Екатерина Савина - Иллюзия любви
– Ну вот все и прошло, – проговорил дядя Моня, выпрямляясь, – ведь не болит теперь?
– Нет, – едва слышно пробормотала Нина.
– Отлично! – воскликнул дядя Моня и легонько прихлопнул в ладоши. – Тогда иди себе с миром. Но не забывай старика. Если что-нибудь тебе понадобиться, приходи. Я всегда рад вам помочь... мои маленькие друзья.
Нина вздрогнула. Она с трудом поднялась на ноги и только тогда вспомнила, что не получила еще совета от дяди Мони – как быть со впавшим в летаргический сон Васиком. Нина оглянулась и с изумлением увидела, что она одна в тесной, заваленной различным хламом комнате.
– Дядя Моня, – позвала она, но никто ей не ответил.
Чуть слышно, скрипнув, приоткрылась дверь, словно приглашая ее выйти из комнаты.
Нина вздохнула и вдруг снова – горячечный дурман окутал ее. И откуда-то издалека принеслись слова:
– Я даю вам то, что вы хотите... Я ни к чему не принуждаю – я просто даю вам все желаемое... А дальше – ваше дело. Человек очень слаб. Поэтому и происходят такие неприятные вещи...
– Какие? – механически задала вопрос Нина, но тут же поняла, что не разобрала голоса, произносившего слова, которые она только что услышала. Ей даже показалось, что слова эти возникли в ее голове совсем не при помощи обычного для всех людей голосового озвучивания.
– Господи... – пробормотала Нина и тряхнула головой, чтобы избавиться от остатков тумана, клочьями блуждавшего по темной пустыне ее сознания.
Дверь снова призывно скрипнула и Нина поспешила выйти. Дверь захлопнулась за ней.
* * *Даша постучала снова и снова. Тишина была за дверью квартиры Марианны Генриховны.
– Не может быть... – шептала холодеющими губами Даша, – не может быть... Куда она могла подеваться? Что случилось? Как мне быть? Позвонить в милицию? А что они мне скажут? Что мне лечиться пора...
Даша поежилась. Ее вдруг начала бить сильная дрожь. И снова – несмотря на свежий никотиновый пластырь – очень захотелось курить.
– Выйду в магазин, – решила Даша, – немного пройду, согреюсь и дрожь прекратиться... куплю сигарет и выкурю одну или две... Безумно курить хочется. Нет сил больше терпеть – нельзя же истязать себя так. А Марианну Генриховну я вряд ли пропущу – до магазина всего пару минут ходу. Туда и обратно... За пять минут вряд ли что-нибудь измениться... Но а вдруг – я вернусь из магазина – а Марианна Генриховна – уже дома...
Даша даже зажмурилась, ей стало хорошо, словно она только что проглотила ложку горячего вкусного супу. Но как только она открыла глаза, перед ней снова встали обшарпанные стены подъезда и громыхающая под ногами нечистая лестница. И безмолвная дверь.
Вздохнув, Даша направилась вниз по лестнице. Но когда она достигла первого этажа, звук внезапно отворившейся двери, гулко лязгнувшей в пустом подъезде, заставил ее вздрогнуть.
«Что это? – беззвучно прошелестела губами Даша. – Это дверь в квартиру Марианны Генриховны? Да-да! Я из тысячи звуков узнаю этот звук – такой родной и милый... Но как могло так случиться – я несколько часов подряд стучалась – мне никто не открыл. А сейчас – дверь открылась сама... Не может быть»...
Даша испуганно замолчала. По лестнице кто-то спускался. Кто-то – кто вышел из квартиры Марианны Генриховны. Дашу вдруг охватила паника. Она совершенно не знала, что ей делать. В голове ее мелькало множество различных образов – один другого ужаснее – грабители... зарезавшие Марианну Генриховну и ожидающие в забрызганной кровью квартире – когда уйдет нежданный и надоедливый посетитель... сама Марианна Генриховна, внезапно и тяжко заболевшая – только что очнувшись, выбралась на лестничную площадку, чтобы позвать на помощь – телефона-то нет...
Стук шагов приближался. Даша метнулась в самый темный угол скудно освещенного подъезда и затаила дыхание. Через несколько секунд мимо нее, пошатываясь и тяжело дыша, прошла девушка с удивительно бледным лицом.
Девушка была явно не в себе. Смотря вперед совершенно невидящими глазами, она бормотала под нос себе какую-то чепуху:
– Мне нужны ваши души... мои маленькие друзья... Мне нужны ваши силы... Теперь мне понятно... почему этот упырь дядя Моня делает...
Больше ничего Даша услышать не успела – девушка прошла мимо нее и исчезла. Хлопнула подъездная дверь – шаги девушки, раздающиеся уже во дворе, скоро стихли.
