Евгения Михайлова - Во мраке сверкающих звезд
Карина подошла к Андрею, посмотрела на него с мольбой, но он молча ее отодвинул и пошел, медленно и тяжело, по коридору к палате. Помешкал у двери, потом постучал. Никто не ответил, он заглянул внутрь. Рядом с кроватью Игоря стояла капельница. Александр Васильевич внимательно смотрел Игорю в лицо. Сам Андрей сына не видел из-за широкой спины Галины. Она и оглянулась, тихо и быстро вышла к нему в коридор и прошептала:
– Лучше уходите. И Карина пусть погуляет. Доктор очень злой.
– Одно слово. Как?
– Да ничего. Ну, немножко откинуло его назад… Саша этого всегда пугается, особенно когда сердце. Он не уедет сегодня, пока не успокоится. Вы бы лучше погуляли, отдохнули. Звоните мне, я скажу, когда можно приехать.
Андрей кивнул и направился к выходу. Карина по-прежнему стояла на площадке.
– Надо уходить, – сказал он ей. – Галина сказала, что ничего страшного, просто сдвинулось все… назад, чуть-чуть. Доктор остается, он не в настроении, лучше нам не показываться ему на глаза. Вы оденьтесь, съездим куда-нибудь… Поедим, что ли. Я не знаю. Может, вам лучше домой, отдохнуть? Я отвезу. Я в машине подожду, пока оденетесь.
– У меня больше нет ничего, – сказала Карина. – Я так приехала – в джинсах и майке. Есть еще кеды в палате. И эти балетки купила в соседнем магазине. Мне кажется, в них можно выйти.
– На улице дождь, – заметил Андрей. – Но машину я недалеко поставил.
Он посмотрел на нее профессиональным взглядом оператора, каким оценивал актрису перед съемкой. Что главное, что сильное, что яркое, что нужно схватить объективом… Только сейчас он пытался понять эту женщину и через нее – сложность ситуации. Она очень честная и очень преданная, это он понял давно. Значит, она лучше чувствует, насколько ухудшилось состояние сына. Если она сказала ему, что случилось с матерью и дедом, значит, было надо… Зачем? Сыщики должны искать. Карина должна им помогать, потому что Игорь слушается лишь ее. Это только со стороны кажется, что все наоборот. Игорь что-то вспомнит. Начнется поиск, который упрется в исчезновение Светы. Крайним окажется он, Андрей, скрывающий все даже после того, как его семью стали уничтожать. Ну, начнется так начнется. Ему себя нисколько не жалко. Собаку вот жалко, а себе он давно надоел. Будь что будет. Просто сам каяться не станет. Он уверен, что такие следователи найдут Свету. Конечно, мертвой. И из этого ему никак не выбраться. Ну никак!
– Нормальные балетки, – сказал он.
Карина стояла, худенькая, очень стройная, по-прежнему до предела напряженная. Волосы ее здесь отросли и были уже ниже плеч. Пепельные, прямые, с челкой до тонких бровей. Глаза сухие, горячие, скулы жесткие, рот крепко сжат… На кого она похожа? На Жанну д’Арк, конечно. Ей не будет холодно в балетках. Она готова к костру. Она готова сгореть в огне любви и беды. Такая женщина досталась непутевому Игорьку… Если он выкарабкается сейчас.
Когда они выехали на шоссе, он спросил:
– Так куда едем?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Может, мне действительно лучше домой? Поспать, что ли… Хотя я, конечно, не усну. Привыкла калачиком, в ногах. Еды дома нет. А вы куда?
– Собака у меня. На дороге подобрал. Нужно вывести, покормить.
– Можно мне с вами?
– Пожалуйста.
– Как ее зовут? Какая порода?
– Хаски. Алиса. Ее хозяин прикрутил к дереву в лесополосе. Я случайно увидел. Она молчала, даже не лаяла, не выла. Погибла бы.
– Хозяин… Мразь, – беспощадно сказала Карина.
Андрей мельком взглянул на ее лицо. Почти жестокое. Что она скажет, когда узнает всю правду о нем? Наверное, то же, что о хозяине Алисы. Дождаться бы, когда Игорь выздоровеет, а потом… Надо придумать, как избежать гнева и презрения людей. Как не узнать, что они его ненавидят. Как не жить с этим…
Глава 7
Светлана проснулась утром совсем здоровой, температура явно нормальная. Быстро встала, умылась, оделась и вышла позавтракать с Вадимом. Нашла его на кухне. Он пил кофе с тостами и читал какие-то бумаги. Посмотрел на нее удивленно и обрадованно.
– Какая ты молодец! Как раз вовремя. Все горячее. Сейчас дам, садись. Отлично выглядишь.
– Спасибо. Я же говорила, что все пройдет. Как хорошо пахнет кофе. И тосты. Очень вкусно! У меня так не получается.
