Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов
Мильбург оглянулся, желая установить" не наблюдает ли за ними кто-нибудь.
- Не говорите чепухи, - тихо сказал он. - И слушайте внимательно. Если вас кто-нибудь спросит, видели ли вы мистера Мильбурга, то говорите: нет.
- Я хорошо понял вас, Я вас знаю. Я знаю всех людей, с которыми он находился в связи. Он поднял меня из грязи. Он - мой Бог.
Они пошли вместе и пришли к тихому уголку в парке. Мильбург сел на скамейку предложил своему спутнику сесть рядом с собой. В первый раз он был доволен своим | переодеванием. Вид пастора, беседующего с оборванцем, ' мог обратить на себя внимание, но ни в коем случае не | мог вызвать подозрений. Ведь это входило в обязанности духовного лица - утешать бедных и страдающих" и можно было предположить, что они ведут между собой беседу на религиозную тему.
Разговор с этим плохо одетым человеком не умалял его достоинства. Сэм Стэй с любопытством и недоверчивостью посмотрел на его черное одеяние и белый воротник.
- С каких это пор вы стали пастырем?
- Не особенно давно, - гладко, без запинки ответил Мильбург. Он попытался восстановить в своей памяти все, что он слыхал о Сэме Стэй. Но тот не дал ему даже потрудиться над этим.
- Меня заперли в какой-то сумасшедший дом. Но ведь вы же знаете, что я не сошел с ума, мистер Мильбург?
Ведь он не стал бы иметь дело с человеком, у которого в голове не все в порядке. Вот вы в один прекрасный день стали духовным лицом. - Он внезапно кивнул с умным и понимающим видом. - Это он вас сделал священником? Мистер Лайн мог творить удивительные вещи. Скажите, вы держали заупокойную речь во время его похорон? Ведь вы же знаете, это там - в маленьком красивом мавзолее в Хайгете. Я его видел там, я каждый день хожу туда, и я нашел его благодаря случаю. Внутрь ведут две маленькие двери; они похожи на церковные двери.
Мистер Мильбург глубоко вздохнул. Он вспомнил теперь, что Сэм Стэй был помещен в сумасшедший дом. Он узнал также, что Стэй снова убежал оттуда. Было не особенно приятно беседовать с беглым безумцем, но из этого можно было попытаться извлечь пользу. Мистер Мильбург был человеком, не упускавшим ни малейшего благоприятного случая. Как он мог использовать это обстоятельство в свою пользу? И снова Сэм Стэй навел его на подходящую мысль.
- Я еще приведу в порядок историю с этой девушкой! Вдруг он оборвал разговор и закусил губы, потом с хитрой улыбкой поглядел на Мильбурга.
- Я ничего не сказал, мистер Мильбург, не правда ли? Я ничего не сказав, что могло бы выдать меня?
- Нет, мой друг, - ответил Мильбург благожелательным тоном духовного лица. - О какой молодой девушке вы говорите?
На лице Сэма Стэй появилась яростная гримаса.
- Есть на свете только одна девушка, о которой я могу говорить, злобно сказал он. - Но я еще сцапаю ее. С ней я еще рассчитаюсь! У меня здесь есть кое-что для нее. - Он неуверенно ощупал свой карман. - Я думал, что это у меня при себе, я так долго носил это с собой. Но у меня это где-нибудь да лежит.
- Значит, вы не скажете доброго слова про Одетту Райдер? - спросил Мильбург. - Разве вы ее так сильно ненавидите?
- Да, я ненавижу ее!
Маленький человек яростно крикнул это. Его лицо стало багровым, глаза блестели жутким огнем, и руки судорожно вздрагивали.
- Я думал, что сцапал ее прошлой ночью, - начал он и вдруг замолчал.
Мистер Мильбург не знал, к чему относятся его слова, потому что в тот день еще не читал газет.
- Послушайте-ка, - продолжал Сэм. - Вы в своей жизни когда-нибудь искренно любили кого-нибудь?
Мистер Мильбург молчал. Одетта Райдер для него ничего не значила, но к ее матери он был бесконечно привязан.
- О, да, я думаю, что кое-кого очень люблю, - сказал он после некоторой паузы. - Но почему же вы спрашиваете меня об этом?
- Ну, в таком случае, вы можете понять, что я чувствую, - хрипло сказал Сэм Стэй. - В таком случае вы знаете, почему я должен добраться до того человека, который угробил его! Она подстерегла его, оклеветала его...-Ах, Боже мой!
Он закрыл лицо руками и зашатался.
Мистер Мильбург в отчаянии оглянулся. Но вдруг ему пришла в голову мысль.
Одетта была главной свидетельницей против него, а этот человек смертельно ненавидел ее. Она была единственной свидетельницей, которая могла выступить против него на суде после того. как он уничтожил все улики. Как можно было бы обвинить его, если Одетта не даст показаний против него?
