Андрей Троицкий - Братство выживших
Шесть тридцать – время открытия бара. Зудин занял место бармена пятью минутами раньше. Он обслужил трех постоянных клиентов, рассевшихся на одноногих табуретах с другой стороны стойки, и, кинув взгляд на входную дверь, увидел двух мужчин в приличных костюмах, беседовавших с метрдотелем. В эту секунду Зудин еще не подозревал, что в ресторан пришли не просто посетители – пришла большая беда.
Вчерашним вечером он обсудил с фашистом Лопатиным все детали будущей акции. Сошлись на том, что пожар в доме Зудина, гибель жены в огне – тот идеальный вариант, лучше которого ничего не придумаешь. Несчастные случаи, увы, происходят каждый божий день. А пожары не щадят никого, даже жен бизнесменов…
Девяткин и Боков подошли к стойке, уселись на табуретах, попросили две рюмки коньяка и орешки. Зудин выполнил заказ и вернулся к старому знакомому, с которым вел разговор до появления новых клиентов.
Девяткин, разглядывая Зудина, мусолил коньяк. Наконец, он поманил Валентина Петровича пальцем, раскрыл полицейское удостоверение, сунул его под нос бармена и тихо сказал:
– Зудин? Надо бы пошептаться.
Зудин почувствовал, как в его душе оборвался натянутый канат. Кажется, он побледнел. Или, напротив, лицо налилось кровью? Полиция… Значит, Лопатин уже кончил Аллу? Глупости, он еще и не приступал. Зудин украдкой взглянул на часы. Рано, слишком рано.
Менты пришли, скорее всего, по другому вопросу. Но как не вовремя этот визит… Впрочем, когда компетентные органы поинтересуются, где был владелец «Императрицы», когда в огне погибала его жена, он не покривит душой, честно ответив: разговаривал с вашими коллегами.
– А, собственно, в чем дело?
– Мне нужна ваша помощь.
– От меня толку мало, – постарался улыбнуться Зудин. – Могу только помочь напиться.
– Напиться я и без тебя могу, – перешел на «ты» Девяткин. – Здесь будем базарить?
– Пойдемте в…
Развязный хамский тон мента не понравился Зудину. В этих стенах с хозяином заведения так не разговаривали. Он хотел пригласить гостей в кабинет, но передумал. Там сейф с деньгами, документы. Лучше вести разговоры на нейтральной территории.
– Пойдемте со мной.
Валентин Петрович позвал официантку Сухову, велел занять свое место, а сам провел ментов коридором, мимо своего кабинета, бухгалтерии и туалета. Зажег свет в подвале, сам пошел первым, чтобы показать дорогу.
Внизу хозяин ресторана устроил склад консервов и овощей. Помещение было до потолка заставлено коробками, ящиками и мешками, посередине оставили место для стола кладовщика и парочки колченогих стульев. Зудин предложил гостям сесть, но Девяткин лишь поморщился, вытащил из кармана фотографию Тимонина.
– Этот человек заходил к вам. Где он сейчас?
Зудин прищурился, делая вид, что разглядывает изображение, а на самом деле стараясь выиграть время, чтобы собрать в кучку разбежавшиеся мысли.
– У нас ресторан, – сказал он. – Много людей заходит за день, всех не упомнишь. Хотя лицо, кажется, знакомое. Откуда вы знаете, что он здесь был?
– Твой метрдотель вспомнил его. И этот человек приезжал лично к тебе. Ну, даю одну минуту, чтобы вспомнил.
– Я не сказал, что видел этого человека, – заюлил Зудин. – Я сказал, лицо знакомое. Вроде бы.
– Минута пошла.
Девяткин расстегнул пиджак и расслабил галстук. Боков стоял за его спиной и сосредоточенно грыз ноготь большого пальца. Он привалился плечом к стене, опустил глаза. Зудин понял, что ничего хорошего не предвидится. Возможно, деньги, что ему передал вчера Тимонин, ворованные. Может, Тимонин что-то натворил в Москве, совершил растрату или кому-то пустил кровь, и теперь его ищут? Что же делать?
– Минута кончилась. Ну?
Зудин подумал, что напрасно привел ментов в подвал, а не в кабинет. Здесь его изобьют до полусмерти, и ни одна собака не услышит криков, не придет на помощь. Менты не местные, бог знает, что у них на уме.
– Господи, я ни сном ни духом…
– Что ты с ним сделал? – заорал Девяткин. – Обобрали и…
Зудин схватился за грудь, закатил глаза.
– Господи, я честный человек. У меня сердце больное.
Тяжело засопев, Девяткин ухватил Зудина за шкирку, резко дернул вверх. Парадный серый в блестках пиджак треснул под мышками. Затем подтащил стоявшего на коленях Зудина к стене, вцепился пятерней ему в волосы. Зудин хотел закричать, позвать на помощь, но не успел. Мент отвел его голову назад, толкнул в затылок и Зудин больно ударился лбом о стену.
