Наталья Солнцева - Подручный смерти
До Тувы война не докатилась. Значит, самолет не мог быть сбит немцами и потерпел крушение по какой-то другой причине. Возникли технические неполадки, либо летчик не справился с управлением.
Слепцов продолжал копаться в останках человека и самолета. Его пальцы нащупали грубую прорезиненную ткань… что-то типа вещмешка. Внутри были ржавые банки с консервами, нож, какая-то труха. Он осторожно высвободил вещмешок из земли, отряхнул и сунул в целлофановый пакет, как будто нарочно заготовленный для такой находки.
Слепцов бы покопался еще, да погода испортилась. Небо потемнело, пустился дождь. Можно было переждать его в расселине, прячась под каменным выступом, но внезапная паника заставила археолога отложить свои изыскания до следующего раза. Вещмешок он взял с собой. Решил изучить содержимое потом, когда выберется наверх.
Непогода усиливалась. Слепцов торопливо поднимался по скользким выступам, хватаясь за кусты и камни. Его подгонял страх. Кто-то дышал ему в затылок, шуршал и обдавал холодом. На середине пути он чуть не сорвался вниз. Камень под ногой съехал, и Слепцов едва удержался на склоне.
На краю расселины он вспомнил, что оставил внизу ружье. Спускаться обратно не было сил. Легче купить новый карабин, тем более он давно хотел.
На обратном пути Слепцов каким-то образом заблудился. Кружил на одном месте, сбивался с тропы. Один и тот же обросший мхом валун попадался ему на дороге. Археолог решил сделать привал. Его мучило странное чувство, похожее на муки совести. Или то был стыд? Как ни крути, он обобрал покойника.
Его профессия предполагала нечто подобное, и до сих пор Слепцова это не беспокоило. Он принимал как должное, что вещи, принадлежащие мертвым, переходили в руки ученых, исследователей и просто черных копателей. Это неизбежно. Но в случае с погибшим летчиком все выглядело иначе.
Слепцов не хотел никому говорить ни о потерпевшем крушение самолете, ни об останках пилота. Будто бы это касалось именно его, было его личным делом. Он интуитивно ощущал, что имеет к давней катастрофе какое-то отношение. Он чувствовал, что обнаружил далеко не все. Кроме вещмешка в кабине наверняка есть еще вещи, которые…
Ему вдруг пришел в голову… сейф! Железный ящик для перевозки ценностей. В нем находились деньги. Впрочем, они бы давно истлели. Но даже если они целы, то кому теперь нужны эти бумажки? За них ничего не купишь.
Однако мысль о сейфе прочно засела у него в голове. Да и за ружьем не мешало бы вернуться…
Зыбкая грань между сном и явью стерлась, когда Слепцов открыл глаза и увидел себя не в горах, а в постели под теплым одеялом. Его взгляд упал на деревянную стену с незатейливым пейзажем в рамочке. Голая березовая роща, лужи и церковь на пригорке. Рядом с кроватью – тумбочка, на ней – кружка с чаем, упаковка таблеток и градусник.
– Черт!..
Слепцов понял, что это дом его сестры в Грибовке, а сам он лежит с ангиной. Он вдруг вспомнил свою палатку в лагере археологов в турано-уюкской котловине. Туда он принес вещмешок погибшего летчика и, дождавшись удобного момента, внимательно изучил содержимое. Консервы можно было выбросить, нож тоже оказался непригодным… зато среди трухи Слепцов обнаружил несколько желтых кругляшков.
Это были золотые бляшки, которые пришивались к одежде скифами, и не только. Каким образом бляшки попали в вещмешок мертвого пилота? На этот вопрос Слепцов пока ответить не смог…
* * *Детектив Вольский не верил в колдовство, призраков и нечистую силу. Он признавал дурные помыслы и злые поступки лишь за человеком. Поэтому искал не мифического «черта» или «чупакабру», а реального преступника, хладнокровного и жестокого.
Поскольку оба убийства произошли на пустыре, детектив облазал тут каждый метр, осмотрел каждое бревнышко, заглянул под каждый кустик. В гуще зарослей он обнаружил узкий проход и поломанные ветки, словно кто-то пробивал себе дорогу через кусты. Внутри и вокруг развалин не было ничего интересного, только мусор, окурки, пустые бутылки, банки из-под пива и шприцы. Грибовка – не монастырь благородных девиц. На сей счет Вольский иллюзий не питал.
Опыт оперативника со стажем подсказывал ему, что убийца – не алкаш, не наркоман, не грабитель и не насильник. Его мотив непонятен, он не оставляет следов, и кто будет его следующей жертвой, не угадаешь. Так просто он себя не выдаст.
Единственный быстрый способ выявить его – подстеречь и поймать на горячем. Он далеко не дурак. Маньяки обладают изощренным умом и нюхом на опасность.
