Дарья Калинина - Теща-привидение
– Погодите! – перебила ее Мариша. – Но ведь у вас с Натали должен был быть один отец.
– Да, один. Простите, я не совсем правильно выразилась. Квартиры достались Натали не от ее родного отца, а от отчима.
– Отчима?
– У нашего отца было двое детей – я и Натали. В разное время он был женат по очереди на моей матери, а потом на матери Натали. Моя мать после развода с ним вышла замуж за отца Нины и у нее родилась Нина. Так что у меня тоже был отчим. Не скажу, что он был плохой человек, но Натали с отчимом определенно повезло больше. Так вот, мать Натали после смерти своего первого мужа – моего отца, вышла замуж во второй раз, уже за отца Марата. И у нее во втором браке родился еще один ребенок – Марат. Но ее муж воспитывал обоих детей совершенно одинаково, не делал разницы между родным сыном и падчерицей. А когда Марат принялся чудить, связался с дурной компанией и пошел по кривой дорожке, еще и отписал все свое имущество падчерице, а не родному сыну.
– Отец оставил Марата ни с чем?
– И поступил так совершенно сознательно. Но повторяю, Натали этого не заслуживала! Она ничуть не лучше своего брата! И моя бабушка Горышкина, видимо, это сознавала. Иначе с чего ей оставлять свои фамильные ценности именно мне, а не Натали?
– Ну а почему бы и нет?
– Натали с ней общалась, а я – нет. Меня бабушка увидела лишь незадолго до своей смерти, когда и передала мне медальон и печатку, завещав хранить их пуще всего на свете. Ну, и еще в детстве мы пару раз с ней виделись. Но те разы я не считаю, потому что сама была слишком мала, чтобы что-то помнить.
– А почему ваша бабушка придавала такое значение именно этим двум вещам? Медальону и печатке?
– Вначале я думала, что это потому, что они были последними из всех драгоценностей Горышкиных. Но потом… Впрочем, я начну по порядку. У вас есть время?
Времени у Мариши было в достатке. Она сюда и пришла, чтобы потратить его на разговор с Тамарой Никитичной.
– Да, да, я внимательно вас слушаю.
Тамара Никитична глубоко вздохнула и начала свой рассказ. Натали появилась в жизни своей старшей сестры внезапно. Она ворвалась в нее словно цунами. И сразу же набросилась на ошеломленную женщину с упреками.
– Ах ты негодяйка! Сквалыга! Гадина! Мерзавка!
Встреча произошла во дворе дома Тамары Никитичны, когда та выгуливала Шарика. Сначала Тамара Никитична просто испугалась, потому что решила, что на нее напала сумасшедшая. Натали была одета вполне прилично, но Тамара Никитична тогда этого просто не заметила. Она была не в силах отвести взгляд от перекошенного злобой личика Натали. Как уже говорилось, в сознательном возрасте свою сестру она никогда до этого момента не видела. И Тамара Никитична приняла ее за ненормальную, у которой случилось обострение болезни и которая удрала от своих наблюдателей.
Но затем Натали закричала:
– Верни мне цацки моей бабки! Знаю, что она тебе отдала. Больше некому! Она давно мне угрожала, что передаст герб тебе, только я ей не верила! А она – старая мымра – все же осуществила свою угрозу!
И до Тамары Никитичны стала доходить истина. Перед ней была ее сестра. Та, с которой у них был общий отец. Наташа Горышкина. Еще одна из древнего княжеского, а затем дворянского рода.
Но сейчас поведение Натали Горышкиной было очень далеким от княжеского. Она злобно наскакивала на Тамару Никитичну. Изо рта молодой женщины сыпались угрозы, одна страшней другой. И Тамаре Никитичне стало здорово не по себе.
Одновременно в ней поднялось и чувство протеста. С какой стати Натали ее оскорбляет? Она не выманивала и не выпрашивала медальон и печатку у бабушки. Старуха решила все сама. И если Натали получила шиш с маслом от старухи, то в этом никакой вины Тамары Никитичны нету.
И Тамара Никитична решила: ничего она не отдаст нахалке! Не то чтобы медальон и печатка так уж были нужны Тамаре Никитичне. Совсем даже нет. У нее и без медальона драгоценностей было предостаточно. И она отлично обошлась бы и без этих свидетельств княжеского рода своих предков. Ну, почти бы обошлась.
Но ведь удавалось же ей прежде выдавать купленные в ломбарде чьи-то брильянты за фамильные? Никто ни разу не заподозрил подвоха. И хотя медальон и печатка с родовым гербом придавали определенный шарм и правдивость рассказам Тамары Никитичны о своих родовитых предках, женщина вполне могла бы обойтись и без этого дополнительного штриха к своим рассказам.
