Гапарон Гарсаров - Ламбрант

— Я надеялся, что экзарх поручит расследование мне, — шёпотом заговорил Бертран, — но раз эту миссию возложили на тебя, ты должен знать, что история там весьма тёмная.

— Брось, мы занимались многими приговорёнными неофитами, — отмахнулся Гелеонт, и по его виду стало ясно, что он не воспринимает поручение экзарха всерьёз. — Случай, бесспорно, не простой, но вряд ли опасный. А ты лучше займись этим Легонтом. Я больше чем уверен, что тебе разрешат оформить над ним опеку. Тем более теперь, когда твоего ученика забрали ангрилоты.

— Понимаешь, этот парнишка очнулся очень быстро, такого на моём веку ещё не доводилось встречать. Прошло, наверно, часа два, от силу три, хотя норма для неофитов неделя, а то и месяц…

— Я понимаю, Берт, — похлопал его по плечу старейшина. — Доверься моему опыту, я в два счёта раскрою секрет этого бесёнка. Обещаю, что возьму тебя с собой, когда поймаю виновных.

Он подмигнул ему и поторопился за членами совета.

Легонту с трудом давалось осознать реальность. Больше всего в эти минуты ему хотелось помыться и посмотреть на себя в зеркало, однако сразу же с заседания старейшин его повели длинными коридорами куда-то вглубь незнакомого дома. Он не успел разглядеть постройку снаружи, когда Бертран привёл его в резиденцию экзарха. Во-первых, была ночь и царила непроглядная темень. Во-вторых, они прибыли к бесам каким-то тайным путём, несколько раз меняя направление. Когда грузовик ангрилотов оставил их, Берт попробовал завезти разбитую «Волгу» и после неудачных попыток решил идти пешком. Потом им удалось поймать случайную попутку и добраться до города, который был смутно знаком сонному Павлу. Затем пришлось сменить транспорт и пересесть на троллейбус, который привёз их на какую-то окраину. Кажется, это был дачный посёлок. Берт отыскал среди зарослей дикой смородины старый колодец и велел спускаться на самое дно. Оттуда по тёмному лабиринту они выбрались в канализацию, снова вылезли на поверхность, снова попали на какую-то окраину. Словом, в этом доме бес и новичок оказались где-то под утро, поскольку сейчас за окнами светало, а во дворе несколько раз прокричал голосистый петух.

— Так, так, так, — бормотал Аброн, заведя Легонта в большую комнату с высоким потолком и наглухо зашторенными окнами, возле которых высились горы потрёпанных книг. — Проходи, присаживайся. Сейчас мы тебя быстренько зарегистрируем.

Новичок и не думал сопротивляться, считая, что всё идёт правильно. Аброн посадил его на шаткий стул, а сам принялся доставать из выдвижных ящичков письменного стола непонятные предметы: колбочки, коробок с металлическими щепками, пузырьки с прозрачной жидкостью, незаполненные бланки. Он вёл себя как заядлый клерк, напевая песенку на французском языке. Закончив раскладывать вещи перед апатичным парнем, бес схватил шариковую ручку и стал его допрашивать.

— Какие ощущения были, когда очнулся в багажнике Бертовской машины: тошнило, спать хотелось, воздуха не хватало или всё пучком?..

— Было холодно, — отозвался Легонт, осторожно трогая окровавленную голову.

— Ага, холодно, — записал Аброн несколько строчек в пустой графе. — А рожки чешутся? Может, болят или мешают?

— Что? — нахмурился Павел от странного вопроса.

— Рожки, — указал тот на его макушку. — Ты их ещё не ощущаешь?

Парень в очередной раз потрогал голову, но, кроме шрама, ничего там не нашёл.

— Ясно, — прогудел бес, снова вписывая что-то в другой строке. — Какие имеешь воспоминания? Как можешь объяснить свою ситуацию?

— Не знаю. Когда я проснулся в багажнике, то ничего не понял, думал, меня в гробу живьём закопали.

— А что было до того момента? Где ты жил, с кем общался? Может, работал или учился? Чем увлекался?..

— Я не знаю, — опечаленно мотнул тот головой.

— Тогда как лично ты объяснишь то, что с тобой произошло?

— Никак, — пожал плечами Легонт.

— Хм, интересно, — усмехнулся Аброн и вновь принялся записывать что-то в бланке.

