Юрий Кунов - Спроси у реки
– Вы случай этот между собой обсуждали?
– А чего его обсуждать? Договорились про это никому не говорить, и все.
– Почему?
– Мы не хотим, чтобы у Ярослава Александровича были неприятности. Он и так после этого случая стал от нас подальше держаться. У нас непросто доказать, что ты не верблюд.
– И вы об этой стычке так никому и не рассказали?
– Никому. Вы не в счет. У вас с головой все в порядке.
– Спасибо.
– Вы не обижайтесь, Валентина Васильевна. Я, наверное, неправильно выразился…
– Ничего страшного. И вполне понимаю, что за историю какие-нибудь мерзавцы могут из всего этого раздуть.
– Это точно. У нас всегда раздувают не то, что надо.
– Артем, скажи, а на ваших посиделках у Маркова в самом деле не происходило ничего противозаконного?
– Секс, алкоголь, наркотики? Валентина Васильевна, Марков мужик правильный. Разврат не его фишка. Я с ним уже шесть лет общаюсь, могу судить.
– Я поняла. А что с тобой за девушка? Я ее, кажется, не знаю.
– Ася! – позвал Артем свою спутницу. Та посмотрела сначала налево, потом направо и быстро пересекла дорогу. – Познакомься, пожалуйста. Это Валентина Васильевна, работала завучем в нашей школе. Человек, которому можно доверять.
– Здравствуйте. Ася!
Рыбакову ничуть не удивило бы, если, представляясь, эта девушка сделала бы вдруг книксен. В ее плавных движениях, манере говорить было что-то театральное, пусть и не сразу бросающееся в глаза.
– Очень приятно! По тому, как вы переходили дорогу, сразу видно, что вы из большого города к нам приехали.
– Она из Самары, – пояснил Артем.
– Вы похожи на Кэтлин Тернер, – не сводя глаз с Рыбаковой, неожиданно сказала девушка. – Извините, – добавила она, видно, испугавшись, что ее могут счесть нахалкой.
– С Кэтлин Тернер меня раньше никто не соотносил, – опешила Рыбакова. – А вы любите американские фильмы?
– Не особо. Я не фанатка Голливуда. Предпочитаю английский или французский артхаус. Просто мама с папой на первом свидании ходили в кино и смотрели «Роман с камнем». Поэтому я и знаю про Кэтлин Тернер.
Глава 36
В кафе «Магистраль» вошла загорелая чуть полноватая женщина в длинной, до пят, белой юбке и белой блузе с рисунком в виде разноцветных английских буковок. Взглянув на гостью, Карен Маратович мысленно сравнил ее с завернутой в салфетку теплой, аппетитной булочкой.
Женщина направилась к столику, за которым сидел Посохин.
Майор проворно поднялся на ноги и улыбнулся.
– Присаживайся, – сказал он, взявшись двумя руками за спинку стула и отодвигая его перед женщиной в белом. – Спасибо, что приняла мое приглашение.
– Павел, для тебя – всегда! Первая любовь как-никак, – сказала она, садясь и вешая сумочку на спинку стула. – Какой ты стал галантный! Раньше за тобой такого не замечалось. Прежде только и слышала «давай» да «я пошел».
Женщина поправила русую челку и с вызовом посмотрела на майора.
– А ты не была такой циничной, – беззлобно заметил Посохин. – Карен! – крикнул он. – Два кофе принеси, пожалуйста. Один со сливками.
– Павел, мне тоже черный. Надо немного постройнеть перед купальным сезоном. На Кипр собираемся.
– Молодцы. Карен! Сливки отменяются. Два черных.
Посохин сел напротив женщины, поставил локти на стол и обхватил левую ладонь правой. Он теперь смотрел на собеседницу, словно из-за укрытия.
– Привет, Наташка-букашка, – негромко сказал Посохин.
– Привет, двоечник. Маринка не будет ревновать? Кто-нибудь ей обязательно доложит, что мы с тобой в «Магистрали» встречались.
– Я по делу.
– Всем не объяснишь.
– И не собираюсь. Ты Квасову хорошо знала? Ты ведь, как известно, тоже обувью торгуешь?
– Ну да. Квасову? А что тебя интересует?
– Наезды, подставы, склоки, махинации. У вас же в бизнесе без этого никак.
– Не без этого.
– Она никому не задолжала?
– Не знаю такого. У нее занимали. Настя Колодезная у нее как-то двести тысяч брала, я слышала.
– С ее должниками мы уже разобрались. У Квасовой все было записано до последней копейки. И расписки мы изучили, и с людьми поговорили. Следователь с ними лично беседовал. Суммы без процентов от пятидесяти тысяч до двухсот пятидесяти. На проценты составлены отдельные расписки. Чтобы не было проблем с законом. Всего расписок было на четыреста восемьдесят тысяч рублей. Еще сто тысяч должны были вернуть в качестве процентов. Никто из должников подозрений у нас не вызвал. У всех на вечер тридцатого мая алиби. Мы предполагаем, что именно в этот день она погибла. Может, ей кто-нибудь деньги все-таки давал? Как она поднялась?
