Елена Михалкова - Знак Истинного Пути

– Есть место, есть. Мы сразу-то не сообразили, а то бы знали, где их, прохвостов, искать. Километра три, а то и больше отсюда будет. Святое место, святое, только о нем мало кто знает.

– А что за место? – не выдержал Макар.

– Непонятное место, честно сказать, – проговорил Иван Демидович под неодобрительное ворчание старухи в платке. – Про него забылось постепенно, но раньше туда на поклонение ходили. Только сейчас говорят, что вроде как выдумки это все. Я полагаю, что выдумки и есть, но некоторые верят.

– Иван Демидович, как место называется? – взмолился Макар.

– Могила старца Луки, праведника и отшельника, вот как! – строго ответила вместо хозяина дома старуха.

Глава 11

Евгения Генриховна очень быстро поняла, что имеет в виду Бабкин, говоря о других возможностях.

– Вы хотите сказать, что Илону убил кто-то из живущих в доме? – с негодованием спросила она.

– Я не исключаю такого варианта, – деликатно ответил Сергей. – И хотел бы проработать его.

Он не стал добавлять, что данная гипотеза кажется ему сомнительной, но все равно нужно проверить и ее. Тем более что больше работать ему пока ее с чем.

– Но я недвусмысленно, кажется, объяснила вам, что заниматься нужно Затравой. Это его рук дело.

– Пока ваше предположение не подтверждается, – пожал плечами Бабкин. – Те люди, которые могли бы быть исполнителями, имеют алиби. Я проверял лично. Возможно, что Затрава привлек постороннего человека, и сейчас я выясняю, так ли это. Но на выяснение уйдет время, и, чтобы не тратить его зря, я предлагаю рассмотреть все варианты, как я вам сразу и советовал.

Евгения Генриховна вздохнула. Последние полчаса Бабкин вцепился в нее бульдожьей хваткой и не отпускал. Сергей был ленив, тяжел на подъем, но, начав заниматься делом, он отрабатывал его полностью. А потому выкладывал все новые и новые аргументы в пользу необходимости провести «домашнее» расследование.

– В конце концов, я просто поговорю со всеми, – сказал он наконец. – Не беспокойтесь, я вовсе не собираюсь никому вырывать ногти или пытать кого-то каленым железом.

– И вы думаете, что из разговора вам станет ясно, кто убийца? – скептически хмыкнула госпожа Гольц. – Почему же тогда следователь этого не выяснил?

«Потому что я умнее, – хотел ответить Сергей так, как отвечал в таких случаях Макар. – И потому, что милиция работает за зарплату, а я за гонорар. А еще потому, что на следователе кроме вашего еще десяток дел висит». Но вслух сказал другое:

– Я не отвечаю за следователя. Я отвечаю за себя. Если Ветрову убил кто-то из ваших помощников или… близких, то я его найду.

На властном, холеном лице Евгении Генриховны появилось выражение безразличия.

– Полагаю, вы зря потеряете время, но это ваше время. Что от меня требуется?

– Предупредить всех, чтобы отвечали на мои вопросы. Свободный доступ в дом для меня. Вот, собственно, и все. Сейчас я поеду по делам, а вы позвоните мне, когда переговорите с членами своей семьи.

Глядя из окна вслед здоровяку, шагающему к воротам, Евгения Генриховна подумала, что все идет совсем не так, как она рассчитывала. Что все идет очень, очень плохо. Она потерла висок, который время от времени начинал болеть, и подняла телефонную трубку.

Утром госпожа Гольц оповестила Бабкина, что он может начинать работать в ее доме.

Из данных, собранных операми, Сергей знал, что алиби есть только у самой Евгении Генриховны – она всю первую половину дня провела в офисе, где ее видели не меньше пяти человек. С ее сыном оказалось не так просто – Эдуард Гольц уехал с работы около половины двенадцатого и вернулся ближе к часу. Он утверждал, что выбирал подарок для жены, но консультант в магазине его не вспомнила. Его супруга находилась у себя в комнате все утро, точно так же как чета Бобровых. Хотя Алла Дмитриевна должна была в этот день проводить какие-то работы в галерее, но с утра она плохо себя почувствовала и осталась в особняке. А ее муж вообще не работает и редко выходит из дома.

«Так, кто у нас имеется еще? – размышлял Бабкин, перелистывая материалы дела. – Ага, дамочка, которая нашла тело. Та седая и очень расстроенная. Она в доме кем-то вроде поварихи является. Такая скорей бы подсыпала яду в одно из блюд, а чтобы душить… Секретарь находился в комнате Евгении Генриховны. Точнее, в кабинете. Что он там делал, интересно, целое утро? Вот, пожалуй, и все. Ах нет, у нас имеется еще один персонаж! Старик, живущий не в самом особняке, а в маленьком домике неподалеку. Раньше, кажется, такие назывались гостевыми. Тоже, по его словам, сидел там безвылазно и слушал радио. Что ж они все по своим норкам-то сидят?»

