Анастасия Валеева - Экстремальная дама
Все это было по меньшей мере странно. Яна вышла из мэрии и отправилась в сторону набережной, пытаясь как-то упорядочить мысли. Никогда еще она не попадала в такую непонятную ситуацию. Какое отношение имеет эта Алена Петровна Шевчук к расследуемому делу? Да и имеет ли вообще? Может быть, ей все это только показалось? Ну какое отношение к убийствам имеет какая-то привидевшаяся ей скульптура над входом в мэрию? А если бы этой скульптурой оказалось так называемое “сердце губернии”, выставленное недавно перед зданием областной администрации? Милославская мысленно отогнала эту уродливую груду меди — слабое подражание неизвестного провинциального скульптора Эрнсту Неизвестному — и продолжала размышлять. Шевчук она никогда раньше не видела, но…
Это “но” не давало ей покоя. Откуда все-таки она могла знать ее? Видеть где-то на фотографии? А этот мужчина, что-то требовавший от Алены Петровны перед входом в мэрию, его тоже нужно пристроить в какую-то связку? Может быть, это именно он, а не Шевчук причастен так или иначе к убийствам? Господи, сколько вопросов!
Незаметно для себя Милославская очутилась в местечке, застроенном старыми, еще дореволюционной постройки домами. Здесь переплелись старина и современность, новая прямая дорога могла перейти в узкую и кривую, которая вообще кончалась тупиком. До реки оставалось совсем немного, и Яна уже представляла себе, что вот сейчас ей откроется грандиозный вид Волги, возможно, еще скованной льдом, но от этого не менее величественной.
Внезапно Яна почувствовала между лопатками странный холодок. Ощущение было незнакомым и заставило ее быстро, на ходу, обернуться. Мужчина в коричневой кожаной куртке метнулся за угол. Милославская не успела рассмотреть его лица, но не сомневалась, что это тот самый мужчина. “Черт возьми, — прошептала она, — что ему от меня нужно?” Она продолжала идти, но оглядываться почему-то опасалась. Ей казалось, что если она обернется и снова увидит того человека, то случится что-то непоправимое. Она не была сыщиком в обычном понимании этого слова, ей очень редко приходилось за кем-то следить, отрываться же от слежки ни разу не доводилось. Что делают преследуемые в таких ситуациях, она не представляла, а то, что этот тип преследует ее, не оставалось никаких сомнений. По спине опять пополз мерзкий холодок то ли страха, то ли от возбуждения. Не пытаясь успокоить себя, Милославская стала действовать, подчиняясь не рассудку, а интуиции.
Впереди, она знала это, был небольшой магазинчик с огромными витринами. Яна остановилась напротив и сделала вид, что рассматривает товары, выложенные за толстым стеклом. Когда открылась входная дверь, она скосила на нее глаза. На тонированном стекле мелькнул отраженный силуэт все того же мужика. “Ну, ладно, гад”, — мысленно пригрозила она типу в куртке и снова пошла вдоль улицы.
Дойдя до угла, она свернула на поперечную улицу и тут же прибавила шаг. Вскоре она увидела деревянную калитку, которую, не раздумывая, толкнула и очутилась в старом безлюдном дворе, через который вела узкая тропинка. Что было сил она рванула по этой тропинке мимо полуразрушенных домов, гнилых досок, куч щебня и смерзшегося песка. В нос ударил запах дерьма и помоев, исходивший от покосившегося деревянного туалета. “А вдруг здесь тупик?” — похолодело у нее внутри, и, не обращая внимания на миазмы распада, она рванула дальше. Дальше куда? Тропинка разветвлялась. “Направо пойдешь…” — тяжким рокотом загудело у нее в голове.
Кинувшись было направо, она резко развернулась и побежала в противоположном направлении. Яна слышала, как хлопнула калитка позади, значит, преследователь где-то близко. Едва протиснувшись между двумя кирпичными стенами, она оказалась в небольшом дворике, зажатом со всех сторон стенами домов. “Неужели нужно было свернуть направо? Нет. Не может быть. Я сделала все так, как предсказывала карта”. “Эй, кто-нибудь!” — Милославская на секунду замерла, переводя дыхание, и, сделав несколько шагов вперед, заметила, что между одним из домов и кирпичной стеной можно при желании протиснуться.
Она уже собралась сделать это, как из проема появилась седая всклокоченная голова, а за ней и тело пожилого мужика в драной телогрейке, который явно был подшофе. Милославская едва не вскрикнула от испуга, но тут же поняла, что это не тот, от кого она удирает. Мужик тоже заметил ее.
— Привет, — с пьяной ухмылкой произнес он, приглаживая седые вихры. — Чего орешь-то?
— Здравствуйте, — выдохнула Милославская. — Я здесь пройду?
