Евгения Горская - Дар или проклятие
– Ладно. Пап, а Зинаидин дом тот самый, где прапрадед Федор жил?
– Нет. Тот при советской власти отобрали, и вся семья переселилась в дом поменьше, одного из сыновей. У Федора было четыре сына. Один в гражданскую войну погиб, другой тогда же сгинул без вести. Остались твой прадед да Зинаидин дед.
Наташа еще порасспрашивала про далеких предков, потом долго благодарила за привезенные в подарок духи, прекрасные шелковые блузки, а самое главное – за роскошный розовый халат, расшитый бледными цветами, и засобиралась домой.
– Сережа, ты поиграй один, – попросила Александрина, – я подремлю, у меня голова болит.
Ей казалось, что все ее силы ушли на то, чтобы сын ничего не заметил. Она старалась улыбаться, шутить, разговаривать с ним, усилием воли сдерживала слезы и без конца бегала в ванную мыть глаза, потому что слезы все-таки вот-вот должны были политься, чуткий Сережа не мог этого не заметить, и тогда она объясняла:
– Я перенервничала вчера, Сереженька.
Александрина закрыла дверь в комнату и прилегла на диван. В квартире было тепло, но ее все время знобило. Нужно было встать, достать теплый шерстяной плед и укрыться, но сил не осталось никаких.
Ночью она практически не спала и сейчас мечтала уснуть, но не смогла. Она попыталась думать о чем-то постороннем, о работе, о том, что нужно купить новую машину, позвонить Сережиной няне и узнать, как она себя чувствует: девушка болела гриппом, и когда собирается приступить к работе, потому что забирать сына из школы каждый день Александрине было сложно.
Она пыталась думать о постороннем, но мысли упорно возвращались в прошлое.
В начале сентября фирма Петра отмечала десятилетний юбилей. Отмечали его широко, в дорогом ресторане, со множеством приглашенных гостей. Сотрудникам разрешалось прийти с мужьями-женами, но почему-то все явились поодиночке. Все, кроме Петра.
Александрина сидела рядом с мужем, слушала бесконечные тосты и уже жалела, что не осталась дома. Ее совершенно не интересовали выполненные работы и планы на будущее. Ей не с кем было поговорить, кроме Марины и Толика Выдрина, а с ними она и без того нередко разговаривала. Потом начались танцы, народ разбился на группки, а она так и стояла рядом с Мариной, потому что Петр подходил то к одному гостю, то к другому, и не могла дождаться, когда наконец длинный вечер окончится.
Потом Петр подошел к стоявшим вместе Наташе и Юле и застрял надолго. Александрина не понимала, о чем можно так долго разговаривать с этими девицами, и почувствовала себя совсем неловко. Ей даже показалось, что Марина смотрит на нее с сочувствием.
Обе девицы выглядели великолепно и хорошо друг друга дополняли: темноволосая Юля в ярком платье и неброская, тонкая, пастельная Наталья, как будто сошедшая с портрета XIX века. После аварии Наталья заметно подурнела, зачем-то остригла волосы, что ее совсем не красило, и казалась какой-то угасшей, но в тот вечер выглядела отлично в длинном платье и с красивыми локонами. Александрина сразу отметила удачную прическу и даже оценила Наташины волосы: густые, блестящие, пожалуй, не хуже, чем у нее самой.
Подвыпивший Петр все стоял и стоял около девчонок, и злая Александрина не представляла, что ей делать – не стоять же весь вечер рядом с Мариной. В какой-то момент Наталья встретилась с ней взглядом и сразу смутилась, как будто поняла всю неловкость положения жены шефа, и решила прервать подругу и показать Петру, что его ждут. Видеть этого Александрина не могла, не хватало еще, чтобы какая-то Калганова жалела ее, одну из самых модных модельеров и жену директора! Александрина повернулась спиной к ненавистной троице и тут же испугалась, что ее бедственное положение брошенной дамы станет заметно всем остальным, но тут подоспел Толик Выдрин, потащил ее танцевать, смеялся, шутил, причем шутил остроумно, и вечер перестал быть скучным и длинным. Петр то появлялся, то исчезал, а она этого почти не замечала. Она смеялась выдринским шуткам, танцевала и даже выпила лишнего, как и большинство людей вокруг.
Она ничего не сказала Петру про тот вечер. Впрочем, он и сам понимал, что поступил с женой не слишком красиво, и долго чувствовал себя виноватым, а Александрина подулась-подулась, да и забыла бы то празднование, если бы не одно печальное открытие: Петру интересны другие женщины. Она так и не смогла забыть, как долго муж разговаривал и смеялся с двумя молодыми девицами. Конечно, она понимала, что немалую роль в этом сыграло количество выпитого, да и положение директора просто обязывало его общаться со всеми сотрудниками, но все-таки она не сомневалась: Петру было с ними интересно. Во всяком случае, не скучно. А вот самой Александрине с чужими мужчинами было скучно, ее интересовал только один мужчина – собственный муж.
