Анна Данилова - Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник)
Леня пил, не останавливаясь, из большого бокала, пил до тех пор, пока у него зубы не свело и дыхание не прервалось. Напившись наконец, он облегченно вздохнул, представился и объяснил причину своего визита.
– Да я уж понял, откуда вы. У меня глаз наметанный! Нет здесь Василия, не живет он тут, хотя и наведывается частенько.
– И где же он живет?
– Да в Москве! Недавно туда уехал, несколько лет тому назад. Теперь так и мотается – туда, сюда… А зачем он вам понадобился? Я почему спрашиваю-то. Василий – такой человек, о котором можно сказать – незаметный. Что есть он, что нет – без разницы. Тихий, неразговорчивый, но какой-то, правда, милый. Доброжелательный, но в душу никого не пустит. Себе на уме. Уехал неожиданно, никто и не ожидал от него такого. Невесту бросил, кажется… В тот день, когда он с чемоданами-то отсюда вышел, наведывались к нему две барышни. Одна – видать, невеста, – узнав, что Василий уехал, как принялась рыдать, причитать, с ней прямо-таки истерика сделалась! Так мне жалко ее стало… А подружка ее мне сразу доложила – мол, это брошенная Васина невеста, понимать надо!
– Как ее звали? – спросил без всякой надежды Леонид.
– Они друг друга по именам не называли при мне, а потому я и не знаю, не слышал… Хотя потом я вспомнил: действительно, плакавшую барышню я как-то видел на лестнице вместе с Василием. Но тогда она спокойная была, улыбалась, даже, кажется, поздоровалась со мной, стариком.
– Вас как звать-то?
– Анатолий Григорьевич Сыромятников.
– Очень приятно. Спасибо вам, Анатолий Григорьевич, за такую вкусную лимонную воду. Спасли человека! Без вас я бы тепловой удар заработал.
– Жаль, что я ничем другим не смог вам помочь… Вы к нашему участковому обратитесь, он многое может рассказать о каждом, кто в этом доме живет. Думаю, и про Василия что-то знает.
И тут Леня увидел костлявую худую кисть старика и его довольно длинные пожелтевшие ногти. Подумал, что все – люди как люди, и никто-то не обращает внимания на такие вещи: а он, Леня, вновь попался в ловушку собственных чувств, впал в сентиментальность, прикоснулся к ностальгически-горькой теме старости и одиночества. Однажды, когда он был еще мальчиком и как-то зашел к своему школьному приятелю за учебником, оказалось, что дома только его старая прабабушка. Она предложила мальчику подождать приятеля, предложила ему выпить чашку чая, угостила печеньем и конфетами. А потом эта интеллигентная седовласая дама, сгорая от стыда и жутко конфузясь, покраснев при этом невероятно, так, что даже кожа на ее голове под мягким шелковистым белоснежным пухом волос порозовела, попросила маленького Леню постричь ей ногти на руках, потому что у нее слабые пальцы и она не может держать ножницы в левой руке. Он сначала ничего не понял и испытал чувство неловкости за прабабушку, да и за себя тоже, за свою бестолковость, потому что все не мог догадаться, почему она обратилась именно к нему с этой просьбой, хотя в этой семье живут и родители мальчика, и сам его приятель? И, словно опережая его вопрос, Евгения Семеновна (он на всю жизнь запомнил, как звали старушку) объяснила, опустив глаза, что все ее внуки – и правнук тоже – отказываются стричь ей ногти, брезгуют. Хотя ногти у нее гладкие, без изъяна, правда, желтоватого оттенка и очень твердые, старческие. Леня взял ножнички и аккуратно, испытывая жуткое напряжение от этой ответственной ювелирной работы, подстриг ногти старушке. Потом он вымыл руки, а Евгения Семеновна расплакалась и в знак благодарности подарила ему большое увеличительное стекло.
…Злясь на себя за эти воспоминания, Леня покинул квартиру Сыромятникова со смутным чувством, что он не сделал для него чего-то важного, ушел, оставив его совершенно одного, беспомощного, слабого, наверняка больного и бедного… Словно родного деда бросил.
От участкового милиционера, которого он нашел в соседнем доме, Леня тоже узнал немного.
– Василий Караваев? Так он здесь не живет. Хотя его квартира тут, и он появляется в городе время от времени. Он зарегистрирован в Москве, по месту постоянного жительства. Не женат, но живет с женщиной, вместе они занимаются бизнесом, вот, собственно, и все, что мне о нем известно. Поскольку он не числится по этому адресу, то я мало что могу о нем сказать.
