Инна Бачинская - Потревоженный демон
— Можно еще раз и поподробней? Когда вы подошли к канцелярии?
— Примерно в половине третьего. Около тридцати минут мы гуляли вокруг и услышали бы шум мотора — не на руках же он его нес. Эмилий Иванович сразу отпер дверь и сварил кофе.
— То есть когда он отпер дверь, было около трех?
— Да, около трех. Может, без пяти три. Я же говорю, мы еще немного погуляли… посидели… там рядом скамейка. А потом стало свежо, и мы пошли варить кофе.
— И ничего не слышали?
— Нет. Было очень тихо. Там вообще жутко, стены толстые, потолки низкие, окна… Не окна, а бойницы. Днем еще ничего, а ночью просто ужас! Только привидений не хватает.
— И подземный ход! — пронзительно выкрикнула девушка в монистах. — Там пролилась кровь!
— Пролилась кровь? Когда? — встрепенулся капитан.
— Сотни лет назад! Души погубленных еще бродят. У меня прямо мороз по коже! Моя бабушка считает, что там есть привидения, она сказала, что…
— И у меня мороз!
— И софит вырубился, — вспомнил небольшой парень. — Плохая энергетика. Во время последней репетиции. Ни с того ни с сего.
— Вот именно!
— Энергетика как энергетика, меньше смотри про экстрасенсов! Мы ничего не заметили, Эмилий Иванович сварил…
— А папа Карло ни при чем! Каждый из нас мог посадить его в подвал! — выкрикнула девушка в монистах.
— Да, если бы не алиби! У нас алиби.
— Мы никогда бы в эту канцелярию не сунулись, если бы нас не выставили из библиотеки! Правда, Ирина Антоновна?
— Спасибо Эмилию Ивановичу!
— Да уж, большое ему спасибо!
— Лично я не верю, что подземный ход до Ильинской церкви. Это же километров десять! — сказал молодой человек с бородкой а-ля Ришелье, до сих пор хранивший молчание.
— В тебе, Дуремарчик, совершенно нет романтики!
— Ага, хороша романтика! Бросить живого человека в подвал.
— Не мы же бросали!
— Ну и что, что десять? Подземные хода́ под городом тянутся на сотни кэмэ! У меня есть знакомый спелеолог, они обследовали Антониевы пещеры — вот где ужас! И часы отстают. Кроме того…
— На сколько отстают?
— На две минуты!
— У нас премьера на носу, а без папы Карло никак! Отпустите его, а?
— Какое убийство! Он мухи не обидит, наш папа Карло. Даже не смешно!
— Не там ищете!
— А в субботу мы были на Магистерском озере!
И пошло-поехало. Спикеры увлеклись и загомонили все разом. Короче, случился неуправляемый хаос. Капитан Астахов и Федор Алексеев не мешали спикерам самовыражаться и внимательно слушали, переводя взгляд с одного разгоряченного лица на другое.
Наконец капитану Астахову надоело, он хлопнул ладонью по столу и строго сказал:
— Хватит! Отвечать только на мои вопросы.
Они замолчали. В кабинете враз стало тихо.
— А как вы вообще видите мотив преступления? — спросил Федор.
— В смысле, за что его туда посадили?
— Месть! — воскликнула большеносая девушка в монистах. — Только месть!
— Чтобы выбить долг!
— Напугать!
— Практическая шутка!
— На спор!
— Проиграл в карты!
— Из-за женщины!
— Ага, ищите женщину! Всегда!
— Именно, от вас одни неприятности!
— На себя посмотри, несчастье!
— Расплата!
— Казнь!
— Какая казнь? Он же его не убил!
— А действительно, почему он его посадил в подвал? Причем он прекрасно знал, что два дня там никого не будет.
— Зачем такие сложности? Убил бы или побил морду, если не собирался убивать!
— Зачем в подвал, правда?
— А что такое подвал?
— В каком смысле?
— Темнота и нельзя выйти! Камера!
— Вот именно! Тюрьма!
— И что?
— А то! Он посадил его в тюрьму! Приговорил и посадил!
— Точно! Месть!
— Возможно, кто-то помнит машину, запаркованную неподалеку от канцелярии? — напомнил о себе Федор. — В пятницу или в любой другой день. Рядом есть маленькая стоянка для транспорта работников музея, но они кончают работу в шесть, и после шести машин там нет.
Спикеры вопросительно переглядывались.
— Я помню! — выступил небольшой паренек, который сказал о софите. — Большая черная машина, внедорожник. Первая репетиция была в понедельник, вторая в пятницу. Она была там и в понедельник, и в пятницу, я уверен — у моего соседа такая же. Черный джип «-Чероки».
— Балаган! — в сердцах сказал капитан Астахов, когда спикеры вывалились из кабинета.
