Галина Романова - Не доставайся никому!
Мужик был лет тридцати, чернявый, угрюмый и непривлекательный. Вязаная шапка низко надвинута на глаза. Темная куртка, темные штаны, черные ботинки. Господи, да обычный совершенно. Таких сотни вокруг, на этой вот остановке еще парочка подобных типов крутится. Разница лишь в том, что один из них был пьяным в стельку, а второй в куртке светлой.
– Не курю! – неожиданно ответил тот, у кого Новиков спросил время, и ухмыльнулся недобро. – Умный самый, да?
– Почему? – растерялся Володя, тут же в уме вспоминая все силовые приемы, которые когда-то знал, да успел забыть. – Что, время спросить нельзя?
– Можно, – кивнул тот лениво и уставился на его левую руку. – Только для начала свои часы куда-нибудь убрал бы? Или забыл, что они у тебя есть? Ты бы еще про ботанический сад спросил, придурок!
Лучше бы он его под дых ударил, честное слово! Так проколоться! Это вон Андрюшке простительно, пацан все ж таки. Весь день и вечер корчил из себя профессионала, а тут…
Лицо у Новикова заполыхало. Хорошо, Андрей не стал дожидаться, пока автобус подъедет, а то конфуз-то какой. И чего, спрашивается, к мужику пристал? Стоит тот себе и стоит. Друг его до остановки проводил и ушел, как автобус завидел. Что подозрительного-то? Его вон тоже провожали.
Паранойя начинается слишком рано, решил Новиков и полез в подкативший автобус.
Он прошел вперед и сел на сиденье сразу за водителем. И нарочно заставил себя думать о чем-то ненужном и постороннем. Хватит мозг засорять опасными мыслями, так и свихнуться недолго. Утро вечера мудренее. Он вот, кажется, с работы ушел и компьютер не выключил. А еще кактус забыл полить, а сегодня как раз его день был для полива.
Володя точно соблюдал график и ежедневно нежил взглядом колючую лепешку, надеясь, что та рано или поздно вышвырнет из острых колючек цветок необычайной красоты. Помнится, когда он его покупал в цветочном магазине, ему подарили брошюрку, в которой описывались сорта кактусов и предлагались вниманию фотографии этих сортов в пору цветения. Володя тотчас узнал среди многих прочих свое приобретение, умилился и теперь вот ждал чуда.
Надо бы пересадить его в горшок побольше, решил он, вылезая на своей остановке. В той фарфоровой чашке с отбитой ручкой, которую он использовал в качестве горшка, колючему чуду было тесно. Надо, надо пересадить цветок.
Он подождал, пока автобус отъедет. Глянул через дорогу. Тот самый цветочный магазин все еще работал, и он успеет. Повертев головой направо-налево, Новиков удостоверился, что проезжая часть пустынна, и бегом помчался через дорогу.
Смотреть себе за спину, пока бежал, он тоже не стал из принципиальных соображений. Хватит плодить страхи! Алиса ходит по улицам и трясется, сама сегодня призналась. Так и кажется ей, что в затылок кто-то дышит. И она иногда ловит себя на том, что через каждые двадцать-тридцать метров останавливается. И делает вид, будто что-то ищет в сумочке или достает не звонивший мобильный телефон, а сама тем временем внимательно осматривает улицу, не идет ли кто за ней по пятам, не крадется ли, спрятав в рукаве остро заточенный предмет.
Так и до полного помешательства недолго. Да и кто за ним пойдет сейчас? И с какой целью? Он всего лишь четыре или пять часов назад примкнул к этой странной самодеятельной группе. Кому он интересен, если сам свой интерес только что окончательно для себя обозначил?
Подбадривая себя таким вот образом, Володя толкнул стеклянную дверь цветочного павильона. Улыбнулся подавшейся ему навстречу продавщице и, так и не обернувшись ни разу, вошел внутрь.
Мужчина на противоположной стороне улицы, державшийся в тени остановки, достал мобильный телефон.
– Да! – рявкнули ему в ухо. – Ну и чего?
– А ничего, цветочки покупает.
– Во, блин! Зачем это?
– Пойти спросить? – ухмыльнулся мужик недобро, внимательно отслеживая, как суетливо мечется в ярко освещенном магазинчике журналист. И добавил: – Может, венок себе на могилу готовит, а?..
Глава 11
Алиса сквозь сон слышала, как осторожно гремит посудой Максим на ее кухне. Вот полилась вода из крана, ударив в дно подставленного чайника. Потом скрипнула дверца навесного шкафчика, Петр Иванович так и не успел смазать петли, подумала она с сонной рассеянностью. Звякнули чашки. Открылся холодильник. Потом едва слышно забормотало радио.
Сколько прелести было в этих будничных звуках, сколько милой неторопливой уютной прелести!