Это было страшно и обидно и так испугало Александрину, что после того вечера она жила со смутным предчувствием беды.
Вершинин поставил воду под пельмени, а потом выключил – следить за пельменями было лень, и он открыл банку тушенки. Поразмышлял, не переложить ли тушенку в тарелку, и решил не возиться, достал вилку и отправился за книгой – есть без книги он не мог. Когда-то бабушка его за это ругала, но потом привыкла. Единственное, что ему запрещалось, – это читать, когда за стол садилась вся семья. Но тогда Вадима и не тянуло читать, ему всегда было интересно разговаривать с дедом, да и с бабушкой тоже.
Он оглядел книжные полки – непрочитанных книг не осталось, и хотелось обнаружить хотя бы то, что он уже успел забыть. В конце концов взял первый попавшийся том фантастики и отправился ужинать. Любил Вершинин исключительно фантастику, детективы и книги по истории – военные мемуары, исторические исследования. Иногда пробовал читать что-то другое, но, как правило, дальше нескольких страниц дело не шло.
Сюжет он помнил хорошо, и тушенку съел, глазея в окно. Включил телевизор, попереключал каналы и выключил. Делать было решительно нечего. Сейчас он не понимал, как еще несколько дней назад мог любить свободные вечера и наслаждаться пустотой огромной квартиры. Он понимал, что отныне для того, чтобы он мог чем-то наслаждаться, рядом должна быть Наташа. Открытие его удивило, но совсем не испугало, скорее, он принял это как должное.
Он достал из холодильника полупустую бутылку коньяка, плеснул в стакан коричневой жидкости и опять стал смотреть в окно.
Уже стемнело. Туман был таким плотным, что даже желтые фонари светили еле-еле.
Он допил коньяк, надел куртку и пешком отправился к тетке.
– Что случилось, Вадик? – Зоя быстро прижалась к нему, отпустила и засмеялась: – Я всегда считала, что сидеть с друзьями гораздо удобнее в пивной, чем в моей квартире.
– Ты права, как всегда. – Он тоже засмеялся, раздеваясь. – Просто мы попали в невероятную историю. Я думал, что такое только в кино бывает. Сейчас расскажу.
– Хочешь, мясо пожарю?
– Хочу. – Он прошел за ней на кухню и уселся в уголке, наблюдая, как она хлопочет у плиты.
– Рассказывай, – велела тетка.
– Я прятал у тебя девушку с ребенком, потому что мальчика хотели похитить.
– Что?! – Она повернулась к нему, вытаращив глаза.
– Говорю тебе, сам бы никогда не поверил, – засмеялся он. – Бандиты охотились за ребенком. Вернее, не бандиты, а так… сопляки. Девушка его забрала из школы и тем самым спасла. А я их прятал. Мы дождались, когда приедет отец ребенка, и сдали сына с рук на руки. Вот и все.
– А бандиты караулили вас под окнами? – усмехнулась Зоя.
– Ты не поверишь, но так оно и было.
Вадим рассказывал о вчерашних приключениях и видел, как бледнеет тетка.
– А потом куда они делись, эти люди?
– Черт их знает, уехали, наверное.
– Вадим! Либо ты мне морочишь голову, либо она тебе морочит. Эта девушка, в смысле. Не хватало тебе еще с какой-то… уголовницей спутаться!
– Она не уголовница, – Зоя так испугалась, что он постарался смягчить голос. – Я познакомился с этой девушкой в магазине. В понедельник.
– Она продавщица?
– Нет. Она программист. Наташа. Работает в высотном доме на Семеновской. А отец мальчика – ее директор. Нормальный мужик, кстати, мне он понравился. Ну что ты перепугалась?
– Не нравится мне это.
– Кому же нравится, когда детей похищают?
– А в полицию они почему не обратились?
– Да не знаю я! Может, отец потом и обратился. Ну какая разница, Зоя? Жарь мясо, я есть хочу.
Тетка, вздохнув, покачала головой.
– Папа в больнице лежал. Ты знаешь?
– Нет, – резко ответил Вадим, но все-таки поинтересовался: – И что с ним?
– Тяжелый гипертонический криз. «Скорая» забрала прямо с работы. С совещания.
Зоя положила на тарелку два больших куска мяса, картошку, полила каким-то соусом и поставила перед ним.
– Вкусно, – похвалил он, – спасибо.
Она нарезала себе овощей и уселась напротив.
– Вадик, – робко начала она, – так нельзя…
