Евгений Сартинов - Золото на крови
На каждой лодке лежал полный набор снаряжения: три весла, несколько шестов. Примерив один из шестов в руке, Жереба буркнул:
— Жидковатые будут. Опять по себе делал.
Остался недоволен «бегун» и лодками:
— Что короткие-то такие?
— Э, паря, дерева больше нет, все свели. Худой дерево осталось, здесь больше нет, следующий год меня ниже ищи, там балаган ставить буду.
— До следующего года еще дожить надо, — проворчал Иван, все примериваясь к лодкам. Затем он кивнул на одну из них: — Вот эту возьму. Счас и опробую ее.
Мы столкнули лодку на воду, она оказалась не такая уж и тяжелая, Иван встал на корме и, сильно отталкиваясь шестом, повел ее против течения. А течение в этом месте было очень сильным, видно было как, напрягались мышцы Жеребы при каждом толчке. Сопровождая его взглядом, мы по тропе вернулись обратно к шалашу эвенка.
Причалив к берегу, Жереба смилостивился.
— Ладно, пойдет, — при этом он похлопал по плечу щуплого Илюшку. — Давай рассчитаемся.
Иван забрался куда-то в самую глубину своего наплечного чудовища и вытащил оттуда завернутые в целлофан несколько пачек денег. Илюшка деньги принял с несколько отрешенным видом, словно он ждал чего-то совсем другого.
— Вот змей! — рассмеялся Жереба и кивком головы показал нам на эвенка. — Вишь, застыл в стойке, как собака на дичь.
После этого он опять полез в свой безразмерный рюкзак и к нашему вящему удивлению извлек оттуда пятилитровую железную канистру. Илюшка прямо-таки засветился от радости, схватил канистру, прижал ее к груди и поспешил к своему балагану.
— Эй, Илюха, ну-ка, постой! — тормознул его Жереба. Подойдя вплотную к эвенку и глядя на него сверху вниз, он начал внушать ему. — За нами по следу идут нехорошие люди, зэки. Они хотят нас убить и завладеть золотом. Тебя, — он ткнул пальцем в грудь Ильи. — Тоже не пощадят, убьют. Так что собирайся, плыви домой. Дома спирт выпьешь.
— Худой народ зэки, — озабоченно покачал головой Илюшка. — Они все лючи?
— Да-да, все русские, — подтвердил Иван. — Иди спускай лодку, собирай шмотки.
Он обернулся к нам:
— Помогите ему лодку на воду спустить.
Илюшка нехотя оставил свою желанную ношу и пошел за нами ко второй лодке. Столкнув на воду и ее, мы долго наблюдали, как эвенк борется со встречным течением. Казалось, что его хлипкая фигура сейчас сломается, он весь вибрировал не хуже своего шеста в борьбе со строптивой водой, но вскоре и его лодка ткнулась в берег рядом со своей сестрой.
Чуть отдышавшись после этой тяжелой работы, эвенк начал вытаскивать из балагана свое барахло: котомки, шкуры, закопченный чайник. А Иван уже уложил все наше имущество в лодку. Рюкзаки он разместил посередине, сверху положил ружья, топоры, чайники и, прикрыв все это своим брезентовым пологом, обвязал всю поклажу веревками.
— Теперь если даже и перевернемся, то груз останется в лодке, — пояснил он.
Все это время он поглядывал на Снежку, привязанную рядом с лодкой. Та сидела с обиженным, но спокойным видом. Я понял, что Жереба по-прежнему опасается внезапного визита наших «старых друзей».
— Слушай, а где твоя Нурка? — оторвавшись от сборов, спросил Иван эвенка, лениво копошащегося вокруг своего добра.
Тот сокрушенно покачал головой.
— Амакан Нурку сгубил, — по лицу было видно, что эвенк очень огорчен потерей собаки. — Не знаю, как теперь охотиться…
— Как же это он ее? — ахнул Иван.
— Стара стала, я амакана стрелял, только ранил, он бросился на меня. Нурка отвела амакана, я снова стрелял, а тот Нурке голову совсем разбил.
— Но ты его убил? — все допытывался Жереба.
Эвенк молча показал на медвежью шкуру, лежащую среди его вещей.
Вскоре обе лодки, и наша, и эвенка, были снаряжены к походу. Жереба доверил одно из весел и шест Андрею и провел с нами короткий инструктаж:
— Я буду на корме. Если крикну «Влево», значит, бьешь шестом влево, если «Вправо» то вправо. Ну, а если мы перевернемся или кто-то вывалится из лодки, то главное — развернуться ногами вперед. Если башкой треснетесь о камень, то это уже все. А так ногами можно все-таки оттолкнуться. За порогом всегда есть тиховодина, ну, заводь такая глубокая. Там нужно непременно выбраться на берег, а то дальше снова могут быть шиверы.
— Шиверы… это что такое? — спросил с запинкой Андрей.
Иван удивленно посмотрел на него, словно не понимая, как это взрослый человек может не знать такой ерунды, но все-таки пояснил:
— Ну перекат, порог такой небольшой, камни торчат. Понял?
— А, ну пороги, понятно, — кивнул головой Лейтенант.
