Наталья Андреева - Браки расторгаются в аду
— Мне можешь не рассказывать. — Он стал вдруг серьезным. — Как это говорится? От тюрьмы и от сумы не зарекайся?
— В точку! — не удержалась я. — В моем случае — от тюрьмы.
— А в моем — от сумы.
Мы переглянулись и вдруг… Что-то случилось. Это началось со слова «околица». Я поняла, что и ему не чужда деревенская романтика, возможно, он в селе вырос или, как я, проводил у бабушки с дедушкой там свои каникулы, и зимние и летние. Не чужой человек сидел рядом со мной, мне даже показалось, что он похорошел. Нос картошкой? Да с чего я взяла? Нормальный нос. И глаза добрые и… Несчастные. В них такая тоска… Я вдруг подумала, что он очень одинок и так же, как я, разочаровался в людях. В нем было что-то родное, что-то от загнанного зверя, который понимает: люди его приговорили. Он им, людям, не нужен. Они почему-то решили, что он — зверь. А у него большое и доброе сердце. Ему просто надо, чтобы его приласкали, и тогда благодарность его будет безгранична, а преданность сродни собачей.
Сколько на свете таких мужчин? Вся их беда лишь в том, что они не олигархи. Женщины считают их неудачниками и стараются держаться подальше. А им, этим несчастным одиноким мужчинам, всего-то и надо, чтобы их поняли…
— Что у тебя случилось? — тихо спросила я.
— А у тебя?
— Я первая спросила.
— Давай сначала куда-нибудь поедем.
— Мне некуда ехать, — горько призналась я. — Если хочешь знать, я нахожусь под следствием. Меня подозревают в убийстве. Я прохожу по делу как заказчица.
— Постой… Так они приехали проводить следственный эксперимент? — Я кивнула. — Убили какую-то женщину. — Я еще раз кивнула. — Мне пассажир, которого я сегодня подвез, рассказывал. Она вроде бы была темнокожая.
— Мулатка. Любовница моего богатого мужа, которого под старость на экзотику потянуло. Ее нашли мертвой в этом лесу.
— И обвиняют тебя. Понятно… — протянул он. — Но ты ведь не убивала?
— Нет. Я этого не хотела. Ее смерти.
— Понятно, — в который уже раз повторил он и повернул ключ в замке зажигания.
— Куда мы едем? — спросила я.
— Ко мне.
— А где ты живешь?
— Квартиру снимаю. Сразу предупреждаю: не дворец. Однушка в области, в часе езды от Москвы. А по пробкам все два, а то и три.
— Мне все равно, сколько ехать до Москвы. Я туда не хочу. Мне надо спрятаться.
— Это я понял.
Машина наконец тронулась. У меня почему-то возникло чувство, что я и сюда не вернусь. Никогда. Мне больше нет места в элитном доме, в ЦАО, и меня никто не ждет в огромном особняке на Новой Риге. Иван Иваныч меня ненавидит, я ему нужна только в качестве ищейки, чтобы взять след пропавшей Анжелы. Я не хочу видеть своего мужа. Элитная часть моей жизни закончилась, на мне грязная одежда и сапоги, перепачканные в рыжей глине. И я еду в съемную однушку, находящуюся в часе езды от Москвы. А по пробкам — в двух или даже в трех часах езды. На что мне совершенно наплевать. Столица меня больше не интересует.
Мы медленно выбирались на Рижское шоссе. Машину Ян вел аккуратно, что мне очень понравилось. Не люблю необдуманных решений и людей, которые живут в авральном режиме. Судя по тому, как Ян вел машину, он не склонен к авантюрам. Сто раз подумает, прежде чем что-то предложить. Ошибок мне больше совершать не хотелось. Их я сделала достаточно.
— Давай кое-что обсудим, — сказала я, когда мы выехали на трассу. — Денег у меня нет, это раз.
— У меня тоже. Так что боевая ничья. Будем жить, чем бог пошлет, — пожал плечами он. — Сегодня я неплохо набомбил, а завтра пойду на работу. Мой заработок зависит от количества заказчиков. Я на проценте сижу. Но сейчас у меня дела идут неплохо. На «мыле» наверняка есть письма, да и вызовов неотвеченных полно, должно быть, хозяин звонил. — Он достал из кармана мобильный телефон. Простенький, копеечный. Я невольно вспомнила свой. Я от него все-таки избавилась, оставила в лесу. Так что и в этом у нас с Яном почти ничья. Он посмотрел на меня и улыбнулся: — Возьму побольше заказов. Прорвемся.
— А чем ты занимаешься?
— Установкой железных дверей, — серьезно сказал он.
— Интересно…
— Ничего интересного, но платят хорошо. В наше время железная дверь — крайне необходимая вещь. А в особенности железная дверь с двумя секретными замками. Или даже с тремя. Я неплохо с этим справляюсь.
— С замками?
— Мне нравится твое чувство юмора, — улыбнулся он. — Я уже понял, что с тобой не соскучишься. Обычно женщины озабочены какими-то своими проблемами, а такие красивые, как ты, озабочены собственной внешностью. И шутить над собой не умеют. Ты другая.
— Да, чувство юмора у меня есть. Мне за это крепко влетало от моего бывшего мужа. — Я даже не заметила, что невольно назвала Иван Иваныча бывшим. — Значит, ты бомбишь в свободное от работы время?
— Именно.
— А выходные у тебя есть?
— Нет.
