Бен Элтон - Смерть за стеклом
— Рыбные палочки из мороженого, — добавила Дервла.
— Их тоже, — согласился Джаз.
— Заправку к салату в одной плитке, — рассмеялась девушка.
— Будет и такое.
— Любимые булочки в виде бульонных кубиков.
— Ну, довольно, довольно! — Джаз расстроился, что у него так легко отняли дирижерскую палочку. Роль комика — это его роль. При чем тут Дервла? Она же психотерапевт!
Нетерпение Джеральдины росло.
— Ну же! — закричала она. — Стаскивайте тряпки и марш в парилку!
«Арестанты» словно бы услышали ее, а может, успели к этому времени достаточно наклюкаться. Как бы то ни было, разговор перешел на предстоящее задание.
— Как мы поступим? — спросила Сэлли. — Я не собираюсь раздеваться при свете.
— Разденься в спальне,— посоветовал Дэвид.— Там темно.
— Не пойдет, — заметила Дервла. — Здесь есть инфракрасные камеры или что-то в этом роде. Будем блистать на экране, как порнозвезды.
— Ну и ладно, — хохотнул Газза.
Келли покосилась на Дэвида и улыбнулась уголками губ. Но если он и заметил, то не ответил улыбкой.
— Мне до лампочки! — объявила Мун и принялась стаскивать туфли.
— А мне нет! — возразила Сэлли. — Хоть это и национальная традиция, с какой стати я должна заниматься стриптизом?
— С такой, что вся эта хренова кутерьма затеяна ради стриптиза.
— Не уверен, Мун, — повернулся к ней Хэмиш. — Вспомни: нам прислали простыни, чтобы мы заворачивались, если потребуется выйти в туалет.
— Показуха. Уловка, чтобы замаскировать истинные цели, — буркнула Дервла.
— Вот именно, — согласилась Мун. — Хотят, чтобы мы побольше выставили, а еще лучше — перетрахались.
— Нельзя быть такой циничной, Мун, — оборвал ее Хэмиш.
— Опомнись, парень! Ты что, забыл, что нам прислали презервативы с шоколадным ароматом?
— А вот мне нечего скрывать, — рассмеялся Гарри. — Если кто захочет посмотреть мой шланг, будьте уверены, — не откажу.
— Вот еще! У меня нет желания глядеть на твой пенис, — усмехнулся Дэвид. — Все просто: мы выполняем задание или нас лишают половины рациона. Но это не причина выставлять напоказ наши тела.
— Ах, какой скромник! — презрительно фыркнула Мун. — А что ты делаешь, когда разгуливаешь вокруг дома в трусах? Уверен, что у тебя красивое тело? Согласна. Но учти, ты его так любишь, что выглядишь настоящим пидором. Поэтому нечего кобениться и притворяться, что ради нашего задания не желаешь выставить напоказ телеса!
— Мужчина в нижнем белье меньше обнажен, чем в плавках, — возмутился Дэвид.
Джеральдина раздавила в кулаке пластмассовую чашку.
— Сборище мудил, вашу мать! Давайте наконец растелешивайтесь!
Но задание есть задание. Его пришлось выполнять. В итоге все оказались в спальне и, кто как мог, бравируя, принялись снимать с себя одежду. Самой осторожной оказалась Дервла. Она до самого входа в парилку не снимала белья, а потом быстро скинула и нырнула внутрь.
Джеральдина выглядела довольной.
— Слушайте, мы, кажется, поймали одну ее титьку? — спросила она. — И, без сомнений, задницу. Дадим прямо в анонсе. Стране не терпится увидеть чуточку больше милашки Дерво.
В парилке стояла абсолютная темнота. Было черно «словно в могиле», как написали на следующее утро газеты.
И жарко. Очень, очень жарко.
Следуя инструкциям, Газза и Джаз настелили второй пол из ароматизированного соснового дерева и с обеда включили установленные под ним нагреватели.
— Пахнет бесподобно, — заметила Мун.
— Ух, задницу жжет, — взвизгнула Келли.
— Ничего, привыкнешь, — успокоила ее Дервла. — Через минуту акклиматизируешься.
Пол был в самом деле горячим, но не настолько, чтобы невозможно было терпеть. Наоборот, прикосновение к нему казалось приятным, почти возбуждающим.
— Пресвятая Богородица! — послышался в темноте голос Дервлы. — Теперь понятно, почему парилку называют устройством для потения. — Прошло всего несколько минут, а она уже почувствовала, что на коже выступает влага. Капли текли по лбу, под мышками сделалось влажно.
— Прошибает до самого «не балуйся», — подхватила Мун, и все рассмеялись. — Господи, чья это жопа?
