Делл Шеннон - Смерть любопытной
— Да, сэр. Что-нибудь выпить, лейтенант?
— Нет, спасибо. Отвлекись от своего желудка, Артуро, и расскажи, слышал ли ты смачную сплетню о миссис Эйлин Томас из Бел-Эйр?
— А, это. Конечно. Кажется, это был последний скандал Маргарет. Хотя она совсем недавно перестала сплетничать о Розе Ларкин. Бетти Лу Коул мне все рассказала. Похоже — помнишь, я тебе говорил, — наша Маргарет подозревала, что Роза Ларкин подкрашивает волосы. Теперь я тебя спрашиваю, Луис. Я просто спрашиваю. Только не говори, что у людей бывают разные причины для убийства.
— Хорошо. Мы должны проверить. Мне это все нравится не больше, чем тебе. Я послал Паллисера к миссис Томас. Посмотрим, с чем он вернется.
Женщина беспокойно задвигалась на больничной койке и произнесла:
— Сегодня четверг. Я знаю.
— Нет, моя дорогая, — тихо ответила миловидная сиделка-негритянка. — Вы на пару дней перескочили. Сегодня только вторник. В самом деле.
— Нет. Четверг. Посетители по воскресеньям и средам. И ее не было. Что-то случилось, я знаю. Дженни бы пришла.
— Придет, моя милая. Помните, вы говорили, что она не сможет приехать в воскресенье, потому что…
— Я знаю, знаю. Но она не пропустила бы еще и среду. Нет… Она не пропустила бы! Что-то…
Ада Брент, заботливая сиделка, поджала губы. Она была невысокого мнения о Дженифер Хилл. Она недостаточно хорошо ее знала, потому что в дни для посетителей сиделки стараются, насколько возможно, не показываться в палатах, чтобы пациенты проводили свое время наедине с семьей и друзьями. Но выглядела эта Хилл ветреной девчонкой, в ее светлой головке, наверное, одни только мужики да тряпки. Наверняка ей сказали, как близок конец. Но она не побеспокоилась прийти и провести часок с умирающей женщиной.
Ада пыталась успокоить ее, убедить, что день для посетителей — завтра. Возможно, это жестоко? Но в конце концов, может, она до завтра не доживет. Никто не знает. Может, она умрет завтра или в воскресенье, или через неделю.
— Вам надо сейчас отдохнуть, моя милая, — сказала сиделка. И пошла к другим пациентам.
Паллисер не появлялся примерно до трех тридцати пяти. Мендоса посвятил некоторое время другим делам, находящимся сейчас в следствии, в частности «делу Бенсона». И сообщил сержанту Лейку, что уйдет домой пораньше.
«Элисон… будем надеяться, дома». Он спустился на лифте вниз; и встретил в дверях входящего Паллисера.
— Лейтенант, уделите мне минуту?
— Что-нибудь выяснил?
— Ну, не знаю, правильно ли поступил, но я подумал… То есть в этом деле почти все может оказаться важным. Я расскажу, что произошло. Я поехал повидать эту Томас, и все пошло как-то странно с самого начала, у нее из-за меня чуть не случился сердечный приступ. Когда я представился, она просто позеленела, я думал, она собирается коньки отбросить. Почти в истерику впала — так безумно испугалась, это было очевидно.
— Ну и дела! Из-за чего?
— Если бы я знал, сэр. Большой новый дом, просто классный. Перед тем как туда отправиться, я посмотрел, что у них за фирма. Брокерская контора. Основана в тысяча восемьсот семьдесят втором году, где-то так. Настоящие деньги. И по-видимому, консервативная. Хозяйка — милая маленькая штучка, если вам такие нравятся, темноволосая, с большими карими глазами, знаете, типа «пожалуйста, не обижай меня». И она до смерти боялась, — сказал Паллисер, — полицейского. Любого полицейского.
— Что бы это значило? — спросил Мендоса.
— Можем только гадать, сэр, — ответил Паллисер. — Единственное, что я исключил бы, — это любовная интрижка на стороне. Потому что… Еще одна забавная вещь. Казалось, ей дела нет до сплетен, распускаемых Маргарет или кем бы то ни было о ней и постороннем мужчине. Тут она даже не смутилась. Она все спрашивала, почему я пришел. И выглядела так, будто думала, что я прямо сейчас поведу ее в газовую камеру. Не знаю, как мне надо было действовать, но я подумал, что смогу еще кое-что разузнать: если дело тут в мужчине, с которым она тайно встречалась, то она могла помчаться прямо к нему. Не знаю, правильно ли я поступил, но подождал за углом, не выйдет ли она.
— Ты мой золотой,— сказал Мендоса.— Я бы сделал точно так же. И что она?
— Вышла, — ответил Паллисер.— Примерно…
— Давай-ка вернемся в офис, может, надо будет что-нибудь предпринять по этому поводу.— Они направились к лифту. — Продолжай.