— А мне завидно, Коля. Они стоят друг за друга горой, настоящее братство… Тоже, что ли, податься в спикеры? Давай на пару.
— Мне только не хватало подаваться в спикеры! Ну, и что мы имеем?
— Мы имеем большую черную машину — у «Белой совы» и у канцелярии после окончания рабочего дня. Значит, машина была не «музейная», а «чужая». Или Чужого. Джип «Чероки» — это результат, господа. И возможно, он же на троллейбусной остановке. А девушка эта, Татьяна Соболева… интересная личность. Прекрасно излагает, логика не женская… Где она работает?
— В котельной тридцать пятого ЖЭКа.
— В котельной? — удивился Федор.
— Ну. Твоя Ирина Антоновна сказала, что она очень независимая, понимай, ни с кем не может ужиться, а в котельной свобода. И Эмилий… надо же! Ну, Эмилий! На вид тютя тютей, а сам по ночам водит в губернскую канцелярию девушек и спаивает их кофе! Не уверен, что только кофе они там пили, тем более было холодно.
Не успел Федор ответить, как в дверь постучали. Вошел стажер Валик и попросил разрешения доложиться.
— Давай! — разрешил капитан. — Что там еще?
— Установлена личность человека из подвала! — отрапортовал Валик, косясь на Федора Алексеева. — Вот! — он протянул капитану листок бумаги.
— Молодец! — похвалил капитан. — Свободен. Иди работай.
Глава 22. Пощечина
После допроса впечатлений у всех было выше крыши. У Ирины не возникло желания идти на работу, под шквал взглядов коллег, прекрасно знающих, где она была. Они снова уселись на сдвинутых скамейках в кустах и подбили бабки…
Потом мальчики сбегали за кофе и пряниками. Потом стемнело…
Ирина подумала, что после вчерашнего разговора видеться с Татьяной Сергеевной ей не хочется. Разговор! Выволочка это была! Монолог! Приговор без права обжаловать и вставить хоть слово! Татьяна Сергеевна была хорошим человеком, но страшной паникершей. Всю жизнь она ожидала худшего. Переговорив с подружками и собрав новости за время своего отсутствия, она ужаснулась и обрушилась на Ирину, которая опять влезла в эту грязь!
Эта грязь! Смертельная опасность и вирус Эбола в одной пробирке под кодовым названием «эта грязь!». Она была против замужества Ирины, так как кто-то из родственников мужа в незапамятные времена отсидел пару лет за хулиганство — рецидивисты, караул, какая грязь! Она была против доцента пединститута, который повадился провожать Ирину после развода, а подружки донесли, что он живет с лаборанткой, — вся кафедра в курсе! Ужас, уму непостижимо, какая грязь! И приятельница Алина из статистики, которая увела мужа из семьи с тремя детьми, тоже была «грязь и ну никакой совести!». Уверения Ирины, что детей не было вовсе, и вообще, познакомилась Алина с будущим мужем после его развода… Кому это интересно! Не надо ее оправдывать!
Иногда Ирина думала, что именно поэтому она такая… как бы это выразиться… такая неприспособленная, плаксивая, шарахающаяся во все стороны, как пуганая ворона…другая, как сказал Дельфин. Другая она благодаря стерильной атмосфере непримиримой борьбы с «этой грязью» во всех ее проявлениях и вечным страхом заразиться.
И Эмилий Иванович… Она невольно улыбнулась. В полудетских одежках, из которых давно вырос, в разных носках. Мама сказала, мама не разрешает, мама считает… Мамы нет, но заветы работают до сих пор. Мама ходит на вечера и сидит рядом — как же, а вдруг, упаси боже, алкоголь! Или драка! Или девочка из плохой семьи! Опасность подстерегает на каждом шагу, эта грязьтолько и ждет, чтобы наброситься и испачкать так, что не отмоешься.
Услышав от добрейшего Эмилия про его маму, Ирина содрогнулась и подумала, что Татьяна Сергеевна… Нет, нет и нет! Прочь крамольную мысль! Мамочка — замечательный человек, правда, излишне щепетильный, тонкий и ранимый. Ирина тоже излишне… это самое. Мама — одинока почти всю жизнь, она, Ирина… увы. Шкурка слишком тонкая для этого грубого мира.
Эмилий сказал, что принимал все как должное, ему и в голову не приходило взбунтоваться. Ей, Ирине, тоже не приходило… до вчерашнего дня. А тут все сразу свалилось — и Дельфин, и арест папы Карло, и осиротевшие спикеры, и недовольный директор библиотеки. А что с премьерой? Где искать нового папу Карло? Да и Виталя Вербицкий вполне может отказать от дома… Хотя нет, Виталя любит скандалы, его театр вечно в ореоле скандалов. Удивительно, что он до сих пор не позвонил, чтобы выразить поддержку и узнать подробности.