Но в Тамаре Никитичне взыграла гордая кровь ее предков, или что-то там еще? Ущемленное самолюбие требовало быстрого и немедленного ответа. За что сестрица напала на нее с упреками и угрозами? Тамара Никитична не сделала ровным счетом ничего плохого. А вот сестрица ведет себя в высшей степени непорядочно. Надо ее наказать!
И, задыхаясь от волнения, Тамара Никитична отчеканила, глядя прямо в сузившиеся зрачки Натали:
– Твое поведение недостойно фамилии наших предков! Ты – не Горышкина! И ты не получишь от меня ничего! Это был завет нашей бабки – старшей в роду. И теперь я заняла ее место. Именно я буду ее наследницей! А ты… Иди своей дорогой!
Эти слова произвели на Натали эффект разорвавшейся бомбы. Она замерла на месте, выпучив глаза и безмолвно шевеля губами.
– Как? – прошептала она, мигом растеряв всю свою воинственность. – Не отдашь?
– Нет.
– Я дам тебе за них денег!
– Ни за что! Фамильными ценностями я не торгую!
Тамара Никитична могла позволить себе это горделивое замечание, потому что ее муж – отец ее дочерей – имел очень хороший доход от своей фирмы. И доход этот с каждым годом все увеличивался, по мере процветания самой фирмы. Тамара Никитична имела возможность скупать, а не продавать.
– Тогда… Отдай их просто так.
Голос Натали стал неожиданно жалобным и по-детски обиженным. Если бы она с самого начала стала просить, а не требовать и угрожать, возможно, Тамара Никитична и пошла бы на поводу у жалости. Но сейчас ее сердце ожесточилось, ею владел гнев. И она снова отказала сестре, чеканя каждое слово:
– Ничего не получишь! Убирайся!
Натали скинула маску бедной обиженной девочки и вновь впала в ярость.
– Ах так! – воскликнула она. – Ну, тогда ты у меня еще пожалеешь! И доченька твоя тоже пожалеет! Ой как пожалеет!
С этими словами Натали и убежала прочь. А Тамара Никитична, чувствуя в груди какую-то тяжесть и раздумывая о том, а не совершила ли она непоправимой ошибки, прогнав змею-сестрицу, вернулась к себе домой. Ни мужу, ни дочерям она о произошедшем с ней не рассказала.
Почему? Дело в том, что Тамара Никитична воспитывала дочерей в фанатичной вере в святость и благородство ее древнего рода. На этом основывался авторитет нигде не работающей женщины. А если бы Тамара Никитична проговорилась о недостойном поведении своей сестры – также Горышкиной, это могло бросить тень и на нее саму.
Так что Тамара Никитична решила держать язык за зубами. И лишь потребовала у мужа охранника для младшей дочери, мотивируя это рассказами о том, что у них в районе, дескать, появился маньяк-педофил. А Людочка у них – очень хорошенькая девочка. Это все подтвердят. И маньяк может ею заинтересоваться.
Муж доводам Тамары Никитичны внял. Охранник для дочери был найден. И на время женщина успокоилась. Старшую дочь она теперь лично встречала у метро и провожала до дома. И ей казалось, что ядовитые зубы сестрицы вовремя удалены. И теперь она может прыскать ядом, сколько угодно ее душеньке. Семье Тамары Никитичны ее яд вреда не нанесет.
Но время показало, что успокоилась она рано. Враг нанес свой удар по той цели, про которую Тамара Никитична и не подумала. И поэтому оставила ее без всякой защиты и внимания со своей стороны.
Глава 13
Старшая дочь Тамары Никитичны всегда пользовалась особым доверием матери. Галочка с раннего детства была разумной девочкой. И в отличие от пустоголовой веселушки и хохотушки Людочки была серьезным и рассудительным человечком.
– И когда она привела в семью своего Славу, я сразу поняла, моя девочка наконец выросла. Прежние кавалеры Галочки были плодами ее подростково-переходного периода. Своеобразным желанием досадить родителями. А этот мальчик мне сразу понравился. Он был достойным кандидатом на роль мужа моей дочери. Конечно, происхождение у него подкачало, его предки были простыми мещанами, но кто сейчас смотрит на такие вещи? И если вспомнить, мои предки тоже в свое время вышли из простого народа. Правда, было это еще до правления Ивана Грозного, но ведь когда-то и они пахали и пряли. Нет ничего зазорного в простом труде. Зазорно – зариться на чужое добро. А я в Славе этого порока не видела.
Тем большим был шок для Тамары Никитичны, когда она своими глазами увидела жениха дочери с пустой шкатулкой в руках. У женщины буквально помутнело в глазах и помутился разум. Она едва сдержалась, чтобы не накинуться на вора с кулаками. И лишь спустя долгое время Тамара Никитична обрела способность рассуждать трезво.