Так получилось, что свой собственный опрос Бабкин начал не так, как планировал, – не с маленькой жены Эдуарда Гольца, а с четы Бобровых. Просто когда Ольга Степановна отворила ему дверь, он сразу увидел их – супруги одевались в коридоре – и очень удивился.

– Прошу прощения, разве Евгения Генриховна не предупредила вас о моем визите? – вежливо поинтересовался сыщик.

– Видите ли, уважаемый, – начальственным тоном ответствовал Бобров. – Мы не можем подлаживаться под ваши визиты. Мы с Аллой Дмитриевной вернемся домой около семи, а сейчас разрешите….

И он сделал шаг к дверям. Но Бабкин стоял в проходе, как гора, и Игорь Сергеевич вынужден был остановиться.

– Позвольте же… – уже нервничая, сказал он.

– Вернитесь, пожалуйста, в дом, – без выражения предложил Сергей.

Ольга Степановна, взглянув на них, быстро ретировалась в кухню, и теперь Алла Дмитриевна попыталась перейти в наступление.

– Собственно, по какому праву вы нас задерживаете? – возмутилась она. – У нас, в конце концов, могут быть свои дела…

– Сейчас у вас их нет, – тем же деревянным голосом произнес Бабкин. – Пожалуйста, вернитесь в дом.

– Господи, да что вы заладили одно и то же, как попугай: вернитесь, вернитесь! Сказано вам, у нас дела! Мы приедем вечером!

– Пожалуйста, вернитесь в дом, – повторил Сергей, глядя поверх их голов.

Игорь Сергеевич внезапно почувствовал страх. Эта глыба, монотонно повторяющая одно и то же, производила жутковатое впечатление. Он слегка попятился и наткнулся на Аллу Дмитриевну.

– Аллочка, по-моему, он не в себе, – шепотом предположил Бобров. – Может, быстренько с ним побеседуем, а потом уж поедем?

– Слизняк! – также шепотом отозвалась его супруга, стаскивая высокие сапоги и обуваясь в туфли.

Бабкин ухмыльнулся про себя и пошел вслед за парочкой на второй этаж.

Зайдя в черно-белую комнату, Бобровы уселись: Алла Дмитриевна – в глубокое кресло, Игорь Сергеевич – на диван. Самому Сергею хозяйка кивком предложила занять стул. Тот скрипнул под крупным телом Бабкина, но устоял.

– Давайте мы с вами побыстрее все закончим, – предложил, нервничая, Бобров. – Нас люди ждут.

– Расскажите мне, пожалуйста, про Илону Ветрову, – попросил Сергей, раскрывая кожаный блокнот.

– А что про нее рассказывать? – удивился Игорь Сергеевич. – Женя взяла ее уборщицей, вот она и убирала в доме.

– Она вам нравилась? – Вопрос был задан безлично, но отреагировала на него Алла Дмитриевна:

– Прислуга не может нравиться или нет. Она может добросовестно или не очень выполнять свою работу.

– А Илона выполняла добросовестно?

– Ну, в общем-то, да, – слегка замявшись, ответила Боброва.

Ее заминка Бабкину не понравилась. По наитию, без всяких вроде бы на то оснований, он вдруг спросил:

– А для вас она выполняла какую-то работу?

Столь простой вопрос вызвал у Бобровых сильное замешательство. Они переглянулись, Алла Дмитриевна встала и подошла к окну. Бобров пожевал щеки, но ничего не ответил.

– Так выполняла или нет?

– Я не знаю, молодой человек, – начал наконец Игорь Сергеевич, – в каком виде все вам, так сказать, предоставили, но действительность гораздо невиннее.

– И не забывайте о том, что этот человек не в своем уме! – с нажимом добавила Алла Дмитриевна, со странным выражением глядя в окно.

Только Бабкин хотел спросить, о ком идет речь, как до него дошло. Старик! Она смотрит на домик… как там его… в общем, приживала. Хм, становится все интереснее и интереснее…

– Ну почему же не в своем? – осторожно произнес он. – По-моему, рассуждает он вполне здраво.

– Как он может здраво рассуждать! – рассерженно выкрикнула Алла Дмитриевна. – Если кто-то в доме и убил Илонку, так только он!

– Тише, Аллочка, тише, – попытался утихомирить ее супруг, но Аллу Дмитриевну несло:

– В конце концов, есть же свидетели! Есть же Елена…

Она осеклась, но было поздно.

– Кто такая Елена? – быстро спросил Бабкин.

Ответом было молчание.

– Кто такая Елена? – ласково повторил детектив. – Вы же понимаете, что при необходимости я и сам прекрасно все выясню, правда? Может быть, мне лучше получить сведения из первых уст, а не по испорченному телефону?