— Примерно через десять минут после меня она торопливо вышла, села в новый «понтиак» и помчалась в Голливуд, как летучая мышь из ада. Я — за ней.
— Так. Куда она направлялась?
Пока они ждали лифт, подошел третий человек, чихнул и сказал:
— Как делишки, Луис?
— Привет, Саул. Лейтенант Гольдберг — сержант Паллисер.
— Здравствуйте, сэр, — вежливо поздоровался Паллисер.
Гольдберг кивнул, вытаскивая из кармана бумажный носовой платок.
— Где она остановилась?
— Возле отеля четвертого класса «Баннер», у выезда на Вермонт. Ей пришлось поискать место для стоянки. Мне тоже. Она…— Мендоса еще раз нажал кнопку лифта. Гольдберг высморкался.-…вошла в отель, и когда я подоспел, она уже поднялась наверх. Вестибюль маленький, спрятаться негде, но я, знаете, развернул газету, и примерно через полчаса она спустилась с мужчиной. Великолепный мужик, лет сорока пяти, кудрявые серебристо-серые волосы, прекрасный профиль и одет, как франт.— Лифт опустился, и они все в него вошли. Мендоса нажал кнопку этажа Гольдберга — Отдел по расследованию воровства и краж со взломом располагался как раз под Отделом по расследованию убийств. — Они вышли, и я сообразил, что у меня есть время, пока они дойдут до ее машины. В общем, я подошел к администратору, предъявил удостоверение и спросил, кто этот мужчина, который только что вышел.
— Все, как у Хойли. Кто он?
Гольдберг опять чихнул и пробормотал:
— Проклятая аллергия.
— Он зарегистрировался как Деррек Доминик из Чикаго, — сказал Паллисер. — Здесь уже около двух недель.
— Простите, — сказал Гольдберг, — Деррек Доминик случайно пишется не через два «р»? Рост пять одиннадцать, вес сто восемьдесят, исполнилось сорок девять лет, на левом предплечье шрам в три дюйма? Недавно освободился из Оссининга, штат Нью-Йорк?
— Ничего себе,— сказал Мендоса, круто повернувшись. — Уголовник? Ты его знаешь? Вот это удача! Наверное, впервые в этом деле!
Лифт остановился. Гольдберг скомкал платок и кротко сказал:
— Вы что, ребята, там наверху газет не читаете? Или к вам сведения о разыскиваемых не доходят? Он в розыске, но чистый. С января, когда нарушил подписку о невыезде. Хотите посмотреть его замечательное дело? — Они бея слов вышли и последовали за Гольдбергом в его кабинет.
— Кто он и что он, Саул?
— Он человек особенный, самобытный,— сказал Гольдберг. — Садитесь. Бен, эти джентльмены из отдела убийств скучают, они хотят для разнообразия взглянуть на фотографию вора. Доминик Джозеф, он же Джо Домино, он же Деррек Домино, он же Деррек Доминик. Я забыл его тюремный номер в Нью-Йорке… И что забавно — очень милый парень, знаете ли. Чертовски нравственный, когда не на работе. Никогда его не видели пьяным. Никогда не пропускал воскресные службы. На других женщин даже не смотрел, когда была жива его жена. Й очень искусный в работе. Он специализируется на драгоценностях. Знает о них очень много. Грабит крупные коллекции, очень состоятельных людей, у которых не меньше четверти миллиона вложено в драгоценности. Он хитрый, быстрый и удачливый. Отсидел только два срока. Один — в Сан-Квентин, я участвовал тогда в его аресте, можно сказать, уже почти двадцать лет я его знаю. Я бы сказал, — продолжал Гольдберг, — что он единственный уголовник, который мне нравится. Приятный парень. Арест он воспринял философски: просто, мол, попался. И, конечно, мы так и не нашли побрякушки, он их уже припрятал и мог себе позволить пофилософствовать. У него была чертовски красивая жена, Бианка, и маленькая девочка. Жили они в Кулвер-сити, тихо — любо-дорого посмотреть, соседи думали, что он где-то работает по скользящему графику… Спасибо, Бен. Это он?
Паллисер посмотрел на фотографии и сказал, что, конечно, он. И будь он проклят.
— Он исчез из виду, его первая статья — от года до десяти. Был примерным заключенным, отсидел только шесть лет. Когда он вышел и истек срок расписки, он взял жену с ребенком и рванул на восток. Мне всегда было интересно, — говорил Гольдберг,— услышать о нем новости, где он обретается. Его снова поймали только в пятьдесят пятом году в Нью-Йорке, хотя я всегда догадывался, что это он стоит за чикагским ограблением Коллиера в сорок девятом, и Бог знает, за сколькими делами еще. Ему снова дали срок, выпустили под расписку в нынешнем январе. И тут же он свою расписку нарушил, хотя на него не похоже, вот что удивительно. Но я счастлив узнать, где он. Мы оцепим отель и возьмем Деррека, сделаем одолжение Нью-Йорку. Думаю, вы там здорово спите, Луис, даже не смотрите запросы на разыскиваемых.
