Дик Фрэнсис - Риск

— Тревор…

Он сосредоточенно складывал в стопку бумаги, в которых я признал документы Денби Креста, и не поднял головы. Я стоял посреди кабинета и ждал.

В конце концов ему пришлось сдаться и заметить мое присутствие. Его лицо выражало вежливое внимание, спокойствие и невозмутимость, и если минуту назад его омрачала тень тревоги, то теперь она бесследно исчезла.

— Тревор, — сказал я, — пожалуйста, покажите мне, где именно я ошибся.

— Бросьте, Ро, — мягко сказал он. — Он отличный парень.

— Если вы подписали акт притом, что у него действительно имеется недостача в пятьдесят тысяч фунтов, тогда меня это тоже касается.

— Вы смертельно устали, Ро, и выглядите больным. Сейчас не время для деловых разговоров. — Он обошел вокруг стола и заботливо взял меня под руку. — Дорогой мой мальчик, вы знаете, как меня потрясла и расстроила история, которая случилась с вами недавно. Я искренне хочу, чтобы вы перестали волноваться по пустякам и полностью поправились.

Для него это была длинная речь, и неожиданная. Почувствовав, что я растерялся, он добавил:

— Документы Денби в полном порядке. Если угодно, в понедельник мы посмотрим его бумаги вместе.

Я отступил отчасти потому, что попросту не желал смириться с мыслью, что моя догадка верна и Тревор подписал аудиторский акт, отлично понимая, что цифры подделаны. На своем абаке из сыра я пересчитывал их много раз, и ответ неизменно получался один и тот же, каким бы методом я ни пользовался.

Тревор по-отечески проводил меня до двери кабинета и наблюдал за мной, пока я брал кипу папок со стола Бесс.

— Что это? — полюбопытствовал он. — Вы действительно не должны работать в выходные.

— Это не работа. Архивные досье. Я подумал, что хорошо бы освежить в памяти кое-какие факты.

Он подошел и просмотрел надписи на бирках, по очереди перекладывая досье.

— Но почему именно эти, Бога ради? — изумился он и нахмурился, наткнувшись на дело Конната Пависа.

— Не знаю… — Я вздохнул. — Просто в голову пришло, что они, возможно, как-то связаны с моим похищением.

Он посмотрел на меня с сочувствием.

— Ро, дорогой, почему бы вам не предоставить полиции заниматься расследованием?

— А я им и не мешаю. — Я набрал полные руки папок и улыбнулся. — Впрочем, не думаю, что мое дело числится у них в ряду самых неотложных. Меня не обокрали, не требовали выкупа, не держали заложником. Само по себе незаконное лишение свободы, вероятно, стоит в их табели о рангах ниже, чем парковка на двойной желтой линии.

— Но, — промолвил он с сомнением, — вы что же, считаете, полицейские никогда не выяснят, кто вас похитил и почему?

— Полагаю, результат зависит от того, где они будут искать. — Я передернул плечами и зашагал к двери, но остановился на полпути и обернулся.

Он застыл около стола Бесс, явно встревоженный.

— Тревор, — сказал я, — мне безразлично, сумеет полиция разгадать загадку или нет. Меня не сжигает безумная жажда мщения. Я сыт по горло шумихой вокруг судебного процесса, где я выступал главным свидетелем обвинения. И меня тем более не прельщает перспектива стать объектом всеобщего внимания в качестве жертвы. Но для собственного душевного спокойствия я бы хотел знать. Если я докопаюсь до сути, мне совершенно необязательно использовать добытую информацию. Полиции придется. В этом вся разница. Кто знает, возможно, было бы лучше, если бы именно я, а не полиция, довел расследование до конца.

Он покачал головой, взволнованный и полный сомнений.

— До понедельника, — сказал я.

Глава 14

Джосси встретила меня на крыльце. Жизнь била в ней ключом.

— Папа приглашает вас зайти и выпить, если вы не против. — Она распахнула передо мной дверь и неуверенно посмотрела на меня. — С вами все в порядке? Я имею в виду… Наверное, я не поняла…

Я поцеловал ее в губы, мягкие и сладкие. Они пробудили во мне жажду.

— С удовольствием, — сказал я.

Уильям Финч уже наливал «скотч», когда мы вошли в его гостиную-кабинет. Он с улыбкой поздоровался и протянул бокал.

— Похоже, вам это пойдет на пользу, — заметил он. — Говорят, вам здорово досталось.

— Я теперь имею представление, каково приходится футбольным мячам.

— Я взял бокал, символически поднял тост и попробовал светлый и крепкий напиток отменного качества.

— Когда по ним бьют ногами? — уточнила Джосси.

