Чингиз Абдуллаев - Тверской бульвар
На диване сидела девочка или скорее уже девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Она сидела в позе лотоса, подобрав под себя ноги, и смотрела в окно. Войдя в комнату, я сразу поняла, почему к Арине не пускают посторонних и почему девочку перевели в другую школу. Она явно была не в себе.
— Арина, — ласково сказала мать, — к нам гости.
Девочка оторвалась от созерцания и взглянула на нас. Я вздрогнула. Глаза у этого ребенка были не детские. Есть такие дети со взрослыми глазами. Иногда это бывает очень неприятная пара глаз.
— Арина, — снова позвала мать, — эта госпожа Моржикова. Она адвокат и хочет с тобой поговорить. Ты можешь сейчас разговаривать?
— Да, — ответила девочка, наконец посмотрела на меня, и в ее глазах появилось осмысленное выражение. Что с ней произошло? Почему она в таком состоянии? У нее светлые волосы и тоже немного вытянутые скулы. Она даже симпатичнее, чем ее мать. Наверное, больше похожа на своего отца. На столике в красивой рамочке стояла фотография, на которой он был снят рядом с дочерью. У него был такой же высокий лоб, светлые волосы, красивые миндалевидные глаза.
— Арина, — я села на стул у дивана, — извини, что я тебя беспокою. Но у меня очень важное дело. Я хочу поговорить с тобой о твоих бывших одноклассниках.
Девочка нахмурилась, но продолжала смотреть на меня.
— Я понимаю, что тебе нелегко. И ты ушла из своей старой школы. Но это очень важно, — старалась я подобрать нужные слова.
Арина молча меня слушала. Мать, стоящая у двери, явно волновалась.
— Мне необходимо знать, что у вас произошло, — наконец сказала я. — Вы ведь все дружили, и вдруг ты решила уйти из школы…
— Не вдруг, — тихо ответила Арина.
— Мы перевели ее в другую школу, — вмешалась мать, — более спокойную и ближе к дому. У вас больше нет вопросов?
Кажется, она решила, что я могу ограничиться лишь одним вопросом. Но у меня в ушах все еще стоял крик Медеи. И я знала, что не уйду отсюда, пока меня не выгонят. Или пока я не узнаю хотя бы часть правды.
— Расскажи, почему ты ушла? — попросила я девочку.
— Я же вам ответила, — занервничала ее мать.
— Арина, что случилось? Вы ведь очень дружили. Ты, Костя, Антон, Икрам. Что заставило тебя с ними расстаться?
— Они были нормальными ребятами. Раньше… — Если Арина будет отвечать такими отрывистыми фразами, я, пожалуй, ничего не пойму.
— Почему раньше?
— Раньше они были нормальными ребятами, — повторила девочка. — А потом Костя начал пробовать разные лекарства. И другим давал…
— Вы все пробовали эти лекарства?
— Хватит! — гневно изрекла мать. — Вы еще сделайте из моей девочки наркоманку. Она ничего не знает.
— Ребята принимали наркотики? — Я подумала, что каждый мой вопрос может стать последним, тут уж не до придворных тонкостей.
— Никто и ничего не принимал, — громко заявила мать.
Но Арина уже кивнула головой.
— Мальчики принимали эти лекарства?
— Да, — ответила Арина, — я тоже попробовала. Но мне не понравилось…
— Ты путаешь, Ариночка. Ты ничего не пробовала. Это все ваши мальчики, — нежно пропела мать. Вот дура, она только портит ребенка.
— Мальчики первыми все попробовали, — уточнила Арина.
— Но вы были все вместе? — Я подумала, что нужно задавать более конкретные вопросы. Иначе меня сейчас выгонят и я уже ничего не узнаю.
— Мы дружили…
— Вместе с ребятами, — я оглянулась на ее мать, — и еще в вашей компании была Надя. Надежда Полуянова.
Услышав это имя, девочка буквально затряслась. Как будто у нее началась падучая. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что так бывает. У нее сузились зрачки, задрожали губы, лицо перекосилось…
— Надя, — заплакала она, — Надя. Никто не виноват. Так все получилось. Никто не виноват…
— Уходите, — рванулась ко мне ее мать, — уходите немедленно. Вы же видите, что ей плохо.
— И поэтому Надя выбросилась с балкона? — выкрикнула я мой последний вопрос. Но пожалела, что крикнула.
— Нет! — тоже закричала Арина. — Я не виновата. Она сама. Никто не виноват…
— Убирайтесь, — мать чуть не вцепилась в меня руками, и я поспешила выйти из комнаты.
В гостиной меня ждал Игнатьев. По моему лицу он понял, что у меня разговор с девочкой не получился. Из ее комнаты доносились крики.