– И не надо. Зачем делать самой то, что могут сделать для тебя другие? Я отправил твоим родителям тридцать тысяч. Нормально? Я решил, что это для первого раза оптимальная сумма. Тем более ты говоришь, что отец запил. Думаю, эти деньги им придется тратить экономно. Поскольку они не знают, что мы будем помогать и впредь. Надеюсь, это его немного вернет к нормальной жизни. Успокоится и начнет искать другую работу.
– Спасибо. Да, думаю, ты все правильно говоришь. Папа не алкоголик. Так, немного выпивающий. Не знаю, очень ли он рад новости о том, что я жива, но помощь его, конечно, вдохновит. Он склонен к депрессии, апатии, а тут – неожиданная поддержка… И да, он по природе не иждивенец. Будет искать работу.
– Как странно. Ты не уверена, что он обрадуется вести о том, что ты жива?
– У него тусклый эмоциональный фон, – сухо сказала Света. – Он меня вообще не особенно замечал. Как и мама, впрочем. Да, новость о деньгах сейчас для них важнее. И обо мне в том смысле, что можно обратиться еще. Через меня – к тебе.
– Без проблем. Можно не обращаться. Я знаю, через какой промежуток времени послать еще.
– А я забыла сказать маме, чтобы она никому ничего не говорила.
– Почему не нужно говорить?
– Она мне какие-то бабские сплетни пересказывала. Если к этой ерунде она еще добавит свою версию моей жизни, перепутанную с каким-то сериалом, все вообще превратится в многослойный бред. Я лучше сама найду возможность кого-то поставить в известность, о чем-то узнать. Все так усложнилось… Я помню, что ты сказал. Мне нужно немного подумать, хорошо?
– Конечно.
– Я обязательно как следует обо всем подумаю.
Он уходил из дома в задумчивости. Не нужно быть провидцем или даже психологом, чтобы понять: она боится. И это совершенно нормально в ее положении. Там, где она жила до встречи с ним, бродит маньяк или орудует банда. Люди говорят, что другие преступления имеют отношение к ее исчезновению – это вполне возможно. Его совет помочь следствию втянет ее в ужасную, тягостную процедуру. Ей придется говорить о таких деталях, которые она даже не смогла читать в документах обследования. Ей, такой чувствительной и ранимой. И он бы с огромным удовольствием ее от этого избавил. Но тот факт, что она жива, не может оставаться вечной тайной. Даже если они уедут жить в другую страну. Он оформил заграничный паспорт на ее фамилию. У нее есть родители, от которых она не собирается отказываться. Что касается его самого, уверенного в себе, независимого Вадима, то он… Он больше, чем покоя, вдруг захотел, чтобы подонка нашли. Он, Вадим, сам не знает, как поведет себя дальше. Все, как он привык: как в тесте, когда нажимаешь на неожиданный для себя ответ; но этого человека или этих людей должны назвать. Что редкость по нынешним временам. Народу в форме толпится везде полно, а насильников, убийц, похитителей детей что-то не очень ловят. Пусть хотя бы выйдут на след. Вадим сам с этим не справится, потому и не пытается что-то узнать. А когда будет хоть какая-то ясность, он… Видно будет, что он сделает. Когда есть мишень, ситуация резко меняется.
Светлана набрала телефон матери.
– Привет, мама. Деньги прилетели?
– Здравствуй. Да, есть на карте. Спасибо.
– Ты никому не успела сказать, что я тебе звонила?
– Никому. А что?
– Не надо.
– Почему?
– Ну, не нужно, чтобы это обсуждали, чтобы придумывали идиотские версии, сплетни. Ты сама сказала, что все валят в одну кучу. Меня приплели ко всем преступлениям. Когда все выяснится, тогда я появлюсь. Не хочу, чтобы на меня пальцами показывали, еще меньше хочу отвечать на дурацкие вопросы.
– Все-то у тебя идиотское, дурацкое! А если бы ты не сбежала от Арсения с другим мужиком, может, ему бы голову и не проломили и он, свихнувшись, не стал бы всех подряд убивать! – выпалила мать.
– Ужас! Ты себя слышишь? Выкинь из головы свои сумасшедшие сериалы и, пожалуйста, перестань в них вписывать меня. Я буду иногда звонить, муж будет вам присылать деньги, а в промежутках – забудь обо мне. Тебе это нетрудно. Это не просьба, мама. Это требование. Иначе никаких денег не будет.
– А че это ты так со мной разговариваешь?
– Я нервная. Болею. Ты об этом забыла? Забудь и об остальном.
– Да за ради бога. Мне и отцу, что ли, не говорить?
– Пока лучше не говори. Пока он пьет.
– Тут соглашусь. Всю жизнь молчал, сейчас рот не закрывает вообще.
– Он работу-то хоть ищет?
– Как? На карачках? С перегаром?
– Нужно что-то придумать. Я попрошу мужа. Может, ему что-то найдут. Хоть сторожем. Пока очистится и сможет сесть за руль. Потом легче будет.
– Хорошо бы, доча! – вдруг тепло и мечтательно произнесла мать. – Надоел до чертиков. А сторож, да если хозяин строгий, это и на сутки бывает. Хоть отдохну.