Он обдумал все хладнокровно, как купец, взвешивающий коммерческое дело. Он узнал, что Одетта лежит в одной из лондонских больниц, но он все-таки не знал, какие печальные обстоятельства привели ее туда. Утром он позвонил в фирму, чтобы узнать, не наводили ли о нем справок. При этом он узнал, что для Одетты в госпиталь была послана кое-какая одежда, и таким образом он узнал адрес. Он, хотя и очень удивился, что она заболела, но объяснил это волнениями, которые она пережила последней ночью в Гертфорде.
- Если бы вы встретили теперь мисс Райдер? Сэм Стэй, ухмыляясь, оскалил зубы.
- В ближайшем времени вы ее, должно быть, не увидите, потому что она лежит в госпитале на площади Кевендиш, № 304.
- Площадь Кевендиш, № 304! - повторил Сэм, - ведь, это же поблизости от Реджен-стрит. не правда ли?
- Я этого вполне точно не знаю, - сказал Мильбург. -А она лежит там в одном госпитале, и вы, но всей вероятности, не сумеете увидеть ее.
Мильбург поднялся и увидел, что этот человек дрожит с ног до головы от яростного возбуждения.
- Площадь Кевендиш, № 304! - Потом он повернулся к Мильбургу спиной и удалился.
Почтенный реверенд поглядел ему вслед, поднялся и ушел в другом направлении. Он решил, что может взять билет на континент, как на станции Ватерлоо, так и на вокзале в Чарнинг-Кросе. В некоторых отношениях последнее было безопаснее. XXXII
Тарлингу следовало выспаться. У него ныли все кости и мускулы, и ему настоятельно требовался покой. Но он сидел в своей комнате за столом, и перед ним, сложенные в две большие кипы лежали дневники Лайна. Он прочел уже большую часть, и осталось просмотреть еще несколько томов.
Эти тетради были без надпечаток и линеек. Иногда одна книга охватывала два или три года. Иногда она охватывала только период в несколько месяцев. Левая кипа становилась все больше, в то время как правая убывала. Наконец, осталась не просмотренной только одна книга, которая отличалась от прочих тем, что была заперта на два бронзовых замка, открытые специалистами Скотлэнд-Ярда.
Тарлинг взял этот томик в руки и стал перелистывать его страницу за страницей. Как он правильно предположил, это была последняя из книг, в которой Торнтон Лайн делал записи до самого дня своего убийства. Тарлинг открыл книгу, не ожидая больших результатов (и в прежних томах он ничего не нашел, кроме невероятного самомнения).
Но, хотя он предполагал, что и этот последний дневник ничего особенного не даст, Тарлинг все же внимательно читал его.
Вдруг он взял записную книжку и начал делать выдержки. Это был отчет о предложении, сделанном Лайном Одетте Райдер, которое она отвергла. Все было обрисовано весьма субъективно, с прикрасами и очень неинтересно. Потом Тарлинг дошел до места, написанного день спустя после выхода Сэма Стэй из тюрьмы. Здесь Торнтон Лайн более подробно останавливался на своем унижении.
Стэй выпущен из тюрьмы. Просто трогательно, как этот человек почитает меня. Иногда мне хочется обратить его на истинный путь, чтобы он больше не попадал в тюрьму, но если бы это мне удалось, и я сделал бы его приличным, солидным человеком, то я больше не имел бы тех чудесных переживаний, которыми я наслаждаюсь благодаря его обожанию. Ведь это так приятно купаться в лучах обоготворения другим человеком. Я говорил с ним об Одетте. Это, во всяком случае, странное дело - говорить о таких вещах с преступником, но он так внимательно прислушивался. Я далеко вышел из рамок поставленной себе цели, но искушение было слишком велико. Какой ненавистью пылали его глаза, когда я кончил рассказывать...
Он составил план, как он мог бы изуродовать ее красивое личико. Дело в том, что он сидел в тюрьме вместе с одним человеком, который был осужден за то, что облил девушку серной кислотой... Сэм собирался сделать то же самое. Сперва я пришел в ужас, но потом согласился с ним. Он сказал также, что может дать мне ключ, при помощи которого можно отпирать все двери. Если бы я туда пошел... в темноте... и мог бы оставить там что-нибудь подозрительное... что это могло бы быть? Но, вот, это идея... Предположим, я принес бы что-нибудь китайское. Тарлинг, по-видимому, в очень хороших отношениях с девушкой... Если у нее будет найдено что-нибудь китайское, то и он заодно будет заподозрен..."
Дневник заканчивался словом: "заподозрен". Это был замечательный конец! Тарлинг снова и снова прочитывал последние фразы до тех пор, пока не выучил их наизусть. Потом он захлопнул книгу и запер ее в свой письменный стол.