Вольский не обманывал себя тем, что в маленьком городке все на виду. Так, да не так. Здесь каждая новость разносится мгновенно, каждое действие вызывает общественный резонанс. Все информируют всех, и удержать что-либо в тайне невозможно. Поэтому он изначально выбрал тактику открытости.
Авилов обвинял в убийстве дочери кого-то из сотрудников поликлиники. Смерть учительницы только укрепила его в этом мнении. Преступник, мол, нарочно так сделал, чтобы отвести от себя подозрения. Дескать, в Грибовке маньяк объявился! Ради этого он еще кого-нибудь прикончит.
– Он прикидывается маньяком, – твердил несчастный отец. – Может, это даже она. Соперница в любви! В нашем городе приличный жених высоко ценится. Моя дочь могла перейти дорогу какой-нибудь смазливой сестричке или докторше. Ни для кого не секрет, что она симпатизировала Бортникову. Он тоже… оказывал ей знаки внимания.
Сыщик не исключал правоты Авилова. В маленьких городках на жизнь смотрят иначе и стараются не упустить своего шанса. Можно сказать, бьются за этот шанс насмерть. Доктор Бортников, у которого погибшая работала до того, как ее место заняла другая девушка, мог стать яблоком раздора. Потом убийца решил сбить следствие с толку и подкинуть пару-тройку трупов, чтобы все запутать.
Поговорив с людьми, Вольский заинтересовался доктором. Тот оказался странным типом с туманным прошлым. Из-за тяжелого характера Бортников не прижился в столичной клинике и вынужден был устраиваться в провинции. Красивый, умный, обходительный, он умудрился зарекомендовать себя скандалистом и оригиналом. Женщины от него млели, мужчины недолюбливали. Главврач отзывался о нем с изрядной долей сарказма. Больные записывались к нему в очередь, хотя и нещадно критиковали. Однако его методы лечения давали хорошие результаты. Противоречивая фигура этот Кирилл Сергеевич…
Вольский записал его в подозреваемые. У доктора была возможность добраться до пустыря в момент убийства и не было алиби. Правда, это не доказывает его вину.
Кроме этого, Вольского смущали жуткие крики на пустыре. Что это могло быть? Убийце лишний шум ни к чему, жертва же не успевала ни крикнуть, ни оказать сопротивления. Все свершалось четко, умело и молниеносно.
Жители прилежащих к пустырю улиц считали, что ужасные звуки издает чудовище, которое поселилось в развалинах. Оно оказывает на женщин гипнотическое влияние, и те сами идут навстречу смерти. Другого рационального объяснения, как медсестра и учительница попали на пустырь, не было.
Детектив решил устроить засаду, дождался темноты и спрятался в руинах барака. Он взял с собой оружие, фонарик, устроился у оконного проема и запасся терпением. Не факт, что именно сегодня маньяк выйдет на охоту. Вольский был готов прийти сюда завтра, послезавтра, через неделю. Авилов не скупится, платит хорошо и не ограничивает в сроках. Потеря единственной дочери лишила его жизнь смысла, теперь он думает только о том, как наказать убийцу.
На небо вышла луна и залила пустырь зловещим бледным светом. Выпавший накануне снег растаял, в развалинах было сыро и холодно. Сыщик внезапно ощутил чье-то присутствие. Будто бы кто-то недовольно уставился на него. Вокруг мелькали тени, Вольскому показалось, что это волки.
Такого быть не могло. В окрестных лесах волки встречались, но черту города дикие звери не пересекали. Детектив посветил фонарем – ничего, никого. Он сплюнул и неуклюже перекрестился. Глаза волков сверкали во мраке, а он успокаивал себя тем, что это светляки. Наслушался басен и поддался страху, словно кисейная барышня.
За стеной барака послышался шум: трещали ветки, хлюпала грязь. Вольский осторожно выглянул в оконный проем. Кто-то бродил по пустырю, но за деревьями не было видно, зверь это или человек…
Глава 36
Пашка услышал истошные вопли матери и скатился по лестнице в погреб.
– Мам, ты чего? Зашиблась?
Она схватила картофелину и запустила в него со всей дури. Клубень попал парню в голову.
– Эй, что там такое? – крикнул сверху дядька. – Не тронь мать, щенок!
– Это вы ей скажите, – заскулил Пашка, потирая лоб. – Она картошкой кидается. Совсем рехнулась!
Слепцов спустился вниз и узрел картину, которая раньше рассмешила бы его. Но теперь кое-что изменилось, и ему было не до смеха.
Анюта сидела на полу, обхватив колени и стуча зубами. Ее лицо исказила гримаса ужаса. Она явно не соображала, где находится и кто перед ней.