Я с улыбкой кивнул и сказал:

— Кто-то играет по-крупному.

Финч взглянул на меня с любопытством.

— Знаете кто?

— Не уверен. Пока нет.

Джосси стояла рядом с отцом, наливая себе грейпфрутовый сок из маленькой бутылочки. Их семейное сходство бросалось в глаза: оба обладали высокой, хорошо сложенной фигурой, гордой посадкой головы на длинной шее и стремлением переделать жизнь по-своему вместо того, чтобы приспосабливаться к обстоятельствам. Он смотрел на нее с любовью и отцовской гордостью, с оттенком сдержанного восхищения. И даже свою манеру иронизировать она, похоже, унаследовала от него.

Он снова повернул ко мне седеющую голову и сказал, что, по его мнению, полиция со временем разберется во всех проблемах.

— Я тоже так считаю, — неопределенно отозвался я.

— И я надеюсь, что негодяи много лет просидят за решеткой, — мстительно добавила Джосси.

— Что же, вполне возможно, — сказал я. Финч окунул нос в двойной джин с тоником и, вынырнув, вернулся к предмету, интересовавшему его больше всего. Похищения не могли соперничать со скачками.

— Моя следующая скачка? — переспросил я. — Между прочим, завтра.

Гобелен выступает в Кемптоне.

Его изумление едва ли укрепило мою несуществующую уверенность.

— Святые небеса! — воскликнул он. — Я хочу сказать, Ро, если откровенно, разумно ли это?

— Совершенно неразумно.

— Тогда зачем?

— Мне чертовски трудно сказать «нет».

Джосси рассмеялась.

— Бесхребетный, — вынесла она приговор.

Открылась дверь, и появилась темноволосая женщина в длинном черном платье. Казалось, она плавно шествует в ореоле собственного сияния. Радостное оживление Джосси померкло, словно догоревший огонек. Финч шагнул навстречу гостье с радушной улыбкой, с видом собственника взял ее под руку и подвел ко мне.

— Лида, дорогая, это Рональд Бриттен. Ро, Лида Сванн.

Ленточный червь, вооруженный крючками, назвала ее Джосси. Ленточный червь имел широкий лоб без единой морщинки, темно-синие глаза и волосы цвета воронова крыла, гладко зачесанные назад. Когда мы поздоровались за руку, она тепло сжала мои пальцы своими. Густой, сладкий аромат духов посылал те же сигналы, что и ее полная грудь, тончайшая талия, узкие бедра и дразнящая улыбка: чувственная женщина в полном расцвете. И полная противоположность тому, чему отдавал предпочтение я сам, — твердому характеру и чувству юмора. Джосси наблюдала за нашим обменом любезностями с мрачным выражением лица, и мне захотелось подойти и крепко обнять ее.

Почему бы и нет, решил я. Высвободившись из знойных тенет Лиды, я преодолел необходимое расстояние, и моя рука настойчиво обвилась вокруг талии Джосси.

— Нам пора идти, — сказал я. — Чтобы накормить голодающих.

Джосси продолжала дуться, пока мы пересекали холл, садились в машину, и еще целых пять минут в пути.

— Ненавижу ее, — заявила она. — Этот волнующий, грудной голос… это все наигранное.

— Это джин, — сказал я.

— Что?

— Слишком большое количество джина влияет на голосовые связки.

— Вы морочите мне голову.

— Кажется, я люблю вас, — сказал я. — Чертовски глупо так говорить.

— Почему?

— Вы не можете любить девушку только потому, что она ненавидит подружку отца.

— Причина не хуже многих других.

Она обратила на меня пытливый взгляд большущих глаз. Я продолжал смотреть прямо перед собой, так как вел машину в темноте по проселочной дороге.

— Сильные мужчины падают к ее ногам, как кегли, — сказала она.

— А я слабый.

— Бесхребетный. — Она заметно повеселела и наконец отважилась улыбнуться. — Вы хотите, чтобы я приехала завтра в Кемптон и поддержала вас?

— Приезжайте и дайте Мойре Лонгерман двойной бренди, когда я упаду.

За обедом она сказала немного озабоченно:

— Наверное, вам приходило в голову, что оба последних раза, когда вы выступали, вас заталкивали в темные дыры сразу после скачек?

— Приходило, — признался я.

— Но неужели вы… хм… ничуточки не боитесь завтрашнего дня?

— Я бы очень удивился, если бы история повторилась.

— Удивление вам мало поможет.

— Верно.

— Вы совершенно невыносимы, — вспыхнула она. — Если вы знаете, почему вас похитили, отчего бы не сказать мне?

— Возможно, я ошибаюсь и хотел бы сначала задать несколько вопросов.