Ольга Володарская - Любовь как война
– Пойду проконтролирую, чтоб ее не обманули, – выпалил он, кидаясь в том же направлении.
– А что он собрался контролировать? – спросил у Амона Боря.
– Еда, наверное, осталась. Повара могут ее зажать.
– Валера! – Боря закатил глаза.
– Ну что, летишь в Египет? – спросил у него Боровик.
– Было мимолетное желание – прошло. Маюсь я, Амоша…
– Вижу. Только не пойму, из-за чего. Неужели дело в Костиной смерти?
– Нет. Хотя я, бесспорно, расстроен. Но не так сильно, чтоб не находить себе места. Мы, надо признать, давно перестали быть ШТАБом…
– Это нормально, – пожал плечами Амон.
– То есть ты ощущаешь то же самое?
– Да.
– Блин… Я думал, один я! И даже немного стыдился этого. Но, с другой стороны, это же нормально, когда люди, повзрослев и пойдя разными путями, отдаляются друг от друга.
– Нормально, – согласился с ним Боровик. – Но в нашем случае причина не в этом.
– А в чем же?
– В ком – в Сашке. Наша компания должна была называться не ШТАБом, а ШТАЛом. То есть шатией Александра Слепнева. Он был ее сердцем. Я – мозгом. Костя – мышцами. Валера – костяком. Ты – нервной системой…
– С вами все понятно. Даже с Валерой. Он основателен, крепок… Но почему я нервная система? Хотя… – Он задумался. – Пожалуй, сравнение верное. Я острее всех реагировал на то, что происходило с нами. И, кажется, я понимаю, к чему ты ведешь. Когда вы с Сашкой поругались, организм не смог существовать в нормальном режиме. Ему то мозга не хватало, то сердца.
– Тоже верно. Но я немного не то имел в виду. Наше сердце забарахлило после гибели Славы. И это сказалось на остальных органах. Ведь Саша и от вас отдалился. Пусть и не исключил вас из своей жизни, как меня.
– Не думал я, что ты так воспринимаешь Сашку.
– Я тоже… Только недавно это осознал…
Амону стало так грустно, что хоть плачь. Да и Боря сидел кислый.
– Ладно, давай распрощаемся, – быстро проговорил Боровик, встав из-за стола. – Мне поработать нужно сегодня. Завтра созвонимся, хорошо?
– Договорились.
Они пожали друг другу руки, и Амон покинул кафе. Ему на самом деле надо было много дел сделать. У него появился крупный заказ, выполнив который он сможет пару лет вообще не думать о заработке. И побыть тем, кем считает его отец: прожигателем жизни…
Вот только нужно ли ему это?
Точно нет, ответил себе Амон. Мне сорок. Пора менять жизнь. Заводить семью и детей. И теперь я знаю, с кем…
Глава 6
Ольга Алексеевна сидела за столом и проверяла тетради.
Сына дома не было, ее никто не отвлекал, но дело продвигалось медленно. Клонило в сон из-за погоды – опять дождь накрапывал.
Она решила попить чаю, чтобы взбодриться. Включила чайник, сняла с полки заварку и только собралась опустить пакетик в чашку, как наверху что-то грохнуло…
Ольга Алексеевна вздрогнула. Чайный пакетик выпал из рук и шлепнулся на пол.
Хорошо, что Саши нет дома. Он обязательно подумал бы, что душа Кости не упокоилась после захоронения и теперь его призрак ходит по ШТАБу.
Но она в потустороннюю муть не верила, вздрогнула от неожиданности. Наверняка на чердак залез сосед, чтобы выйти на крышу и поправить свою растреклятую антенну. За общую платить не хотел, не говоря уже о кабельном ТВ, вот и водрузил какую-то конструкцию, изготовленную им самим.
Ольга решила проверить правильность своих догадок и вышла в коридор. Люк на чердак был открыт. Она в него заглянула.
– Здравствуйте, Ольга Алексеевна, – услышала она знакомый голос.
– Приветствую вас, Михаил. – На нее, свесив голову в люк, смотрел ясными глазами сержант Сергеев. – Чего это вы там делаете?
– Повторный обыск проводим.
– Понятно. Буду нужна, стучите.
– А можете сейчас подняться?
– Только чайник выключу, секунду.
Она вернулась в квартиру, перекрыла газ и, накинув на себя теплую кофту, полезла на чердак.
Когда она забралась, увидела Сергеева в компании еще одного молодого человека. Он был ей незнаком.
– В доме сколько выходов на чердак, знаете? – спросил у нее Михаил.
– Два. Из нашего, второго, подъезда и предпоследнего.
– Вот именно! Значит, убийца мог залезть и вылезти через другой люк. Мы этого не учли. Чердак разгорожен, да. Но можно через крышу сюда попасть.
– Можно и оттуда! – парень ткнул пальцем в соседний дом, тоже девятиэтажный, он стоял довольно близко.
– Да, если убийца человек-паук или бэтмен.
– Веревку можно накинуть на антенну и перелезть.
