Роковой подарок - Татьяна Витальевна Устинова
– Лучше бы всё же «Скорую», – выговорила жена. – Вить, может, вызвать?
– Не нужно, спасибо! – вскричала Маня. Только «Скорой» ей не хватало! – Я просто немного посижу, и… всё.
– А вы ходить-то сможете? – усомнился молодой человек в костюме. – Вдруг перелом?
– Нету у меня никакого перелома. Просто я на неё уже падала, на эту коленку!
И тут громом грянул тихий изумлённый голос, так хорошо знакомый писательнице Покровской:
– Манечка?… Что случилось?!
– Анна Иосифовна, не волнуйтесь, я… я упала. Ничего страшного.
– Маня!..
Анна Иосифовна подняла брови, посмотрела по сторонам, и, словно по мановению невидимой волшебной палочки, всё вокруг завертелось, как в кино на ускоренной перемотке! Откуда-то появился лёд в салфетке, прибежала женщина в белом халате с бинтом, пластырем и шприцем, принесли таблетки, которые Маня покорно проглотила.
– Нужно подняться в мой номер, – командовала полководец Анна, когда порез на руке писательницы был обработан и заклеен. – Молодые люди, проводите нас! Вот так, с двух сторон, помогайте!..
Маню, как инвалида Первой мировой, взяли под руки и повели. Она даже сопротивляться не пыталась, знала, что это бессмысленно, себе дороже.
В номере её усадили на кушетку, водрузили ногу на пуфик, словно это была не Манина нога, а чья-то чужая.
Анна отдавала распоряжения.
– Сейчас будет врач, – объявила издательница, когда из номера всех как волной смыло и они остались вдвоём. – Манечка, как это получилось?
Маня повесила голову – она чувствовала себя очень виноватой.
– Я просто зацепилась за ковёр, Анна Иосифовна. Ничего страшного, правда! И врача никакого не нужно.
– Я потребую у администрации объяснений, почему ковёр на лестнице лежит так, что можно серьёзно покалечиться!
– Анна Иосифовна, нет!
– Сиди спокойно, Маня.
Очень ловко Анна стянула с неё окровавленную рубаху, брезгливо, двумя пальцами бросила на пол, а самое Маню завернула в банный гостиничный халат.
– Где твои очки?
– По-моему, в урне. Я их раздавила.
– Запасные есть?
Разумеется, у Мани были запасные очки, они всегда у неё были, но дома, в Щеглове!.. А без очков она становилась слепой, как крот, которого вытащили из норы на солнце.
– Ах, что за наказанье с тобой!
– Анна Иосифовна, правда, не беспокойтесь!..
– Это всё звенья одной цепи, – продолжала Анна безжалостно. – Эти твои внезапные отъезды, какие-то расследования! То вдруг выясняется, что ты живёшь в Петербурге, а теперь в глухой деревне! Может быть, назавтра ты соберёшься в Магадан? Или отправишься на лодке вокруг Кольского полуострова?! Чтобы как следует изучить Хибины?
Маня засмеялась, но тихо-тихо. Громко нельзя, Анна Иосифовна рассержена не на шутку.
– Ты бросила работу. Ради чего? Ради какой-то новой жизни, о которой мне ничего не известно?
– Я не бросала работу, Анна Иосифовна.
– В таком случае сдай мне её, и дело с концом.
Маня готова была сквозь землю провалиться. Впрочем, кажется, сегодня она уже предприняла такую попытку: провалиться куда-нибудь!
– Ты падаешь на ровном месте, потому что всё время в напряжении, ты даже под ноги не смотришь! Так не годится, Маня.
– Анна Иосифовна!..
– Так. Я сделала чай. Выпей глоток, тебе станет лучше.
Маня взяла чашку и покорно глотнула. От чая ей на самом деле всегда легчало, и Анна прекрасно об этом знала!..
Она всё про всех знала.
– Сейчас подействует укол, будет не так больно. Я поищу что-нибудь из одежды.
– Ваша мне не подойдёт, Анна Иосифовна, что вы!
– Пей чай, Мария.
…Ого! Дело дошло до «Марии»! Это уж совсем страшно, худшее, что можно себе представить: Анна называла писательницу Покровскую Марией только в самых крайних случаях.
Маня залпом выпила чай и налила себе ещё – из крошечного китайского чайника. Анна Иосифовна всегда возила с собой дорожный несессер с набором для китайского чая. Индийский она не признавала.
– Анна Иосифовна! – крикнула она и посмотрела в потолок. – Как я вас люблю!
– Слышать не желаю, – очень близко отчеканила Анна и сунула Мане очки. – Надевай. Ты же ничего не видишь.
Маня в изумлении взяла и повертела в руках.
– Это не мои, – сказала она почему-то испуганно. – У меня таких нет.
Очки были из самых дорогих, в золотой оправе, очень модные.
– Разумеется, не твои!.. Я обратилась к твоему офтальмологу, и он сделал. Я держала их у себя в кабинете на тот случай, если ты разобьёшь или потеряешь в издательстве.
Маня вытаращила глаза.
– Вы заказали мне очки?!
– Мария, не валяй дурака. Я всегда заказываю тебе блокноты, ручки и компьютеры!
– Да, но… очки!
– Я знаю тебя и знаю, что может приключиться всё что угодно. И как раз приключилось! Хорошо, я догадалась захватить их с собой в Беловодск.
– Это точно, – пробормотала Маня и нацепила очки.
Они сели как влитые. Мир вокруг просветлел и принял устойчивые и правильные очертания. Ушли водяная дрожащая зыбкость и расплывчатая серость.
– Анна Иосифовна, спасибо вам огромное… Они, должно быть, стоят миллион. Или два! И откуда вы знаете моего офтальмолога?
– Мария, я сама тебя устраивала на приём к доктору Коновалову.
– Ах да, – спохватилась Маня.
Сняла новые очки и повертела в руках. Хороши, ничего не скажешь! Посмотреться бы в зеркало, но до него не дотянуться.
– Я бы без вас пропала, – сказала Маня от всей души.
– Об этом мы тоже поговорим, – грозно пообещала Анна. – Только сначала дождёмся доктора.
…Господи, ещё и доктор! Маня совсем про него забыла.
Тем не менее люди в зелёных медицинских формах вскоре явились. Разложили странные чемоданы, в одном из которых оказался портативный аппарат УЗИ, и принялись за Манину ногу.
– Уже травмировали? – спрашивал молодой серьёзный доктор, глядя в монитор прибора. – Как давно? Чем лечили?
Маня честно отвечала на все вопросы. Но они так вертели и крутили коленку, что боль почти невозможно было вытерпеть, и Маня вся покрылась по2том от старания терпеть.
Наконец был вынесен вердикт: сильный ушиб, отёк, надорваны какие-то связки, но особенно страшного ничего нет. Компрессы, холод, покой и наколенник. Ходить как можно меньше и с костылём.
Анна выспросила всё: какие компрессы, где купить наколенник, сколько можно и нужно обезболивающего, что значит «покой».
Маня совершенно изнемогла от неловкости и благодарности. И от боли тоже изнемогла…
– Я забираю тебя в Москву, – объявила Анна Иосифовна, как только за докторами закрылась дверь. – Поедем завтра же.
– А мы разве не