— Но тогда ты должен много зарабатывать. У тебя долги, да?
— Ипотека.
— Но ведь ты живешь на съемной квартире!
— Банальнейшая история, не стоит даже ее рассказывать.
— Я тебе свою почти рассказала. — Мне вдруг стало обидно. Надо же, какой скрытный! — Если хочешь подробности — пожалуйста! Тоже сплошная банальность. Вышла замуж за богатого, почти четверть века купалась в роскоши, потом муж нашел молоденькую. Захотел ребенка. А меня из дома выгнал без копейки денег. Когда нашли труп мулатки, во всем обвинили меня. Хотя я вовсе не уверена, что это именно та мулатка. Ее лицо было изуродовано так, что возможна ошибка. Опознали не ту девушку. Муж пустил по следу меня, предварительно обвинив во всем. Сообщники Анжелы хотели меня отравить. Теперь я прячусь. Хотя следователь на моей стороне, он тоже считает, что не все в этом деле однозначно. Так и сказал: ищите, Зинаида Андреевна.
— Что ж… У меня все проще. Родился в российской глубинке, в деревеньке под названием Лесное. Потом родители переехали в город. Большой и красивый. А еще учителя в школе были хорошие, особенно математик. Благодаря ему я поступил в московский университет. Остался здесь, думал пробиться. Но не случилось. Какое-то время работал программистом.
— Программистом?!
— А что тебя удивляет?
— Так.
— Да, у меня высшее техническое. Тогда я зарабатывал большие деньги, все было: клубы, девочки, дорогое хобби… А потом моя фирма разорилась, и все кончилось. Зато, как мне тогда показалось, я встретил свою судьбу, — усмехнулся он.
— Женился, что ли?
— Да. Она сразу взяла меня в оборот. Кое-какие сбережения у меня имелись, и жена сказала, что надо взять квартиру в ипотеку. Сколько можно по съемным-то скитаться? Я же обрадовался тому, что в жизни появилось что-то постоянное. Дом, жена. Потом она забеременела. Я был так счастлив, что спорить не стал. Ипотека так ипотека. Родился сын. А лет через пять мы поняли, что совершенно чужие друг другу люди. Она требовала, чтобы я искал такую же денежную работу, какая была у меня раньше. А я уже старый для этого. — Он опять усмехнулся. — Пацаны подросли, поколение next, они знают гораздо больше, да и в мире программного обеспечения очень быстро все меняется. Даже тридцатилетние уже считаются стариками, эти наглые щенки двадцатилетние их теснят. Они ничего не боятся, ни по какому поводу не комплексуют. Честное слово, я им завидую. Я полтора года не работал по специальности, а когда меня наконец позвали на собеседование, понял, что безнадежно отстал. Тут, как и в иностранном языке, нужна постоянная практика, и никакие учебники не помогут, понимаешь? На языке программирования нужно говорить каждый день, на нем надо даже думать, быть в теме и быстро ловить все новое. Эти двадцатилетние очень мобильные. Другое поколение, понимаешь? У них сознание другое, с пеленок заточенное под высокие технологии. А мне уже за сорок. Я получал образование в то время, когда на компьютер меняли машину. И когда Инета в помине не было.
— Понимаю, — осторожно сказала я. Выходит, мы ровесники. Я тоже проходила курс информатики на допотопном монстре размером с полкомнаты.
Рижское шоссе закончилось, мы выехали на Кольцо. Здесь движение стало плотное, что неудивительно. Кольцевая стоит практически всегда. Времени у нас было полно, и я задала Яну наводящий вопрос:
— И чем все кончилось? Как ты оказался установщиком железных дверей?
— Я понял, что выпал из обоймы, и решил сменить профессию, устроился простым менеджером по продажам. Начал с нуля. Решил продавать то, на чем раньше работал. Компьютеры. Посчитал, что уж в этом вопросе я разбираюсь досконально. А там, в офисе, опять одна молодежь. Те же двадцатилетние, которые смотрят на меня как на ископаемое. И прозвище дали соответствующее, — он горько улыбнулся. — «Патриарх». А за глаза «папаша», а то и «дед». Я понял, что мы говорим на разных языках. Их, кроме денег, вообще ничего не интересует, рвут друг у друга заказы, не стесняются подставлять перед начальством, клиентов уводить. Лишь бы процент с продаж получить побольше. Все ведь кредитов понабрали. Ценностей, кроме денег, никаких, про секс говорят, будто переспать с кем-то, как зубы почистить. Сдернулся я вроде бы из-за пустяка. Помню, стою у стенда с мониторами, а рядом парень с девушкой обсуждают оргазм. Она ему пытается объяснить в деталях, что во время этого чувствует, а он пытается вникнуть и задает наводящие вопросы. Причем они друг другу никто, просто коллеги по работе. Я, например, так не могу, да и мало кто из моего поколения может. Для нас это интимное чувство, глубоко личные переживания. А они вообще, похоже, не переживают. Или, как они говорят, «не парятся». Нет денег? Пойди возьми кредит! Жизнь в долг — это нормально, все так живут. В общем, другой мир, другое поколение. Я для них инопланетянин, чудище какое-то. Смешки постоянные, подначки. А то и откровенное: «Вали отсюда, дед!» Я не выдержал и ушел. А вот руками они ничего не умеют делать, только на кнопки давить. Я и пошел в работяги, благо там всегда есть вакантные места. Сменил белый воротничок на синий. В зарплате точно выиграл.