Она выпростала руки из-под одеяла, потянулась, чуть приоткрыла глаза. Угадать, каким выдался день за плотными шторами, было невозможно. Но в крохотную щель между тяжелой портьерой и стеной пробивался рассеянный мутный свет, значит, на улице снова пасмурно. И может, опять сыплет снег, наметая под скамейками и в кустах сугробы, а двор чистить теперь некому, потому что Петра Ивановича…
Господи, ну освободи ты ее от мыслей о нем! Сколько можно думать, сколько можно казнить себя и сомневаться?!
Они вчера с Максом, оставшись одни, проговорили до полуночи. Вернее, она говорила, а он внимательно слушал, старался понять. И все же не понял, как можно привязаться к совершенно чужому человеку за столь короткий срок. Тем более к человеку с таким «героическим» прошлым. Пускай даже и спас он ей жизнь, пускай и проявил доброту по отношению к заброшенному мальчишке. Но он ведь и после этого оставался ей чужим.
– Не знаю, – удивленно пожимала плечами Алиса и зарывалась головой в подушки. – Не знаю я и объяснить не могу, но что-то точит и точит меня внутри…
Максим не понял. Нет, он нисколько не осуждал ее, но так до конца и не понял. И, целуя ее на сон грядущий в макушку, посоветовал оставить на потом все мысли, тревоги и страхи и просто продолжать жить.
В конце концов, в ее жизни все теперь более или менее нормализовалось, утряслось. Вон он у нее какой появился! Он на все готов для того, чтобы сделать ее счастливой.
Да… Да, все вроде так. И на работе все замечательно. И никто не преследует ее сейчас. Она жива, почти здорова и счастлива, потому что рядом появился человек, который ей нужен и которому она нужна. У них все сложится прекрасно. Через полгода они переедут в дом, который Максим затеял строить для них на окраине города. Она забросит работу и станет помогать ему в бизнесе, вон он у него как разбросан по стране. Хвала небесам, что в этот разброс и их фирма попала. Иначе бы им и не встретиться.
Все просто здорово! Они молоды, счастливы, удачливы и…
Чем там заканчивается гимн энтузиастов?
Алиса со вздохом встала с кровати. Потянула за поясок халат со стула, надела прямо на голое тело, запахнулась и пошла к окошку. Да, как и угадывалось, на улице метель. Город с утра тонул в молочных сумерках снежной суеты. Фонарные столбы взирали сверху угрюмыми пустыми глазницами на сердитых пешеходов, кутающих носы в шарфы и воротники, на нескончаемый поток машин, истошно отмахивающихся дворниками и оглашающих все вокруг истеричными воплями сигналов.
Она оперлась о подоконник, прислонилась лбом к стеклу и на минутку представила, что она опять маленькая девочка. На кухне гремит посудой ее бабушка, жарит драники с глазуньей, варит компот, печет ее любимое домашнее печенье в странной распашной сковородке с шишечками. Сейчас она позовет ее к столу. Они сядут напротив друг друга, станут завтракать и планировать день. Все неспешно, обстоятельно, потому что каждый новый день является предыдущим для следующего, как говаривала бабушка. Спешки и суеты быть не должно в этом новом, чтобы следующий сложился. Алиса всегда ее внимательно слушала, тихонько обкусывая ажурную кромку с печенья и всегда со всем соглашаясь.
Вот бы так сейчас, со вздохом подумала Алиса. Сесть в кухне напротив Макса. Выпить кофе или чаю с ватрушками, к примеру. Могли сойти и бутерброды. Поболтать, помечтать, просто подумать, куда они сегодня сходят непременно, а куда завтра.
Куда там двое, решившие жить вместе, обычно ходят? Кажется, она уже об этом думала, и все же? Ну, в магазин – это обязательно. А в кино или театр – это по необходимости или по желанию.
Опять! Опять она не знает, что и как делать в этой жизни, когда она не одна! Одна Алиса могла после завтрака и в кресле до обеда прокачаться с книжкой. И просто по метели побродить. А как с ним быть? Что он скажет? Понравится ему это или нет? Ей еще учиться и учиться.
Да и что вообще можно планировать, чему учиться, если их вообще-то пока и не двое. Их вон сколько! И Андрей, и журналист этот, пожирающий ее все время глазами, и Петр Иванович, с которым совсем ничегошеньки не понятно. А был еще и Сашка, который вдруг затих, пропал, то ли из-за внезапной хвори Марии Ивановны, то ли из-за Светки, которая вернулась, то ли еще из-за чего. Может, Максима увидел и мучается теперь от ревности и невнятности ситуации.
Потом еще есть и Тайка, которую Алисе велено сегодня непременно разыскать и притащить хоть за волосы к себе домой.
