Оксана Обухова - Смерть – плохая примета
– И что теперь?
– Не знаю. – Плечи боксера опустились.
– Может, здесь отсидимся или в деревне спрячемся?
– С собаками найдут… еще хозяев перестреляют…
– Может, в фуру какую-нибудь заберемся?
Савельев помотал головой:
– Все машины проверяют посты на дорогах, сорвем пломбы – заметят. Да и вообще, когда они, фуры эти, тронутся?.. Засядем там, как мышеловке…
– Но что же делать?!
Савельев потеребил пальцами кончик уха, скривился немного:
– Да есть идея… Но ри-и-иск, Маша-а-а, – протянул.
– Какая разница?! Все равно рискуем! Даже больше – собаки вот-вот будут!
– Надо захватить бумер. Держи второй пистолет, у этого бойца отобрал. – Протянув Марье оружие, Савельев прошел за прилавок, поворошил висящие на плечиках спортивные штаны и сдернул с вешалки широкие черные треники: – На, надевай поверх бриджей. И… кроссовочки я тебе сейчас побольше подберу…
Марья безропотно добавила к экипировке широченные тренировочные портки, стащила с полки толстые носки и всунула ноги в большие, обманчиво адидасные кроссовки.
Савельев тем временем набил два больших синих пакета легкими батонами – получилось объемно и не слишком тяжело, – посмотрел на раздувшуюся в многослойной одежде беглянку.
– Красавица, – одобрил. – Пойдешь впереди меня, если появимся из-за фуры неожиданно – примут за Витька, вы почти одного роста. – Не удержался, ухмыльнулся: по правде говоря, во всем этом Витьковом прикиде жена художника – ах, Тициан, ах, Тициан, – выглядела обожравшимся поросенком. – Пистолет верни мне, – передумал неожиданно. – Начнут стрелять – падай на землю и отползай за фуру. Поняла? – Бледная, но стойкая Маша понятливо кивнула. – Кепку натяни поглубже, голову наклони…
– Роман, ты знаешь, что делаешь?
– Надеюсь.
Неуклюже перебирая ногами в огромных черных кроссовках – свои удобные тапочки рачительно прибрала в пакет поверх хлеба, – Марья ковыляла вдоль фургона и, стараясь не сосредотачиваться на пробирающем до костей ужасе, бормотала:
– Топ, топ, топает малыш, с мамой по дорожке милый стриж. Маленькие ножки не спешат, только знай себе твердят…
Савельев, услышав это пение, сначала удивился, потом забеспокоился – не сбрендила ли подруга?! – но постепенно и сам немного расслабился, попадая в такт песенки…
К блестящему черным лаком кузову беглецы вышли как ни в чем не бывало. Марья приподняла пакеты, словно показывая – налетай, подешевело! – дверца водителя раскрылась.
– А-а-а… Витек…
Савельев стремительно обогнул Марью, левой рукой с зажатым пистолетом напрямую врезал по все еще ухмыляющимся шоферским губам, буквально вбил парня внутрь салона, пропихивая правую руку вперед, по направлению к седоку, расслабленно откинувшемуся на заднем сиденье…
Боец, сидевший рядом с водителем, успел понять больше своих приятелей – то ли в зеркало что-то подозрительное заметил, то ли вообще шустрым уродился, – схватил лежащий на коленях автомат, но длинное дуло зацепилось за приборный щиток…
– Не балуй! – рыкнул Савельев. – Положи граб ли вперед себя!
Парень выматерился, но покорно вытянул руки к стеклу, где на щитке тихонько потрескивала помехами рация.
– Маша! Обойди тачку, возьми с его колен автомат! – Мария споро заковыляла в обход бумера. – Да брось ты пакеты на землю!
– Нельзя, – спокойно отозвалась девушка. – Пакеты яркие, их с дороги могут увидеть.
– Черт! – выругался Савельев. Голова у девчонки варила, как ведерный самовар!
Держа оба пакета в одной руке, Марья неловко открыла дверцу, вытянула из салона автомат за ремешок…
– Выворачивай карманы, быстро! – прорычал тренер. – Финки, стволы – ей! Кто фуфло прогонит – завалю! Мне терять нечего.
– А Сиплый с Витьком где? – хмуро, не исполняя указания, спросил шофер. От уголка его губ стекала широкой полоской кровь.
– Выворачивай карманы, падла, – с закипающей угрозой прошипел Савельев, и то, что он не ответил на прямой вопрос – где их приятель? – подействовало на бойцов, заставило зашевелиться.
Два ножа с выкидными лезвиями и еще два пистолета раздули карманы Марьи до предела.
Она просунула два больших, набитых хлебом пакета на колени парню, где только что лежал автомат, и тихо попросила:
– Положите, пожалуйста, обе руки поверх батонов и постарайтесь не шевелиться. Рома сегодня нервный. Удобно?