Жереба посмотрел на него как на неразумного мальчишку.
— Порог это порог. Через порог на такой лодке и соваться нечего. А шивера, это шивера! Ну ладно, сам потом поймешь.
Перед самым отплытием Илюшка подошел к нашей лодке.
— Вань, — позвал он занятого приготовлениями Жеребу. — На то лето лодку делать?
Иван задумался.
— А черт его знает. Приходи на всякий случай. Я и сам не знаю… По зиме, может, что скажут.
Эвенк потоптался на месте и побрел к своей долбленке.
Стартовали мы одновременно, но Илюшка сразу повернул налево, против течения.
— Куда это он? — удивился я.
— Ему с полкилометра вверх, а там по протоке к себе на Север, километров сто отсюда, — пояснил Жереба, и во всю глотку заблажил так, что у меня ушило заложило. — Ого-го-го!!!
Я еще раз оглянулся на эвенка. Тот сосредоточенно работал шестом, медленно продвигая лодку вверх. И тут же первый поворот скрыл Илюшку и его долбленку от наших глаз.
— Ну теперь они нас хрен догонят, — крикнул Жереба, равномерно работая кормовым веслом.
Он бы не радовался так сильно, если бы видел, что произошло с эвенком дальше. Оглянувшись и увидев, что наша долбленка скрылась из вида, Илюшка хитро улыбнулся и двумя ударами шеста направил свою лодку обратно на стоянку. Причалив к берегу, он, радостно поблескивая глазами, вытащил из вороха вещей заветную канистру, кружку и выбрался на сушу. Отвинтив тугую, герметичную крышку, Илюшка понюхал горловину и пробормотав: «Не обманул Ванька», — налил торопливыми, вороватыми движениями полкружки спирта, долил из чайника воды и, ласково что-то приговаривая, большими, жадными глотками выпил ее до дна.
— Однако, покурю теперь, и поплыву, — пробормотал Илюшка, поднимаясь. Но ноги тут же повели его в сторону, он упал. Чуть полежав, эвенк добрался до канистры и налил себе еще.
Когда к вечеру из тайги вышли пятеро во главе с Куцым, Илюшка валялся на прибрежном песке лицом вниз. Один из бандитов сапогом перевернул его на спину, заглянул в лицо.
— Спит, или пьяный, что ли? — не понял он.
Другой поднял с песка канистру, понюхал открытую горловину и радостно засмеялся.
— Ну конечно, тут отрубишься. Пять литров чистейшего как слеза.
— Начальник, похоже, они уплыли на лодке, — сообщил Куцему один из его подручных, рассматривавший следы на песке.
Куцый молча взял канистру и, размахнувшись, со всей силы запустил ее в реку. Остальные в шоке наблюдали, как кувыркнувшись в волнах, заветная емкость исчезла под водой.
— Ну ты, Куцый, совсем сдурел! — прохрипел один из его орлов. — Хоть бы по сто грамм налил, столько добра угробил!
— Знаю я вас, — отозвался Куцый. — Где сто грамм, там и все пять литров. Вам и золото не нужно будет, а для меня это не золото, это жизнь.
Куцый пнул ногой эвенка. Тот даже не дернулся. Главарь загонщиков подумал и решил:
— Ладно, все равно уже вечер. Становимся на ночевку.
ТАЕЖНЫЙ ЭКСПРЕСС
Что поражало нас в этом новом для нас виде путешествия, так это скорость. У меня создалось впечатление, что до этого мы ползли на четвереньках, а теперь побежали бегом. Сопки, повороты, как называл их Жереба, кривуны, все это сменялось с калейдоскопической быстротой.
Я сидел на корме перед Иваном, а Павел и Андрей устроились на носу. Все неудобство моего положения заключалось в том, что я плыл спиной вперед, а мне же непременно надо было видеть все полностью, так что уже через час я еле ворочал распухшей шеей.
Особых препятствий в тот день мы не встретили, и эта удача нас очень обнадежила. Вечером у костра Андрей развернул свою карту, долго пытался по ней что-то вычислить, потом довольным голосом заявил:
— Да мы этот же путь с неделю пешком топали.
Пока мы разводили костер и готовили ужин, Иван отошел и вернулся с двумя палками, метра по два каждая. Покопавшись в рюкзаке, он вытащил и растянул короткую, но широкую рыбацкую сеть. С нашей помощью Жереба привязал к ее низу несколько камней, а затем, взяв Павла загребным, поставил сеть на самом урезе тихой заводи, послужившей нашей лодке гостеприимным портом. Его труд не пропал даром. Сеть подарила нам двух ленков и четыре сига. Эта рыба, сиг, удивила меня странным запахом — пахла она свежими огурцами. Но уха, слава Богу, пахла не салатом, а рыбой. Уху Иван готовил сам, не доверяя никому. У него нашлась и лаврушечка, сгоняли меня вдоль берега на поиски дикого зеленого лука. Сыпанул Жереба щедро в котелок и перчика, да горстку пшена. Ах какое это было блаженство, после месячной «пшенной» диеты хлебать горячую, наваристую уху с дымком.