Девяткин залез в его карманы, выгреб бумажник, увесистую связку ключей, финку с наборной рукояткой. Забросил нож в дальний угол подвала. Раскрыл бумажник. Ничего интересного: немного бумажных денег, две визитные карточки, счет с телефонной станции за междугородний разговор с Костромой, цветная фотография молодой располневшей блондинки. Надпись на обратной стороне: «Дорогому мужу от любящей жены. Вечно твоя Алла». Он опустил бумажник, фотографию и ключи обратно в карман Зудина и наклонился к самому уху Валентина Петровича:
– Ну, что молчишь? Язык проглотил?
В эту секунду Зудин решил, что мент – липовый, и ксива у него – липовая. Это натуральный бандит, которому ничего не стоит здесь, в сыром подвале, отобрать у беззащитного человека его жизнь. Просить о пощаде, лить слезы – пустое занятие. Нужно что-то говорить, отвечать по существу. Но разве можно сказать правду?
Сказать, что вчера вечером Тимонин, совершенно пьяный, покинул «Императрицу» в обнимку с Лопатиным. А сегодня, в этот час, возможно, в эту самую минуту, Лопатин «мочит» госпожу Зудину в загородном домишке. Вероятнее всего, Тимонин и сейчас находится рядом с убийцей. Разве язык повернется выговорить такое?
И тут Зудин услышал шаги на лестнице. Кто-то спускался вниз. «Помощь идет», – подумал он и получил кулаком по шее.
По ступенькам быстро сбегал метрдотель Муравьев. Девяткин тоже услышал шаги, поднял с пола короткую толстую палку и спрятал ее за спиной.
– Валентин Петрович, вы здесь? – крикнул Муравьев. – Вас срочно к телефону.
Он спрыгнул с двух последних ступенек и остановился, открыв рот при виде необычного зрелища. Хозяин, спрятав лицо в ладони, стоял на коленях у стены, будто собирался молиться. Двое мужчин, с которыми несколько минут назад Зудин вышел из зала, безмолвно переглядывались.
– У него сердечный приступ, – не дожидаясь вопросов, пояснил Девяткин. – Нужна помощь. Помогите ему подняться, а я вызову «Скорую».
Растерявшийся Муравьев подумал, что во время сердечных приступов люди не молятся. Он шагнул к хозяину, хотел ухватить Зудина под плечи, пересадить на стул, но тут вперед выступил Девяткин и хватил метрдотеля дубиной по затылку. Муравьев вскрикнул, повалился на мешки с картошкой, дернул ногой и затих. Девяткин отбросил в сторону палку, вытащил из кармана пистолет и ткнул стволом в щеку Зудина.
– Ну, гад, у тебя последний шанс.
Валентин Петрович решил, что выбора нет, настал момент истины, и снизу вверх посмотрел на Девяткина.
– Тимонин вчера был здесь и уехал с одним человеком. Моим знакомым, Игорем Лопатиным. Они просто выпили, а потом уехали. Вместе. Хотели продолжить…
– Где твоя машина? – спросил майор.
– Возле заднего крыльца стоит, – проблеял Зудин.
– Вставай, покажешь, как найти твоего знакомого. И предупреждаю… – Девяткин протянул Зудину руку, помог встать на ноги.
– Я все понял, – шмыгнул носом Зудин.
На улице он открыл машину и, превозмогая боль, сел за руль. Девяткин уселся рядом на переднем сиденье, Боков устроился сзади.
– Далеко ехать? – спросил Юрий.
– Это за городом, километров пятьдесят, – промямлил Зудин. – Или чуть больше.
– Ну, поехали.
«Газик» долго петлял по темным улицам, пока, наконец, не остановился на заднем дворе мужского общежития мебельной фабрики. За два квартала отсюда из машины вышли помощники Лопатина, помогавшие ему разобраться с женой Зудина.
Водитель Коля выключил радио и, отвинтив колпачок от армейской фляжки, сделал пару больших глотков. Лопатин тоже приложился. По салону поплыл густой спиртовой дух. Тимонину водки предлагать не стали. Он, согнувшись в три погибели, крепко спал на заднем сиденье. Людей возле общежития не видно, но сюда, под брезентовый верх машины, долетали громкие человеческие голоса, чье-то ржание и звуки музыки. Мужская общага жила бурной вечерней жизнью.
Лопатин выудил из кармана шестизарядный револьвер и несколько патронов. Рассовал патроны в каморы барабана и взвел курок. У револьвера довольно сильная отдача, чтобы стрелять самовзводом, на спусковой крючок приходится давить изо всех сил, кучность стрельбы оставляет желать… Кроме того, Лопатин крепко набрался. Чтобы попасть в цель, придется «мочить» Осетрова с близкого расстояния. А лучше – в упор.
