Свинцовый хеппи-энд - Сергей Григорьевич Рокотов
Генрих Цандер вышел из машины и медленной Уверенной поступью подошел к бритому парню. А тот уже открывал дверцу новенькой "девятки".
— Твоя? — спросил Генрих.
— Моя, — с гордостью улыбнулся бритый. — Что, нравится?
— Нравится.
— Твоя-то покруче будет, — подмигнул парень в сторону черного "Мерседеса".
— Так она не моя, я простой водитель, — усмехнулся Генрих. — А у меня вообще нет личного автотранспорта.
— Не горюй, будет, — засмеялся парень. — Ты еще молодой…
— Подойди на минутку к моей машине, — попросил Генрих. — Помощь твоя нужна.
Парень подозрительно покосился на черный "Мерседес" и стоящую рядом "восьмерку" Марчука, но тем не менее не побоялся пойти с Генрихом.
— Ты Чалдон? — спросил Генрих, когда они уже стояли около "Мерседеса" с тонированными стеклами.
— Ну? — заподозрил неладное парень.
— Чалдон или нет?
— Ну, Чалдон, что с того?
— Садись в машину, — почти шепотом произнес Генрих.
— Ах вот оно что, — прошипел Чалдон, но тут же согнулся от короткого удара Генриха в солнечное сплетение. А через несколько секунд он уже сидел на заднем сиденье "Мерседеса" между Марчуком и одним из телохранителей Раевского. Второй сел за руль машины Марчука, и оба автомобиля синхронно рванули с места и на огромной скорости понеслись в сторону Москвы.
— Что вам от меня надо? — прохрипел Чалдон, окидывая взглядом сидящих в машине.
— Только правды, — ответил Марчук.
— Да какой правды? Что-то я ничего не пойму, братаны, — бубнил Чалдон, лихорадочно соображая, что может быть нужно от него этим людям.
— Скоро скажем, — обнадежил его Марчук. — Только учти, Чалдон, чем быстрее мы узнаем правду, тем больше у тебя шансов на благополучный исход.
— Какой исход? Чего вы мне гоните? Я освободился подчистую, живу себе тихо, скромно, никого не трогаю.
— Это мы еще разберемся, трогаешь ты кого-нибудь или нет. И учти еще такой момент — это в милиции ты будешь требовать презумпции невиновности. Нам же ты будешь доказывать свою невиновность, а не наоборот. И будь уверен, мы с тобой церемониться не станем. А пока помолчи, если тебе нечего сказать. Скоро приедем на место, там мы с тобой и побеседуем по душам.
Вскоре они свернули на какую-то проселочную дорогу. Сидящие по обеим сторонам от Чалдона люди завязали ему глаза, а примерно километров через десять-пятнадцать машина остановилась. Чалдона вытащили из машины и куда-то повели.
— Осторожней, не споткнись, крутые ступеньки, — предупредил его мужской голос.
Они пошли по ступенькам вниз. Пахнуло холодом и сыростью.
Затем Чалдону развязали глаза. Он увидел, что находится в каком-то сыром и грязном подвале. Однако сам факт, что ему завязали глаза, обнадежил его. "Хотели бы убить, глаз бы завязывать не стали", — подумал он.
Его посадили на какую-то колченогую табуретку. Марчук встал напротив, Генрих рядом, остальные держались несколько сзади.
— Итак, Чалдон, — произнес Марчук, с каким-то удовольствием выговаривая его фамилию. — Сам понимаешь, раз тебе завязали глаза, у тебя имеется шанс уйти отсюда живым. Используй его с толком.
— Да что вам от меня надо? — заныл Чалдон.
— Тянуть резину не стану. Ответишь правду — будешь жить. Не ответишь — . останешься тут навсегда. Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь.
— За что мотал срок?
— Сто третья. Умышленное убийство.
— Значит, ты убийца?
— Да не убивал я того чувака, по подставе сел. Ни за что сидел, братаны. Восемь лет ни за что отбарабанил…
— Это твои проблемы, у нас полно своих. Но одну ты нам поможешь разрешить в обмен на жизнь. Первый вопрос — где ты был в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года?
— Откуда я помню? Дома был, а может быть, у бабы своей. Не помню…
Марчук и Генрих многозначительно переглянулись. Было заметно, как побледнел Чалдон, лицо его передернулось гримасой страха. Он прекрасно понял, о чем ведут речь его похитители.
— Нет, Чалдон, не был ты ни дома, ни у бабы своей. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года ты находился в районе Южное Бутово, где застрелил из пистолета марки "ТТ" Александра Анисимова по кличке Сима и двух проституток Шмарову и Бирц. Вот об этом мы с тобой и будем говорить.
— Не был я там, — прошептал дрожащими губами Чалдон. — Век свободы не видать, не был я там.
— Тебе и не видать свободы, и неба голубого не видать больше. Тут ляжешь, — рявкнул Марчук, бешеными глазами глядя на Чалдона. — Все. Кончайте его.
Марчук и Генрих Цандер передернули затворы пистолетов и направили дула в голову Чалдону.
— Все. Не о чем нам больше говорить. Времени мало.
— Ответите за убийство, — пролепетал Чалдон, чувствуя, что покрывается от страха холодным потом.
— Ничего нам не будет. Откупимся. Тебя мы не видели, в Мытищах не были. А здесь ты будешь лежать, пока тебя не сожрут крысы. Тут их полно, твоего мяса им надолго хватит. Все, некогда нам.
— Не убивал я их, не убивал! — закричал Чалдон, понимая, что с ним не шутят и не запугивают его. Он видел, что люди с ним разговаривают серьезные, и им впрямь за него ничего не будет, он-то прекрасно знает, как можно откупиться.
— Последний вопрос, будешь вилять — пуля тебе в лоб, и все.
— Отвечу, если знаю, на все отвечу!
— Где Крутой? — пристально глядя в глаза Чалдону, спросил Марчук.
Генрих Цандер напряг руку, и дуло его пистолета почти уперлось в потный от страха лоб Чалдона.
— За кордоном он, за кордоном! — пролепетал Чалдон, дергаясь всем телом.
— Откуда знаешь?
— Он мне звонил.
— Что ему было нужно?
— Чтобы в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября застрелили Симу и двух баб в его квартире.
— Ну?!!! Не тяни!!!
— Я нанял одного, он бомж, бывший спортсмен… Он их и… того…
— А Гараева кто убил?
— Какого Гараева? Не знаю я никакого Гараева, — растерянно забубнил Чалдон, и Марчук понял, что на этот раз он говорит правду.
— Где этот бомж? Как его зовут?
— Зовут Петр. Петр Пыжов. А где он, я не знаю. Я заплатил ему. Он взял деньги и исчез. Гуляет, наверное, где-нибудь…
— Чем объяснил свое поручение Крутой?
— Ничем. Сказал, что очень нужно их убрать.
— Сколько он обещал тебе за это?
— Тридцать штук зеленых.
— Похоже, что ты получил аванс? Машину вон купил…
— Я получил десять штук.
— От кого?
На мгновение Чалдон замялся, а потом выпалил, махнув рукой:
— От шалавы этой, от Эвелины.
Марчук усмехнулся, снова переглянувшись с Генрихом.
— Здорово это у вас, аванс от нее получил, а потом ее и… того… Ну и погань же вы все, — изумленно покачал головой Марчук, — и мыслите-то совершенно не по-человечески. В ваших