– Насмотрелся ты, Павлуша, боевиков, – с издевкой протянул Сергеев.
– А ты будто нет? – в тон ему ответил Павлуша. – Нашего товарища не профи убрал, который на раз-два проникает на крыши домов, минуя все запоры. Его почикал какой-то дилетант.
– Мальчики, я вам больше не нужна? – обратилась к спорщикам Ольга.
– Нет, спасибо, – ответил ей Сергеев. И тут же вернулся к диалогу с коллегой: – Ты давай топай в тот подъезд, а я по крыше проберусь к нему. Попробую, по крайней мере…
Оля не стала дослушивать, спустилась на площадку, вошла в квартиру, которую не заперла. В прихожей было темно, но не так, чтоб «глаз выколи». Она смело двинулась на кухню, но сделав шаг, чуть не рухнула на пол, споткнувшись обо что-то…
Ольга выбросила руку и включила свет. На полу валялись Сашины ботинки! Выходит, он пришел, а она, находясь на чердаке, не слышала этого. Что ж, бывает. Вот только странно, что Саша, заметив открытый люк, не полюбопытствовал, что происходит. Да и то, что он сидит сейчас в темноте, странно…
Обеспокоенная Ольга заглянула в комнату. Сын сидел между креслом и диваном. Прятался! Как когда-то в детстве. Желая побыть один, он втискивался между двумя стоящими рядом предметами мягкой мебели и, обняв согнутые колени руками, замирал. Все домашние знали, что он там, но не подавали вида. Он сам выходил из укрытия через десять-пятнадцать минут. Даже когда Саша стал настолько большим, что, как бы он не скрючивался, все равно макушка и пальцы ног торчали, все равно не изменял своему убежищу.
Пока Ольга думала, как ей поступить – позвать сына или, как всегда, сделать вид, что его не замечает, он поднял голову и спросил:
– Они ушли?
– Кто?
– Полицейские.
– Наверное. Ты от них прячешься?
– Не прячусь. Просто думаю. А тут лучше.
– О чем думаешь?
– Я нашел секретик. Решаю, показать им или нет.
– Ты о чем, Саша?
– Мам, они его искали там, на чердаке?
– Они проверяли, мог ли убийца проникнуть туда каким-то другим путем.
– Нет, они тебя обманули, – со снисходительной улыбкой возразил Саша. – Искали секрет. Я же им сказал, что он был там.
Ольга включила торшер. Его свет успокаивал сына, тогда как яркий верхний нервировал. Не всегда, конечно, а когда Саша пребывал вот в таком пограничном состоянии. Он еще не перешел на свой «птичий» язык, но уже говорил странные вещи.
Подойдя к промежутку между креслом и диваном, Ольга Алексеевна опустилась на корточки. Когда их глаза оказались на одном уровне, она попросила сына:
– Покажи мне его, пожалуйста.
Он колебался.
– Сынок, я подскажу тебе, стоит скрывать секрет от полиции или нет.
Саша медленно расцепил руки, сунул одну в карман, после чего достал из него складной нож.
– Это Костин секретик, – сказал он тихо. – Тот, что хранился в тайнике за фанерой.
– Ты уверен?
– Да. Это он. Костя сам его сделал, когда сидел в тюрьме. Видишь, имя на рукоятке. – И он показал. – А этой кнопочкой нож открывается. – Оля хотела остановить сына, но тот уже нажал на нее. Лезвие с тихим свистом выскочило, или «выкинулось» (нож-выкидушка, так он, кажется, называется).
– Закрой, а то порежешься. – Ей показалось, что в пазухе, из которой вышло лезвие, запеклась кровь.
Саша второй раз нажал на кнопку. Нож сложился.
– Костю им убили, – сообщил сын.
– С чего ты это взял? Опять что-то почувствовал?
– Я просто знаю…
И стал убирать выкидушку в карман, но мать схватила его за руку.
– Где ты это взял? – выкрикнула она. Хотя знала, что нельзя этого делать. Сын сейчас в лучшем случае замкнется, в худшем – перейдет границу относительной адекватности. Он не терпел, когда на него повышали голос. – Ты нашел его, да? Когда, где?
– Не скажу…
– Вот и не говори, – выпалила Оля. – Ни мне. Никому. Про нож этот… Никому. Это же секрет, да? И его надо хранить.
Саша, подумав, кивнул.
– Давай его вместе спрячем?
– Только не на чердаке.
– Дома.
– В шкатулке папиной? – Это была большая банка из-под кофе. Некогда диковинного, кенийского, привезенного из самой Африки. Ларион, выпив вместе с домашними арабику, красивую банку не выкинул – а кто бы это сделал в начале восьмидесятых в СССР? – и стал хранить в ней всевозможные мелочи типа отверток, шурупов, гвоздей.
– Да, папина шкатулка – отличное место!
– Хорошо, давай…
Саша, покряхтывая, выбрался из своего укрытия, встал на четвереньки, затем распрямился во весь рост. «Шкатулка» стояла в стенке. Сын достал ее, открыл и бережно опустил в нее нож.