— Моя! — одновременно закричали трое или четверо «арестантов».
Все терлись друг о друга телами, но темнота казалась абсолютной, и никто не мог понять, чей рядом зад.
— Четыре часа! — напомнил Хэмиш. — Надо еще выпить.
По кругу на ощупь пошли пластиковые бутылки теплого «Бакарди» с «кокой», причем рома было явно больше, чем «коки».
— Что ж, это будет даже в кайф, — признался Гарри и отчасти выразил всеобщее мнение.
Тела и настроение разогревались.
День двадцать девятый
8.00 вечера
Колридж и Хупер провели смену, пересматривая пленки с самого первого дня, и теперь вернулись к записи вечера убийства. Они видели те же картинки, что меньше сорока восьми часов назад Джеральдина, режиссеры «Любопытного Тома» и сорок семь тысяч пользователей Интернета, которые наблюдали за событиями в режиме реального времени. Размытое, неясное голубовато-сероватое изображение транслировалось из мужской спальни камерами ночного видения. Комната казалась пустой, абсолютно безобидной и совершенно нормальной, за исключением странного сооружения из пластика в середине. Сооружения, в котором, как было известно полицейским, находились восемь подвыпивших голых людей: об их присутствии свидетельствовали только гротескные формы, время от времени колебавшиеся по ту сторону пластика. Жуткое, мрачное зрелище, если знать, что одной из этих живых форм вскоре предстояло стать мертвой.
— Он мог это сделать внутри, — задумчиво проговорил Хупер. — Почему он не убил в парилке?
— Или она, — напомнил сержанту инспектор. — Мы говорим «он» по привычке. Но не должны упускать из виду, что преступником может быть женщина.
— Конечно, сэр, это так. Но я о том, что никто бы не заметил, если бы он или она воспользовались небольшим ножом, который очень легко пронести в парилку. Чиркнуть по горлу и ждать, пока остальные не почувствуют запаха крови. А когда поймут, что жидкость под ними — это кровь, а не пот, будет поздно — все перемажутся. Возможно, так и планировалось.
— Обыск не выявил небольшого ножа ни в парилке, ни в комнате.
— Не выявил. Но если преступник передумал и последовал за жертвой в туалет, он мог заменить на кухне маленький на большой.
— Не думаю, сержант. Каким образом точно определить в темноте свою жертву? Безошибочно нанести удар? И оставаться уверенным, что дело сделано? Преступник мог полоснуть не по горлу, а по носу, отрезать нос другому человеку или собственный палец.
— Приходилось рисковать. Лучший шанс мог не подвернуться.
— Он ничего не знал наверняка и, если бы шанс не подвернулся, продолжал бы ждать.
— До каких пор? Пока жертву бы не выселили и она не ускользнула от него навсегда?
— Однако преступник знал, что номинация на этой неделе не состоится, и это давало ему или ей по крайней мере восемь дней форы.
— Я хочу сказать одно, — настаивал на своем сержант, — если бы мне приспичило убить в этом доме, я бы предпочел темную парилку, полную пьяных людей, и решил бы, что лучшего шанса не представится.
— Употребление спиртного — это фактор. Я хочу сказать: преступник предполагал, что рано или поздно люди начнут выходить в туалет.
— Однако не знал наверняка.
— Согласен. Он ничего не знал наверняка. Когда бы и каким бы способом он ни решил убить, это было рискованное преступление.
Колридж сверился со временем на экране. Они включили паузу в 23.38. Стоило нажать на воспроизведение, и цифры сменятся на 23.39; в эту минуту из парилки появится Келли Симпсон, чтобы совершить последнюю в своей жизни короткую прогулку.
Келли Симпсон, такая молодая, такая пылкая, уверенная в своей замечательной, полной увлекательных событий судьбе, вошла в этот дурацкий, бессмысленный дом, чтобы умереть. Колридж вспомнил первый день ее «ареста»: как она прыгнула в бассейн и закричала, что все здесь «супер». Но судьба предала ее, и настал последний день Келли. Она поплыла опять. Но на сей раз в собственной крови.
— Я говорю о том, сэр, — продолжал сержант, — что если бы преступник заранее намеревался убить (а мы предполагаем, что дело обстояло именно так), он наверняка обдумывал возможность расправиться с жертвой снаружи. Но не мог знать, что она обязательно выйдет в туалет, и не был уверен, что его не опознают, когда он за ней пойдет.
Колридж долго всматривался в экран. Трудно было поверить, что в идиотской полиэтиленовой конструкции умещались восемь взрослых людей.
— Если только катализатор преступления не возник уже после того, как все вошли в парилку. Перед самой отлучкой Келли в туалет. После чего преступник, подчиняясь спонтанной ярости, бросился за ней.
