Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца
Только оказываясь около могилы Маркуса, расположенной в уединенном уголке сада, она возвращалась мыслями к Жан-Батисту. С тех пор она видела его всего несколько раз, во время своих редких выездов в столицу штата. Жан-Батист кланялся ей, как всегда улыбаясь, адмирал, сурово нахмурясь, игнорировал подчеркнутую любезность со стороны убийцы своего сына.
Каролине казалось, что Жан-Батист отступился от нее, хотя она и не верила в это. Он вел размеренный образ жизни, получил повышение по службе и очередную награду. Но не такой человек был этот де ля Крус, чтобы позволить кому-то помешать исполнению своих затей.
В первый день Рождества, 25 декабря 1858 года, когда над плантациями бушевала буря, а Каролина с мужем и Лулу собрались в уютной гостиной, где читали Святое Писание, в поместье адмирала Вилмайо прискакал негр на взмыленной лошади. Каролина сразу поняла, что произошло что-то неладное. Негр был одним из рабов отца. С доном Витторио после ссоры она не виделась, изредка ее навещала Антония, которая докладывала об очередных безумствах ошалевшего от любви старика: тот завещал все молодой жене, продолжал покупать для нее редкие драгоценности и антиквариат.
– Донна Каролина, – сказал, задыхаясь, негр. – Беда – ваш батюшка скончался! Донья Антония послала меня к вам. Она просила вам передать, что в поместье творится что-то непонятное.
– Немедленно едем! – сказала Каролина и умоляюще посмотрела на мужа.
Адмирал сухо ответил:
– Конечно же, мы едем, Каролина. Так, где замешано семейство де ля Крус, пахнет преступлением.
Адмирал Вилмайо не ошибался. Валентина, всегда питавшая непонятную страсть к ядам и токсическим зельям, с самого начала знала, что ее старому мужу долго не жить. Дон Витторио был богат, но что значат деньги, если ими распоряжается нудный старик, а не ты сама, полная сил, молодости и красоты?
Жан-Батист, который подозревал о коварных планах сестры, велел ей быть осторожной и сделать все так, чтобы никто не заподозрил убийства. Валентина долго выбирала яд, который сама и приготовила, совершив несколько экскурсий в джунгли, якобы для пополнения своего гербария.
Ранним рождественским утром, получив от мужа в подарок брошь с александритом, Валентина приняла решение, что Витторио пора скончаться. Поэтому она преподнесла супругу во время завтрака чашку какао, которое сама заботливо и приготовила. В какао она добавила бесцветную жидкость с металлическим привкусом, которую получила в результате долгой возгонки листьев дикого табака. Муж, выпив какао, похвалил его чудный вкус.
Спустя полчаса он пожаловался на тошноту, затем сказал, что у него немеют руки и ноги. Валентине были известны эти симптомы: яд, который получался из табака, оказывал паралитическое действие. Она сказала мужу, который сидел в кресле, что прикажет послать за доктором. На самом деле Валентина закрыла двери на застекленную террасу, где находился дон Витторио, велела слугам не беспокоить хозяина, а Антонии, которая хотела поговорить с отцом, сказала, что тот отдыхает.
Спустя еще полчаса Валентина обнаружила мужа мертвым. Он скончался, видимо, во сне (или потеряв сознание). Молодая вдова проверила пульс и попыталась услышать стук сердца. Нет, Витторио скончался.
Об этом она и сказала Антонии, предварительно приняв заплаканный вид и растерев докрасна глаза. Немедленно прибыли Жан-Батист с Изольдой, которые и занялись процедурой подготовки тела усопшего к погребению. Антония желала, чтобы отца осмотрел врач, но Жан-Батист, взяв ее под руку, внушал:
– Для чего? Твоему отцу было уже за шестьдесят, он скончался во сне, на Рождество. Что может быть прекраснее смерти в столь святой день? Une belle mort![12]
Тело дона Витторио отнесли в подвал, где заперлись Изольда и Валентина. Антония, улучив момент, послала гонца к Каролине с просьбой немедленно приехать.
Адмирал с Каролиной застали Антонию в смятенных чувствах. Жан-Батист был разозлен появлением незваных гостей.
– Я хочу видеть отца, я имею на это право, – сказала Каролина.
Де ля Крус холодно ответил:
– Это ваше право, синьора Вилмайо. Однако для сохранности тела мы отнесли его в подвал.
Каролина отдала распоряжение послать за врачом. Жан-Батист заявил, что это излишне, однако не стал вступать в спор. Прибыл врач, после чего Каролина в его обществе соблаговолила последовать в подвал поместья.
