Валерий Еремеев - Черный ангел
— Михаил Карелин пришел в монастырь под чужим паспортом?
— Под своим паспортом, под своим! Другое дело, что этот паспорт липовый, как, уверен, и имя. Раньше его звали как-то по-другому.
— Да, странный тип, но на убийцу Воронова он по портрету не подходит. Свидетель показал, что человек, сидевший за рулем «Москвича», был очень коротко подстрижен. А у Карелина патлы. Найти киллера, по чисто техническим причинам, он не мог. У него просто не хватило бы времени, если только он не сносился с преступным миром.
— А если сносился?
— Человек, который хочет стать монахом, не будет сохранять связи с уголовной средой. Хотя ты прав, что-то есть в этом человеке, — говорю я, разглядывая фотки, которые сделал цифровой камерой.
— Слушай, Вано, а можно на компьютере ему прикид поменять? Чтобы морда его осталась, а одежда была другая. Не хочется, чтобы Жулин знал, что речь идет о духовной особе.
— Конечно можно.
— Вот и чудесно. Тогда замени ему этот его малахай на что-нибудь нейтральное. На пиджак там или свитерочек. Только не затягивай с этим.
Альварес обещает выполнить мою просьбу этим же вечером — у него дома есть компьютер.
3
Возвращаюсь домой я поздно, но Тамарки, которая собиралась после работы заскочить к подружке, еще нет, и мне приходится ужинать одному. Проглотив порцию пельменей, и запив их зеленым чаем с лимоном, я сваливаю тарелку и кружку в раковину, предоставив Тамаре Андреевне почетное право мыть посуду. Сам же, с трудом разыскав валяющийся под диваном пульт, растягиваюсь перед телевизором, как и подобает приличному главе семейства. По всем каналам полным ходом шпарят боевики и только по одному — повтор передачи «Что, где, когда» столетней давности. На нем и останавливаюсь.
Телезритель — учительница средней школы из Больших Мурашек задает вопрос команде знатоков, чем таким особенным были обтянуты кресла, на которых восседали судьи в древнем Вавилонском государстве. Знатоки начинают срочно совещаться и, корча рожи, выкрикивают самые разнообразные варианты ответов. Минута проходит, капитан команды озвучивает свою собственную версию: кресла судей были обтянуты кожей их предшественников, которые были изобличены в кривосудии и выносили несправедливые приговоры. Сидя вот на таких гарнитурах, новые судьи не очень-то горели желание брать мзду. Ответ правильный и знатоки получают балл в свой актив. Глядя, как капитана команды остальные игроки, в знак крайнего восхищения, похлопывают по плечам, так что он едва удерживается, чтобы не свалиться под стол, начинаю испытывать раздражение.
Щелкаю дистанционкой — экран гаснет. Тишина. Почему мне вдруг стало не уютно? Может, жалко стало вавилонских судей? Ничего подобного. Так им и надо. Судить надо правильно, как подсказывает закон, совесть и здравый смысл. И, тем не менее, этот интересный древний обычай опять напоминает, в каком виде находился убитый областной прокурор Перминов. С него ведь тоже шкурку сняли. И на эту шкурку посадили то, что от прокурора осталось. Интересно, а виски из судейских голов тоже пили древние вавилоняне? Не знаю, но думаю, что нет. И областных прокуроров у них тогда еще не было. Все, стоп… Это уже крыша съезжает. Не от этого мои нервы начинает колбасить — сыт я по горло всякими древностями: я хочу жить в настоящем. История, конечно, штука интересная, когда ею не подменяют настоящее. А здесь?
Сначала скифы и князь Святослав, потом эти неумытые, вонючие и вечно вшивые варвары-феодалы, которые только и знали, что носится с диким ревом по полям, рубя каждого встречного и поперечного, знать не знали и знать не хотели ничего другого, а теперь непонятно почему стали прообразом этого идеала настоящего мужика (что до меня, то будь моя воля, я бы отнес слово «рыцарь» в разряд бранных слов, и это было бы самым правильным), а теперь, когда я захотел скрыться от забот в телевизоре, а там мне про Вавилон талдычат. А что мне расскажут завтра? О том, как жрецы Майя вырезали у пленников сердца и показывали их восходящему солнцу?
Перед глазами опять начинает мелькать картинки из недалекого прошлого, накрытый простыней мертвый Володя Никитюк, аккуратно вычищенная половинка прокурорского черепа со снятым скальпом, наполненная желтой жидкостью. Синяк с пеной у рта доказывающий, что его парень не виноват в этих убийствах.
После получасовой медитации в компании с вышеуказанными видениями, я достаю телефонный справочник и ищу фамилии на «с». Синяков в нашем городе, оказывается, гораздо больше, чем я предполагал. Целых пятнадцать штук, но только один из них имеет инициалы «И. С.»