После недавнего звонка Логинова, который рассказал Лене о существовании невесты Василия (о ней Игорь узнал от Василисы Ивановой), которую он якобы бросил в 2004 году, Фролов попытался выяснить что-нибудь и по этому поводу, но молодой участковый признался, что он курирует этот район всего два года и ничего не знает о событиях шестилетней давности. Раздобыв номер телефона прежнего участкового, Леня позвонил ему и договорился о встрече. Поскольку приближалось время обеда, они встретились в небольшом кафе «Ветерок», расположенном на соседней от участкового пункта улице. Полноватый мужчина в цветастых шелковых шортах и белой майке, увидев Леню, сразу поднялся ему навстречу:
– Фролов?
– Фролов. А как вы меня узнали?
– Да я тут всех знаю, а вы здесь в первый раз, – ответил веселый, разговорчивый бывший участковый, промокая лысину бумажной салфеткой. – Присаживайтесь, Леонид, я уже и обед вам заказал. Я же понимаю – командировочный, времени в обрез… Постараюсь вам помочь. Хотя не понимаю, чем вас мог заинтересовать наш спокойный и безобидный Василий Караваев?
– В Саратове убит его родной брат, – начал рассказывать Леня, понимая, что, возможно, визит в Оренбург, на родину Караваева, окажется совершенно бесполезным для следствия. Ну, жил здесь брат Дениса Караваева, и что из того? Ну, была у него невеста. Дальше-то что?
– Да, интересная история… А вот и наша окрошечка, холодненькая! – Он улыбнулся подошедшей с подносом в руках официантке. – И сметанка! Знаете, Леонид, я могу съесть ведро окрошки, так ее люблю. А вы?
Бывшего участкового звали Геннадий. Мужчина находился в отпуске, но душой, как он выразился, он всегда на посту.
– Я почему согласился с вами встретиться-то! История одна была, касающаяся Василия. Это я для начала только сказал, что Василий – безобидный. Это для нас, для мужиков, он такой тихий, а вот для женского пола – извините! Была у него невеста, была, вы все правильно говорите. Да только погибла она. Буквально через несколько месяцев после отъезда Василия. Причем отбыл он в неизвестном направлении, даже я не знал, когда точно и куда именно он уехал. Решил все, что называется, в один день этот парень!
– Вы сказали, что его невеста погибла? Но как?
– А так! Выбросилась из окна. Самоубийство. И произошло это, как нарочно, в мое дежурство. И ведь выбросилась-то она не из окна своей квартиры (а живет она совсем в другом районе). Это произошло неподалеку отсюда. Она будто бы специально приехала сюда, вошла в один дом, расположенный напротив того дома, где прежде жил ее несостоявшийся жених, и бросилась вниз с девятого этажа. Очень странный поступок!
– А Василия, значит, уже тут не было?
– Да, не было. Поэтому-то я говорю, что поступок ее – странный. Могла бы выброситься из окна своей квартиры! Вернее… нет, конечно, я не то хотел сказать.
– Я все понимаю. И что было потом? – спросил Леонид, ожидавший какой-то интриги, каких-либо подробностей, но в ответ услышал:
– Ничего. Похоронили, – Геннадий развел руками и снова промокнул мокрую от пота лысину салфеткой. После окрошки им подали жареную говядину.
– Геннадий, вы не могли бы подсказать мне, к кому мне обратиться, чтобы поговорить об этой девушке? Кстати, как ее звали?
– Рая. Рая Атаева. Я запомнил.
– Я бы хотел побеседовать с ее подругами, сослуживицами.
– Все ясно! Вот только где я их тебе найду? Хотя я сейчас позвоню Лешке Дерябину, может, он как-то поможет.
Алексей Дерябин, с которым Леонид Фролов по звонку Геннадия встретился в городской прокуратуре, шесть лет тому назад вел дело по поводу смерти Раисы Атаевой. Следствие установило, что это было самоубийство, дело закрыли, однако в документах, хранившихся в архиве прокуратуры, можно было найти информацию о свидетелях – фамилии, номера телефонов, адреса. И первым свидетелем, проходившим по этому делу, была Любовь Викторовна Строганова. Леня выписал из документов все, что ему было нужно, поблагодарил следователя прокуратуры Дерябина за помощь и отправился по адресу к Строгановой.
Дверь ему открыла невысокая, полноватая, с круглым добродушным лицом, молодая женщина. Синие глаза с черными ресницами, беленький маленький носик, пухлые бледные губы и румянец во всю щеку. Такой Леня впервые увидел близкую подругу Раисы Атаевой – Любашу Строганову. Из глубины квартиры потянуло теплым запахом подгоревшего молока и теми нежными ароматами, которые воцаряются в квартире после рождения ребенка.