— Может, уйдем? — несмело предложила я ему. — Мне кажется, нам лучше не дожидаться, когда ее мать выйдет от дочери.
— Нет, — упрямо возразил он, — подождем. Мне важно поговорить и с ее матерью. Политика страуса не всегда приносит плоды. Или вернее, никогда не приносит. Нельзя все время зарываться в песок, полагая, что проблема решится сама собой.
Сначала я решила, что «политика страуса» относится к моему поведению, и даже немного обиделась. Но потом поняла, что он имел в виду родителей Арины, которые сначала спрятали ее в больнице, затем перевели в другую школу, увозили в другие города. И мы остались. Я быстро пересказала Денису Александровичу мою короткую беседу с девочкой. Нужно сказать, что ждали мы довольно долго, минут двадцать или больше того. Наконец крики девочки стихли, и мать вышла к нам.
— Вы еще не ушли? — брезгливо спросила она. — Уходите. Я же вас просила не доводить моего ребенка. Уходите отсюда. Я не буду с вами разговаривать.
— Будете, — упрямо отрезал Игнатьев. — Из-за вашего непонятного поведения произошло уже несколько трагедий. Поэтому мы не уйдем отсюда, пока не узнаем всей правды.
— Мы ничего не знаем. Уходите отсюда, — быстро повторила она.
— Послушайте, — убежденно заявил Денис Александрович, — вы прекрасно знаете, что мальчики в старой школе Арины злоупотребляли разного рода наркотиками. Так вот, мы нашли и арестовали тех, кто занимался их распространением. Очевидно, что в компании вместе с ребятами были девушки, среди них — Арина и Надя. Что там произошло, я не знаю, не буду гадать. Но Надежда Полуянова выбросилась с балкона после одной такой встречи с друзьями, а ваша дочь попала в больницу. И вы наверняка знаете, что там случилось. Знаете, но не хотите рассказать.
— Ничего я не знаю, — устало ответила женщина, но без прежней агрессии. Затем села на стул и больше не пыталась нас выгнать.
— Так что там случилось? — снова спросил Игнатьев. — Не бойтесь говорить. Мы арестовали всех, кто поставлял наркотики в эту школу, кто снабжал ребят этой гадостью. Ни один из них не уйдет от ответственности. Это я вам обещаю…
— Какая ответственность? — вздохнула мать Арины. — Они наших детей калечат, а вы про ответственность…
— Что у них произошло? Ребята что-то узнали?
— Нет. Ничего они не узнали. Этот Костя всегда один оставался. Родители часто в командировках были, все по разным странам разъезжали. А мальчика в таком возрасте одного оставлять нельзя. Вот и доездились…
— Конкретнее.
— Что конкретнее? Все и так очень конкретно. Мальчик начал пробовать разные лекарства, травы, потом курить кальян и всякую гадость. Стал приобщать своих друзей, затем привел девочек. Когда они все начали пробовать эту гадость, то потеряли полный контроль… Что там было, никто точно не знает, но Надя, вернувшись домой, долго не могла в себя прийти. Вы меня понимаете? А потом рассказала о том, что с ними произошло, Ариночке. Та вообще ничего не помнила — в таком была состоянии.
Я сидела потрясенная. Я всегда знала, что наркотики — это страшно. Но оказалось еще страшнее. До какого же состояния могут дойти наши дети, если мы не будем за них бороться?
— В общем, там устроили оргию, — с ненавистью сообщила мать Арины, — но моя девочка ничего об этом не помнила. Она больше доверяла ребятам, чем Надя. Знаете, почему моя в больницу попала? Думаете, из-за самоубийства Надежды? Это у Нади был нервный срыв. А моя забеременела. Вот так-то. Поэтому мы и скрывали все, не хотели об этом говорить. Мы же мусульмане, татары. После такого позора кто нашу девочку возьмет в жены? Все родственники от нас отвернулись бы. Мы и аборт ей сделали так, чтобы о нем никто не узнал. А что еще мы могли сделать, если сама Арина ничего не помнила, не могла сказать, кто отец ее ребенка — этот полуболгарин Костя, русский Антон или азербайджанец Икрам? Представляете, какой позор? Они там все были в таком состоянии… А Надежда держалась лучше остальных. И все, что происходило, помнила. Поэтому и шагнула с балкона. Не смогла с этим жить.
Мы переглянулись с Игнатьевым. Все начинается с того, что поставщики Джамала привозят с юга эту заразу. Потом она идет по цепочке, попадает к Вере, а от нее к ребятам, торгующим маленькими пакетиками в школе. Их покупают другие ребята и начинают калечить либо себя, либо остальных. А чаще и себя и других.
— Их было пятеро, — задумчиво произнес Денис Александрович. — Трое погибли. Арина в таком состоянии. Значит…