Там они застали ужасную картину: тело дона Витторио было подвергнуто воздействию уксусной и серной кислоты, которую Валентина и Изольда вливали ему в горло. Каролине стало дурно, когда она увидела изуродованный труп отца. На вопрос, ради чего в рот мертвецу вливали кислоту, Валентина ответила:
– Мы думали, что это поможет при такой жаре помешать тлению.
Объяснение было абсурдным, однако никто не решился произнести вслух версию о намеренном отравлении. Врач по настоянию Каролины и Антонии произвел вскрытие, однако он не мог установить точную причину смерти, так как внутренности и пищевод покойника были изъедены кислотой.
Под нажимом адмирала к делу о смерти дона Рокасолано подключили полицию, которая чрезвычайно неохотно занялась расследованием. В итоге был вынесен вердикт – смерть последовала от естественных причин, и в действиях супруги покойного не прослеживается злонамеренного умысла.
Каролина была уверена – Валентина отравила отца, но доказать это было нельзя. Донна Витторио погребли возле его первой жены, им же самим до смерти и избитой. По завещанию, составленному Рокасолано незадолго до смерти, все его имущество, как движимое, так и недвижимое, драгоценности, земли и рабов получала его жена Валентина Рокасолано, урожденная де ля Крус.
Дочери Витторио не получали ничего. Даже золотые дублоны, упавшие с неба во время грозы в ночь появления на свет Каролины, унаследовала Валентина. Адвокаты уверили адмирала, что завещание составлено по всем правилам и опротестовать его нет ни малейшей возможности.
Безутешная вдова заявила, что не потерпит общества своей падчерицы под одной крышей, и Антонию выставили на улицу. Некоторое время она жила у Каролины и адмирала Вилмайо, а затем вышла замуж за богатого пожилого промышленника из Эльпараисо и переехала вместе с ним в столицу.
Смерть отца стала для Каролины ударом. Вот еще одно преступление, которое унесло в могилу близкого ей человека, и преступление это снова является делом рук одного из де ля Крусов. Она не скрывала своей ненависти к Валентине, Жан-Батисту и Изольде и поклялась, что те получат сполна за смерть дона Витторио. Она и не знала, что совсем скоро и сама станет жертвой изощренного преступления, спланированного и осуществленного Жан-Батистом и его сестрами.
Прошло десять месяцев, снова настал сезон дождей, и приближалась первая годовщина смерти дона Рокасоланы. Однообразная жизнь в поместье наскучила Каролине, однако она знала, что адмирал не одобряет балы и веселье. Поэтому она как могла вела домашнее хозяйство, занималась с Лулу вышивкой и перечитала за последних полтора года почти всю обширную библиотеку в особняке мужа.
Однажды она поехала вместе с Лулу в город, чтобы сделать ряд закупок. На выходе из лавки она, к своему неудовольствию, столкнулась с Жан-Батистом. Де ля Крус проехал мимо в карете и, заметив Каролину, велел кучеру остановиться.
– Какими судьбами, ma belle, – произнес он. – Как течет твоя семейная жизнь? И почему ты не заглядываешь в поместье?
Каролина знала, что де ля Крусы собираются продать родовое гнездо Рокасолано: им требовались деньги. Уже и покупатель объявился, нувориш из столицы, который был готов выложить за плантации и особняк круглую сумму.
Она решила не обращать внимания на де ля Круса, однако тот не выпускал ее из лавки. Наконец он спросил:
– А как быть с нами, моя прелестница? Неужели все так и закончится? Я ведь помню, что тебе нравилось быть в моих объятиях? Или ты все же передумаешь? С твоим нынешним супругом, достопочтенным адмиралом, ты ведешь целомудренный образ жизни. Так что только дай мне знать, и мы можем повторить ту самую ночь накануне того, как я застрелил бедного глупого Маркуса, твоего незадачливого жениха...
Каролина ударила Жан-Батиста по щеке, в глазах де ля Круса вспыхнул огонь. Девушка, оттолкнув его, прошла к повозке. Она услышала шипение де ля Круса:
– Еще ни одна женщина не смела ударить меня! Запомни это, Каролина! Тебе это даром не пройдет!
Она велела Лулу положить покупки, немедленно сесть в повозку, и они отправились обратно в поместье Вилмайо. Не удержавшись, Каролина обернулась, когда повозка заворачивала за угол. Жан-Батист по-прежнему стоял на тротуаре, прижимая руку к щеке, и выражение его бледного лица не сулило ничего хорошего.
Дома она смолчала и решила не ставить мужа в известность об инциденте с де ля Крусом. Она знала, что упоминание имени Жан-Батиста выводит адмирала из себя. Потянулись снова скучные и так похожие друг на друга дни в поместье.