Набираю указанный номер. Мне отвечает женщина.
— Илью Сергеевича можно? — спрашиваю ее.
— Его нет дома.
— Как только придет, передайте ему, что звонил Сергей Лысков. Скажите, что я взвесил все и решил еще раз все обдумать. Может, что и выйдет. Он поймет, о чем идет речь. Он может мне позвонить. Мой телефон 289-14-78. Запишите…
— Хорошо, записала.
— Запомнили, как меня звать? Лысков, Сергей Лысков.
— Не волнуйтесь, я передам.
Это правда, я в самом деле все взвесил и пришел к выводу, что парень из рыцарского ордена не убийца.
Синяк звонит, как раз в тот момент, когда я помогаю Тамаре снять плащ.
— Вы хотели со мной поговорить? — спрашивает он
Голос у него пессимистичный и отчужденный.
— Да, Илья Сергеевич, я по поводу вашего парня… честно говоря, забыл, как его звать. Которого арестовали по подозрению в убийстве.
— Деревянко. Вячеслав Деревянко.
— Да его. Я подумал и полагаю, что не все еще потеряно. У него есть шанс.
— В вашей конторе что, начались финансовые трудности? — с некоторой долей злой иронии парирует он.
— Напрасно вы так, Илья Сергеевич.
— По-другому не получается. Слишком долго вы думали.
— Так вышло. Все очень не просто.
— Вряд ли мы сможем заплатить вам за роботу. Мы наняли Славе адвоката.
— Это не важно. Скажите как он?
— Медицинская комиссия признала его психически нормальным, его перевели в тюремный изолятор, виновным себя не признал.
— Я постараюсь что-то предпринять. Результатов не обещаю, но…
— А на результаты я и не надеюсь и не жду. От вас не жду.
— Всего хорошего.
— Счастливо, — отвечает Синяк, но без всякой веры и надежды, не говоря уже о любви.
Наверно он и вправду подумал, что я захотел на нем немного заработать.
— Почему ты решил вдруг изменить решение? — интересуется Тома, которая, конечно, все прекрасно слышала.
— На юридической фене это называется «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами».
Естественно, моей ненаглядной не терпится узнать про эти самые «обстоятельства». Я рассказываю ей про древний вавилонский обычай.
— Хороший обычай, — одобряет маленькая садистка. — Давно пора у нас такой завести.
— Вот именно: кто-то подумал так же, как ты. И не только подумал, но и воплотил в реальность. Теперь вспомни, в каком виде был Перминов? Если ты прибавишь к этому еще и то, что он когда-то тоже был судьей, ты получишь прекрасный мотив.
— А он был прокурором, а не судьей.
— Раньше ему приходилось быть и судьей. Вот смотри.
Я нахожу и раскрываю свою записную книжку.
— Вот смотри: районный судья в городе Петрозаводске — раз… Судья в Пскове — два… И три — судья во Владимире.
— Значит, если следовать твоей логике, убийца — человек приезжий. Выследил Перминова, убил и смылся. Как ты хочешь искать его, да еще на добровольных началах?
— Не знаю. Может быть и не буду искать. В крайнем случае, можно подкинуть идею с местью судье адвокату этого паренька. Пусть использует ее при защите обвиняемого. Кстати, а где находится Петрозаводск? Владимир знаю, Псков знаю. Петрозаводск тоже что-то до боли знакомое, только меня сейчас переклинило. Знаю, что где-то на севере, а где не могу вспомнить. Север у нас большой.
— Я всегда догадывалась, что по географии у тебя были сплошные двойки, — уверенно заявляет Тамара. — Петрозаводск — это на дальнем востоке.
Чтобы избежать спора, я нахожу на полке среди книг старый атлас, выпущенный еще двадцать лет назад. Никакого Петрозаводска на дальнем востоке конечно нет. Есть правда Петропавловск, но мало что он — Павловск, но он еще и — Камчатский, так, что двойки по географии получал не я, а кто-то другой. В процессе того, как я издеваюсь над подругой, уже сам, без всякой карты, вспоминаю, что этот городок расположен где-то между Питером и Мурманском. Так и есть, вот он. Я оказался прав. Это не Дальний восток и даже не просто восток, но все равно далековато.
Итак, у меня на примете есть такие местечки: Владимир, Псков и Петрозаводск, где Перминов работал судьей и, следовательно, мог «неправильно судить». Но в котором из них? А если он во всех этих местах «судил неправильно»? А если это случалось чаще, чем хотелось бы? Где мне искать мстителя? Три региональных центра для «добровольных начал» — это многовато. Пожалуй, в самом деле, придется подарить идею защитнику Вячеслава Деревянко и столичным следопытам, может, они не поленятся проверить версию? Пока что на мне висит и вяжет по рукам и ногам дело архиепископа Феодосия, на продолжении которого я сам же и настоял, на свою голову.