– А это что значит? – пробормотала почти доведенная до сумасшествия Даша. – Эта девушка... Какое знакомое лицо. Где-то я ее видела, но вот только не помню – где... Помню, что с ней было связано что-то очень важное... И это имя – дядя Моня – мне тоже откуда-то знакомо... Но... Нет, ничего не могу вспомнить.
Вдруг, спохватившись, Даша рванулась вверх по лестнице, за минуту – откуда только взялись силы? – достигла нужного ей этажа и громко забарабанила в дверь квартиры Марианны Генриховны кулаком.
Никакого ответа.
Еще несколько сильных ударов.
Тишина.
Всхлипнув, Даша бросилась вниз и, мгновенно пролетев несколько темных и вонючих лестничных пролетов, выбежала из подъезда с твердым намерением остановить бледную девушку и спросить у нее...
Никакой девушки во дворе не было.
– Значит, мне показалось... – вслух проговорила Даша, которая была уже не уверена в том, видела ли она ту самую девушку, которая выходила из квартиры Марианны Генриховны, слышала ли он то, что бормотала себе под нос эта девушка. А может быть, совсем из другой квартиры девушка вышла, а, может быть, и не было никакой девушки.
– Ничего не понимаю, – растеряно произнесла Даша и вдруг, не в силах больше выносить сомкнувшегося вокруг нее кошмарного змеиного кольца неприятностей, горько разрыдалась, опустившись на колени.
Глава 11
Темнело за окнами. Страшно и неотвратимо синие сумерки наваливались на город и стягивали в кольцо хрипящие дома. Монотонный заунывный звук похоронного оркестра натянувшейся нитью дрожал вот уже второй час под потолком моей гостиной. Кажется, я так и просидела эти два часа – свернувшись клубочком в кресле и зажав уши руками, чтобы не слышать этого отвратительного гудения – пока, наконец, не поняла, что просто забыла закрыть форточку и это – внезапно поднявшийся ночной ветер, врываясь в мою квартиру, завывая, кружит по гостиной.
На подгибающихся ногах я подошла к окну и захлопнула форточку. Потом заставила себя взглянуть на часы.
Половина десятого. Ночь. А Ивана все не было. Не было никаких вестей от него.
«Нужно пойти к Марианне Генриховне, – решила я, – он, наверное, уже там... Или, по крайней мере, оставил там какую-нибудь весточку о себе. Но почему он мне домой не позвонил?»
Я кинулась к телефону и набрала Дашин номер. Терпеливо выслушав с десяток длинных гудков, я положила трубку. Бесполезно. Нет Даши дома. А где она?
А где она может еще быть, как не у Марианны Генриховны. А Иван?
Конечно, и он там. Как обычно.
– Нужно идти туда, – повторила я, чувствуя, как силы возвращаются ко мне, – нужно идти туда...
Я подняла голову и заметила, что ни одна электрическая лампочка в моей квартире не горит, хотя за окнами уже совершенно темно – было почти десять часов ночи. Я прошлась по квартире, включила свет – зачем-то во всех комнатах сразу, даже на кухне, в ванной и в туалетной комнате – и начала собираться.
Оделась я быстро, прошла в прихожую, наклонилась, чтобы поднять свои туфли и замерла от какого-то очень странного чувства. Потом я медленно разогнула спину и огляделась. Залитая ровным электрическим светом квартира безмолвствовала.
– В чем дело? – шепотом спросила я сама у себя.
Я покрутила головой и подергала себя за волосы. Это мало помогло – странное чувство, которое я никак не могла объяснить – только усилилось. Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что могу идентифицировать мучавшее меня чувство.
Сделав несколько осторожных шагов по направлению к входной двери я поняла окончательно – в моей квартире кто-то есть. Причем, этот кто-то находится рядом со мной. Только вот заметить его я не могу.
Остановившись, я огляделась вокруг, тщательно приглядываясь к каждому предмету, попадавшемуся мне на глаза. В одном месте – как раз между зеркалом и ведущей в гостиную дверью – я заметила какое-то странное свечение – словно мерцал экран плохо настроенного телевизора – причем самого телевизора видно не было. Равно как и экрана – только слабое мерцание.
Внимательнее приглядевшись к непонятному мерцающему объекту, я вдруг поняла, что мерцание постепенно становится ярче и приобретает вполне определенные очертания. Через несколько секунд я с изумлением обнаружила, что между зеркалом и ведущей в прихожую дверью стоит высокий молодой человек с длинными нечесанными волосами.
Из одежды на этом странном молодом человеке были только обширные семейные трусы и белая майка сомнительной чистоты.