Вопросов он задавал много, причём не всегда приятных. Например, ему нужно было знать, какого оттенка у неофита моча, какие чувства тот испытывает к женщинам, а какие к мужчинам. Что он думает насчёт однополых и гетеросексуальных связей, а также о связи с животными. Как отреагирует, если ему предложат менять сексуальных партнёров каждую неделю. Легонт давал на всё это однозначные ответы, опираясь на свои инстинкты и внутренний голос, хотя его и удивлял столь откровенный интерес со стороны регистратора. Потом у него брали анализ крови, состригли прядку светлых волос, заставили раздеться и сменить наряд на какой-то пропахший нафталином костюм, на рукаве которого был вышит номер 1-8098. Затем вопросы продолжились, но на большинство из них Легонт разводил руками или угрюмо молчал, наблюдая, как Аброн всё время что-то записывает на третьем бланке. В итоге, регистрация закончилась, когда на улице уже окончательно рассвело.

— К вечеру я определю тебе опекуна, — сообщил он, складывая материалы о новом подданном в объёмную коробку с таким же идентификационным номером 1-8098.— Ближайшие дни постарайся посвятить своей памяти, это очень важно. Попытайся вспомнить, кто ты, откуда, как умер и от чьей руки. Если не получится, что ж, придётся начинать тебе жизнь заново, без воспоминаний. Так даже лучше, судя по откликам других наших подданных. Вообще-то мы сейчас находимся на запрещённой территории, это владения экзарха Делуса, здесь нельзя быть простым бесам. Однако Мартимиан любезно позволил тебе остаться и набраться сил под его надзором. Это редкая удача, друг мой, не каждому новоиспечённому бесу разрешают находиться возле нашего наместника.

— Где же тогда они все живут? — спросил Легонт, вертясь на неудобном стуле.

— У нас подданные поделены по секторам. Кого-то направляют в отдалённые местности, кого-то оставляют в столице. Это зависит от опекунства. Все неофиты обязаны иметь опекуна, который будет следить за ними до пяти лет. Этот срок даётся для развития, образования, акклиматизации, если можно так выразиться. Не всякий молодой бес способен привыкнуть к своей новой сущности. Не всякий принимает наши правила. Это своего рода испытательный срок, за который мы смотрим, достоин ли новичок оставаться в экзархате или его надлежит разжаловать, к примеру, до статуса болотного или лесного чёрта. Скажу тебе сразу, что жить их жизнью крайне плохо. Среди них нет благородных трезвомыслящих личностей, все они отъявленные головорезы и считаются прокажёнными.

— Если я нарушу какие-то правила, меня могут изгнать из общины, я правильно понял?

— Да, именно так. Но есть и другие меры наказания, их много. Мы по своей природе существа крайне непостоянные, нам трудно жить в каких-то рамках. Наверное, поэтому бесовское сообщество образовалось относительно недавно. Раньше наши предки жили сами по себе, редко семьями, как это происходит нынче с чертями. Ну да ладно, ты всё узнаешь из занятий, которые будешь посещать первые два года.

— Я должен учиться? — удивился Легонт такой несладкой перспективе.

— Конечно, а как иначе ты собираешься познать нашу жизнь?! Основное бремя воспитания на себя возьмёт твой опекун, но некоторые моменты придётся изучать в специальных учебных заведениях. У нас они называются лиценциариями. Нет-нет, не потому, что там учат чему-то сверхсложному, а потому, что занятия преподают видные лиценциаты. Коль на тебя обратил внимание сам Его Величество, то, думаю, тебя определять в лиценциарию экзарха. Там содержатся подопечные только самых уважаемых членов экзархата, в основном, дети советников и чиновников из административного аппарата. Это элитное место, очень престижное! Будешь хорошо учиться, станешь служащим при экзархате.

Проводив молодого подданного куда-то вниз, Аброн попрощался с ним, а сам, прижимая к груди ящик с одеждой и бумагами неофита, направился в другую сторону.

— Вам сюда, — вынырнула из тёмного угла высокая женщина, указывая на открытую дверь какой-то комнаты.

Легонт впервые увидел особь слабого пола и начал гадать, является ли она бесом или нанята из числа простых людей. Проверить это мешал чепчик на пышных рыжих волосах дамы, под которым вполне спокойно могли спрятаться рога.

— Я должна осмотреть вашу посмертную рану, — пояснила незнакомка, прикрыв за собой белую дверь.

Комната напоминала кабинет врача. В ней было стерильно чисто, всюду висели полочки с металлическими ёмкостями, колбами, медицинскими инструментами и прочими малоприятными предметами. Вооружившись пинцетом и натянув на руки резиновые перчатки, дама принялась ковыряться в окровавленной голове Легонта.

— Не болит? — поинтересовалась она.

— Нет, — равнодушно зевнул юный бес.

— И не должно, — обрадовалась фельдшер. — Такие, как вы, поначалу не чувствуют боли.