— Ну я-то прошел, — как о само собой разумеющемся деле, ответил алкаш. — Э-эй, постой, — попытался он остановить Милославскую, — дай пару целковых. — Но она уже не слышала его. Протиснувшись через узкую щель, очутилась на другой, еще меньшей площадке, над которой нависал полуразрушенный балкон. Под балконом Милославская увидела тяжелую покосившуюся дверь, в верхней части которой было пятно красной масляной краски. Толкнув ее, Яна вышла на ту же самую улицу, где заметила за собой слежку. По улице двигался поток автомобилей. Яна подняла руку и с ужасом увидела, как перед ней останавливается “девятка” цвета мокрого асфальта с тонированными стеклами. Возле правой фары на машине была небольшая вмятина от удара. Даже если бы она захотела, Яна все равно не смогла бы сделать больше ни шага. “Будь что будет”, — решила она и, открыв дверцу, без сил плюхнулась на переднее сиденье.
Повернув голову, она увидела, что на нее с любопытством смотрит полный мужчина лет пятидесяти.
— Вам куда? — приятным баритоном спросил он.
— Прямо, — с облегчением вздохнула Милославская.
Но тут возле нее выросла чья-то темная фигура. Она не смела повернуться, краем глаза наблюдая за нарастающей тьмой. Яна лишь осознавала, что машина не двигается именно из-за этого таинственного силуэта. “Неужели он?” — на грани нервного срыва подумала она и повернулась вправо.
— Откройте, — водитель с недоумением глядел на Яну, показывая на окно. — Кажется, это вас.
Яна опустила стекло.
— Ну ты, мать, и бегаешь! — Руденко утирал пот со лба, сдвинув форменную фуражку на затылок.
Яна засмеялась, громко, в полный голос, с какой-то дурашливой заразительностью и восторгом. Глубина и сила облегчения, которое Яна почувствовала, увидев и узнав Руденко, были так велики, что пух, образующий обычно подкладку этого чувства, не выдержал нервного давления и взорвался, вытряхиваясь из Яны клубами безудержного смеха.
— Ты часом не тронулась? — насторожился Руденко. — Выходи, я тебя подвезу.
Яна поблагодарила водителя, ошарашенного ее бурной реакцией на появление обыкновенного милиционера, и, аккуратно хлопнув дверцей, покинула салон автомобиля. Смущенный дядечка со смесью неловкости и симпатии махнул ей рукой и дал газу.
— Как ты здесь оказался? — Яна улыбалась Руденко, словно тот был тихим психопатом или потерявшимся ребенком.
— Сюрприз, да? — усмехнулся он.
— Да не то чтобы… — Яна хитро взглянула на озадаченного ее поведением в машине лейтенанта. — Я ведь тебя “видела”…
— То есть? — заторможенно спросил Три Семерки.
— Ну, “видела” всю эту сцену, — засмеялась Яна.
— Ты что-то не в себе, — удрученно качнул головой лейтенант, который в жизни и в общении выступал за простоту и откровенность, когда же не обнаруживал сходных оценок и тенденций в собеседнике, считал, что его морочат, впадая от этого временами в депрессию, временами — в бешенство.
— Я же экстрасенс, Сеня, ты что, забыл? Я всю эту сцену “видела” еще вчера.., и тебя… — после некоторой паузы добавила она.
— И молодчика того “видела”? — Руденко решил перевести разговор в деловое русло.
— Какого?
— Который пас тебя от мэрии, — Руденко начал раздражаться. — Ну ладно, идем, — тронул он ее за рукав.
Они молча прошли полтора небольших квартала, где возле “шестерки” Руденко стояли двое молодых парней в штатском.
— Ну что, — Три Семерки грозно взглянул на них, — упустили?
— Семеныч, — смущенно начал один из них, — как сквозь землю провалился, блин горелый.
— Почувствовал за собой “хвост”, собака, — добавил второй.
— Вот, — Руденко в сердцах махнул рукой и посмотрел на Яну, — с кем приходится работать!
— Они что, следили за мной? — с вызовом спросила Милославская. — И ты мне ничего не сказал?
— Ты ведь все равно бы не согласилась, — виновато улыбнулся лейтенант, — а так мне спокойнее было. Ты лучше бы поинтересовалась, — повысил он голос, — какого труда мне это стоило.
— Семен Семеныч, — твердо произнесла Яна, переходя на официальный тон, — я прошу тебя больше не устанавливать за мной слежку. Во всяком случае, без моего ведома, — добавила она более мягким голосом.
— Ладно, разберемся, — Руденко шепнул что-то ребятам и сел за руль. — Так тебя подвезти?
Яна кивнула, но продолжала стоять на тротуаре, если так можно было назвать ту смесь грязного льда, щебенки, песка, колдобин и жалких остатков асфальтового покрытия, которая есть перманентный феномен нашего городского ландшафта.