Парень, обложенный сверху батонами, как драгоценная ваза опилками, выругался длинно, матерно, но без изысков.
– Ты, сзади, – качнул стволом Роман, – на пол! Маша, садись. Держи пистолет, дернутся – стреляй.
– Обязательно, Роман Владимирович, – пообещала девушка и села на заднее сиденье, без всякого стеснения трамбуя скорченную на полу фигуру кроссовками никак не адидас. – Они чистые, – сказала приветливо, и Роман Владимирович тут же сделал зарубку в памяти: в разведку брать только Марию Лютую.
Сел на заднее сиденье с другой стороны, порекомендовал бойцу, нюхающему пол, подобрать грабли, пока не отдавили, и просунул ствол пистолета в щель между подголовником и спинкой переднего сиденья. Ткнул, надо думать, болезненно, в четвертый шейный позвонок шофера, буркнул:
– Теперь поговорим.
– Где Сиплый?! – прохрипел боец, обнимавший батоны.
– Тебе так не терпится с ним встретиться? – ухмыльнулся Рома. – Могу устроить…
– Да я тебя…
– Цыц, малявка! Ты знаешь, кто я такой?! Я – САВЕЛЬЕВ, я, когда ты еще за мамкин подол держался, из таких, как вы, сопляков, одной левой котлеты делал! Цыц!
Парнишка – лет двадцати пяти, не больше – уткнулся носом в хлеб и высказал батонам все, что думает о славной юности Романа Владимировича.
Маша покосилась на друга-боксера, получила негласное одобрение и, перехватив пистолет за дуло, не сильно размахиваясь, треснула болтуна рукоятью по куполу. Парень хрюкнул и бормотать забросил.
Шофер, которому дуло буравило позвоночник, и так особенно не возникал, третий боец лежал тихонечко, так как вопить что-то грозное, валяясь под ногами, мягко говоря, бесперспективно. Но Роман Владимирович все же решил провести с парнями короткую профилактивно-воспитательную работу:
– Слушайте сюда, недоумки. Машину я у вас все равно отберу. Она мне нужна. Но у вас есть выбор: или я вас сейчас валю всех троих и топлю в сортире за магазином, или… будем разговаривать конструктивно…
– Этот в дырку не пролезет, – как о чем-то совершенно обычном, высказалась Маша. – Здоровый, застрянет.
– Ничего, я его сзади через доски пропихну.
– Воня-а-а-ает…
– Потерпим. А им уже все равно будет.
Детально-деловое обсуждение предстоящих мероприятий больше всех подействовало на того, кто уже и так нюхал грязный пол.
– Да хватит вам, пацаны! – раздалось снизу гулко. – Я Романа Владимировича знаю. Слушайте, что он вам скажет!
– Толково соображаешь, – похвалил говорливый «коврик» тренер и потрепал волосы на макушке, торчащей между его колен.
Песенка Марьи, исполненная по дороге сюда, настроила Савельева на ернический лад. (Или одно присутствие этой невероятной девушки действовало само по себе без всяких песенок?)
– Чего вы хотите? – боясь ненароком двинуть головой и получить пулю, спросил водитель.
Вдалеке, из размытого тумана белой ночи выплывала медленно ползущая машина ДПС…
– Приехали, дядя, – хмыкнул парень с батонами.
– У ментов есть выход на вашу рацию? – быстро, ткнув водителя в шею, спросил Роман.
– Нет. У них своя связь.
– Что делать будем? – негромко, не выдавая страха, спросила Маша.
– Брать заложников, – пророкотал боксер. – Требовать следственную бригаду из Москвы.
– Ты в это веришь? – печально усмехнулась подруга. – Тихон прикажет расстрелять эту машину вместе с заложниками. Москвичам он нас не отдаст.
– Пожалуй, не отдаст…
Милицейский автомобиль поздоровался фарами с бумером.
– Ответь! – приказал Роман, и шофер тотчас выполнил указание, БМВ сказал огнями «привет» машине ДПС.
– Ром! Если подъедут близко, у него все лицо в крови, пусть оботрется! – И положила на плечо шофера неизвестно откуда взявшийся бумажный платок.
Шофер покорно поплевал на салфетку, втягивая воздух через стиснутые зубы, морщась от боли в разбитых губах, обтер подбородок…
– Подъедут близко, окно настежь не открывай, – предупреждал Савельев. – Только чтоб одни глаза торчали. Заподозрят что-нибудь – покойники все.
Шофер отчетливо закивал, парень под батонами, что удивительно, тоже проникся и сделал ладошкой в ветровое стекло проезжающей, к счастью, мимо машине с мигалками.
Пожалуй, что и как сказала Марья – расстреляют всех – подействовало на парней надежно.
