Анна Данилова - Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник)
– Вы еще что-нибудь знаете об этой женщине?
– Разумеется, нет! Да и зачем мне это?
– И вы с ней больше не пересекались никак, нигде?
– Нет, слава богу!
– А что вы знаете об Алисе?
– Хабалка! Простолюдинка. Развратная девица, положившая глаз на богатство Дениса. Да шлюха она, вот кто! Хотя она не так глупа, как могло бы показаться вначале.
– Что вы имеете в виду?
– Да то, что она сумела охмурить двоих состоятельных людей, не выходя, можно сказать, из дома!
– Двоих?! – не понял Игорь.
– Ну да! Антонину Петровну, чудесную женщину, которая в порыве благотворительности решила дать Алисе образование, и моего Дениса, конечно! Доила их, как ласковый теленок. Как сыр в масле каталась!
– Вы хорошо знаете Антонину Петровну? – помолчав, спросил Логинов.
– Не то чтобы очень хорошо, но несколько раз мне приходилось с ней беседовать. Я ведь одно время жила у Дениса и иногда заглядывала к Антонине по-соседски. Хотя, признаюсь, это были шпионские вылазки с моей стороны. Ну кто, скажите мне, как не соседка, знает лучше всех Дениса? Вот мне и хотелось выяснить – кто был у него до меня, как он вообще живет? Да, собственно, я почти и не скрывала от Антонины, зачем я к ней прихожу. Объяснила ей, что я замуж за Дениса собралась и хочу знать о нем все. Она – умнейшая женщина и все мне рассказала. Вернее, подтвердила все мои догадки: что Денис до встречи со мной вел весьма тихий и скромный образ жизни. И вообще, ни разу она не видела, чтобы у него были женщины. Но это она не видела, а Денис-то мне сам рассказывал о своих случайных связях… Одинокий мужик – с кем не бывает?!
– Какие отношения были между Антониной Петровной и Алисой? Вам что-нибудь об этом известно?
– Известно. Антонина Петровна – одинокая женщина, бездетная, конечно, ей хотелось иметь на старости лет кого-то, кто заменил бы ей родного человека, я имею в виду, что Антонина относилась к Алисе как к дочери, нет, даже, скорее, как к внучке. Я уж не знаю, ходила ли Алиса действительно на подготовительные курсы, но Антонине Петровне она постоянно докладывала о том, что посещает занятия и, мол, все ей дается довольно трудно – она же забыла школьную программу!
– После того, как вы расстались с Караваевым, вы не встречались с Антониной Петровной?
– Не очень-то приятно признаваться в таких вещах, но мы действительно виделись, она по моей просьбе следила за Денисом, а потом мне обо всем рассказывала. Словом, шпионила для меня. Вот уж не думала, что мне придется когда-нибудь рассказывать об этом!
– Антонина Петровна была в курсе этой истории с невестой Василия?
– В курсе, но это не я об этом ей рассказала, а сам Денис. Вероятно, он так переживал из-за разрыва со мной, что ему просто необходимо было с кем-то поделиться. А с Антониной Петровной у него были очень хорошие отношения.
– С чего бы это? Чисто соседские отношения?
– Он ей доверял. А она – ему. В свое время, когда у нее сильно болел муж, Денис помог ей. Реально помог. Переворачивал больного, перетаскивал его на другую кровать, когда надо было перестелить постель… Да мало ли где требуются мужские руки!
– Как Денис Евгеньевич относился к тому, что Антонина Петровна решила помочь своей молоденькой соседке встать на ноги, получить образование?
– Одобрял, хотя мне Денис признавался – он не верит, что из этого выйдет толк. Он считал Алису туповатой, ограниченной девицей.
– Однако после разрыва с вами он стал встречаться с ней. Больше того, девушка проводила у Дениса много времени, хотя к нему так и не переехала – в квартире Караваева мы не обнаружили практически ни одной ее вещи. Что вы знаете об их отношениях? Антонина Петровна рассказывала вам об этой стороне жизни Дениса?
– Да, рассказывала. Но… как-то односторонне, что ли. Она волновалась по одной причине: как бы отношения Алисы с Денисом не повлияли на ее учебу. Старушка не то чтоб была против этих отношений, ведь она понимала, что брак ее подопечной с Караваевым лишь поможет Алисе быстрее подняться по социальной лестнице. К тому же если сначала у нее намечалась одна «родственница» – в лице Алисы, то после того, как Алиса стала бы женой Караваева, у Антонины Петровны появилось бы нечто вроде семьи… Во всяком случае, она так рассуждала. Причем, рассказывая мне обо всем этом, она, – здесь Василиса и вовсе загрустила, – она совершенно забывала о том, что на месте Алисы еще недавно была я и это я должна была выйти замуж за Дениса! Представляю себе, как она сейчас переживает… Но она не о Денисе или об Алисе переживает – просто теперь все ее денежки пропали. И деньги, как я полагаю, немалые. Ведь Антонина Петровна не только оплачивала подготовительные курсы – да и не так уж и много они стоят, – она содержала Алису! Она позволила ей уйти с работы и пожить немного в свое удовольствие, покушать всласть, отоспаться. Жалела она ее! Словно чувствовала, что девчонке недолго осталось… Господи, ну что за страшная история?! Знаете, не удивляйтесь, но до меня постепенно начинает доходить, что произошло. Ведь кто-то убил и Дениса, и Алису! Причем не профессиональный убийца, раз действовали так грубо – убили гантелью!