– У нее брат в девяностые рэкетом занимался. Поговаривали, что это он ей денег дал на раскрутку.
– Брат ее в прошлом году умер в колонии. Заражение крови. Коллегам по бизнесу этот факт был известен?
– Нет. Думаю, никто не знал.
– Разумеется, зачем распространяться о том, что тебе не выгодно. Может, все-таки она заняла у кого-то приличную сумму и не захотела отдавать?
– Не знаю. Если только у кого-то со стороны? Среди наших нет таких, кто мог бы ей дать взаймы парочку миллионов. Меньшая сумма вряд ли была бы ей интересна.
Карен поставил на стол две чашки кофе.
– Пожалуйста! Павел, можно вашей даме от нашего ресторана что-нибудь еще предложить?
– Нет-нет! Спасибо. Больше ничего не нужно, – мягко отказалась Наталья.
– Тогда приятного аппетита!
– Спасибо!
Посохин продолжил разговор, когда заметно расстроенный хозяин кафе снова отправился за стойку бара.
– Не верю я, что Квасова утонула без посторонней помощи.
– Может, ты просто сам себя накручиваешь? Ты всегда был мнительным товарищем.
– Не мнительным, а бдительным. Я, между прочим, раньше тебя определил, что Генка Барсуков к тебе неравнодушен.
– Естественно. Я тогда никого, кроме тебя, и не замечала.
– Но замуж ты вышла именно за Генку.
– После того, как ты закрутил роман со Светкой Нагаевой. А мы ведь с тобой с шестого класса дружили. Помнишь, как я тебя учила борщ варить, чтобы ты на Восьмое марта свою маму удивил? Два часа промучилась… Потом пришел из армии – и на тебе! А я так ждала своего принца.
– Ты еще вспомни, как из меня в школе хорошиста сделала, и выставь счет за репетиторство. Ты же на меня столько времени потратила! Еще ты меня научила галстук завязывать! Давай не будем об этом, ладно. Не зли меня. При каждой встрече мы с тобой черт знает, о чем говорим. Уже почти двадцать лет прошло. Так получилось! Что теперь мусолить? У тебя хороший муж, у меня хорошая жена. По-моему, у всех все нормально.
– Ты, как всегда, прав. Давай не будем.
– Возвращаемся к теме, с которой начали. В общем, у меня почти нет сомнений, что это убийство. Но все сделано так аккуратно, что мне прокуратуре и следователю представить нечего. Несчастный случай! Мне Нестеров пошел навстречу, дал пять суток на разбор, но результат получается плачевный. Карельский на следующей неделе дело это, скорее всего, закроет.
– Я поинтересуюсь у девчонок. Очень хочется тебе помочь, конечно. Но получиться ли? Постараюсь узнать что-нибудь. И сделать это надо быстро, я так понимаю?
– Да, Натуся. Сделать все надо как можно быстрее.
– Я пойду?
– А кофе?
– В другой раз. Пока!
Наталья встала и, закинув сумочку на плечо, торопливо зашагала к выходу.
Майору показалось, что Наталья на него обиделась. Правда, он не понял за что. Анализировать разговор от начала до конца он не стал, поскольку ему и без этого было чем занять свои серые клеточки.
К Посохину подошел Манукян.
– Симпатичная женщина. Не красавица, а глаз не оторвать. Не знаешь, она замужем?
– Замужем. У тебя жвачка есть?
Манукян, наблюдая через окно за идущей к машине Натальей, вопроса не услышал.
– Знакомая? – спросил он, поворачиваясь к Посохину, когда «Шевроле» Натальи отъехал от кафе.
– Вместе в школе учились.
– Ай, Павел, как же ты такую женщину упустил?!
– Долго рассказывать.
– Жалеешь?
– Иногда, – улыбнулся Посохин. – Когда у жены плохое настроение, и она выходит на тропу войны. Наташка не такая темпераментная, как моя благоверная.
Глава 37
Утром в пятницу Рыбаковой позвонил Дубко. Поздоровавшись, она спросила:
– Что случилось, Лев Сергеевич? К Земле приближается звездолет пришельцев? Или астероид начисто снес новый дом Баклушина? Я думала, вы по утрам отсыпаетесь после ночных бдений… Нет, в магазин я еще не ходила. Примерно через полчасика собиралась сбегать… Поговорить?.. По секрету парой слов… Хорошо. Минут через десять подойду.
Дубко, как он и обещал, ждал Валентину Васильевну возле своего дома. Видно, с целью конспирации, Лев Сергеевич изображал осмотр забора. В руках он держал раскладной плотницкий метр, а за ухом у него торчал заточенный карандаш.