– А вы откуда знаете? – насторожился Игорь.
– Да весь город об этом знает! Но вообще-то мне рассказала обо всем – во всех подробностях – Антонина Петровна.
– Так… Василиса, где были вы седьмого июля между десятью часами вечера и двенадцатью часами ночи?
* * *«Когда Ромеро взмахнул низко опущенной мулетой, бык кинулся на нее, и Ромеро, плотно сдвинув ноги, не трогаясь с места, вонзил шпагу между лопаток быка, потом отклонился влево, закрыв собой мулету, – и все было кончено…»
«– Люда… Я п‑понимаю – ты в Испании… На меня напали! Умоляю, вызови мне «Скорую»… Извини за беспокойс… У меня кровь…»
2010 г.
Леонид Фролов долго стоял перед дверью квартиры Василия Караваева и давил на кнопку звонка. Ему хотелось не столько увидеть самого Василия, сколько напиться всласть холодной воды. В Оренбурге, как и в Саратове, стояла страшная жара. На вокзале это почему-то особенно ощущалось. Вокруг – масса загорелых восточных лиц, пестрые юбки цыган, запах жареных пирожков, какая-то «копченая» вонь, и все вокруг разогрето, как на огромной круглой сковородке. Солнце палит так, что, кажется, от него невозможно спрятаться даже под землей, а что уж говорить про здание вокзала?!
На такси Леня добрался до дома Караваева, вбежав в подъезд, прячась от зноя и мечтая как можно скорее оказаться где-нибудь, где ему дадут холодной воды. Бутылка ледяной минералки, которую он купил, едва лишь сойдя с поезда, осталась приятным воспоминанием – с такой жадностью он еще никогда не пил.
– Да откройте же, елки-палки! – воскликнул он, и, словно бы в ответ, отворилась дверь соседней квартиры, и он увидел высокого худого старика с внимательными добрыми глазами. Сосед.
– Молодой человек, вы, собственно, к кому?
– Здравствуйте! Можно сначала холодной водички, а потом я вам все-все расскажу!
– Проходите, пожалуйста, есть у меня вода. Из холодильника. С лимоном. Вы, наверное, к Василию приехали? Да только нет его.
Леонид вошел вслед за стариком в его характерно пахнувшее старостью и бедностью жилище, и какая-то острая тоска охватила его, когда он представил – неизвестно где и как он сам-то встретит свою старость. Это в молодости можно презирать стариков за их несостоятельность, нерасторопность и неумение жить, но кто знает, как повернется жизнь у теперешних молодых, например, у Фролова или даже Логинова? Хватит ли им обоим сил вообще дожить до своей старости?
В крохотной кухне стоял старый холодильнище «ЗИЛ», откуда старик и извлек высокий, вмиг запотевший графин с холодной водой. Поверх нее плавали дольки лимона и куски лимонной кожуры.
Леня пил, не останавливаясь, из большого бокала, пил до тех пор, пока у него зубы не свело и дыхание не прервалось. Напившись наконец, он облегченно вздохнул, представился и объяснил причину своего визита.
– Да я уж понял, откуда вы. У меня глаз наметанный! Нет здесь Василия, не живет он тут, хотя и наведывается частенько.
– И где же он живет?
– Да в Москве! Недавно туда уехал, несколько лет тому назад. Теперь так и мотается – туда, сюда… А зачем он вам понадобился? Я почему спрашиваю-то. Василий – такой человек, о котором можно сказать – незаметный. Что есть он, что нет – без разницы. Тихий, неразговорчивый, но какой-то, правда, милый. Доброжелательный, но в душу никого не пустит. Себе на уме. Уехал неожиданно, никто и не ожидал от него такого. Невесту бросил, кажется… В тот день, когда он с чемоданами-то отсюда вышел, наведывались к нему две барышни. Одна – видать, невеста, – узнав, что Василий уехал, как принялась рыдать, причитать, с ней прямо-таки истерика сделалась! Так мне жалко ее стало… А подружка ее мне сразу доложила – мол, это брошенная Васина невеста, понимать надо!
