Наталья Солнцева - Зеленый омут
– Я тебе не только скажу, но и покажу.
– Что? – хотел спросить Сергей, но не смог.
– То, что ты просил. Смотри!
Марфа поднесла к его лицу большое мутное зеркало, старое, в громоздкой раме под бронзу. Где она его взяла? Сергей не заметил, чтобы она отлучалась куда-то. Она даже не вставала. В зеркале отражалась…мастерская Артура Корнилина.
Полумрак… Железные стеллажи с гипсовыми бюстами, масками, неоконченными этюдами, кистями, красками, глиняными вазами, старинными изразцами. Чего только там Артур не держал! А вот и он сам, небритый, уставший и нервный, с бегающими глазами. Вот он вскакивает…На лице – жуткий, нечеловеческий страх. Куда он с таким ужасом смотрит?
– У него, наверное, «белая горячка» от водки: небось, черти мерещатся, – подумал Сергей.
Впрочем, в самом темном углу что-то есть…Какая-то страшная фигура.
У Сергея по спине прокатилась ледяная волна, сердце сжалось от непреодолимого желания убежать, спрятаться. Неужели и у него «белая горячка», как у Артура? Чего он боится? Ведь ничего этого нет. Просто игра воображения…фантазия воспаленного разума. На него столько свалилось в последнее время: смерть друга, распродажа имущества, горе Нины, связь с Аленой и ужасная свадьба, Лида, амулет, ведьма… Все смешалось. Гигантские концентрические круги, полные сменяющих друг друга картин сужались и расширялись. От этого появилась невыносимая боль в висках.
Страшная фигура в плаще выплыла из темноты мастерской. Артур в панике вскочил, стал пятиться, железный стеллаж со страшным грохотом оторвался от стены и упал на него, острым углом ударил точно в висок…
В зеркале стало темно, как будто оно отражало безлунную ночь. Из темной глубины выплыло лицо женщины, удивительно красивое, восточное, индийское, с черными бровями. Красные губы раздвинулись в медленной улыбке. На высоком матовом лбу, среди завитков смоляных волос – флорентийский амулет…
– Это же картина Артура! «Натюрморт с зеркалом»! – узнал Сергей.
Никто ему не ответил. Мутная поверхность зеркала снова стала светлеть. На ней появилась глухая лесная дорога, по которой шли два монаха. Один впереди, другой сзади. Низкое серое небо моросило дождем. По бокам дороги стояли унылые ели. Второй монах оглядывается, и Сергей видит…себя? Ну нет! Это слишком! Вот уж чего быть не может!
– Хватит! – он вскочил и оттолкнул от себя зеркало. – Такого никогда не было! Это неправда!
– Ты уверен? – лукаво повела глазами Марфа.
– Что ж я, не в своем уме, по-вашему? Это все выдумки! Гипноз!
Женщина улыбнулась. Возражать не стала.
– Ну, не было, так не было. Значит, будет еще…
– Что?! – этого Сергей уже не мог вынести. – Да вы… – Он не мог найти слов, чтобы выразить свое возмущение. За кого его принимают? Монастырь…Ему бы никогда в жизни такого в голову не пришло! Ни при каких обстоятельствах!
– Я, по-вашему, похож на идиота? Какой монастырь?! Может, еще кришнаитом[36] меня представите? Лысым, обернутым желтой тряпкой и пляшущим под барабан? Да ни за что на свете!
– А я бы не стала зарекаться, – возразила Марфа.
– Знаете, что?..
– Знаю, – ответила она и вздохнула. – В том-то и дело, что я давным-давно все знаю. Ладно, пора от разговоров переходить к делу! У тебя еще есть сомнения?
Сергей пожал плечами. И да, и нет. Что-то в нем изменилось с того момента, как он взглянул в зеркало.
– Пожалуй, я соглашусь, – решился он.
– Вот и ладно! – обрадовалась Марфа. – Ты очень кстати подвернулся, милок! – Ее речь вновь стала по-деревенски наивной. – Тогда жди.
– Чего?
– Смерти моей! Силу-то колдовскую я только в самый последний миг передать могу! Да ты не огорчайся! Жить мне осталось – один день.
Ее вид совершенно не соответствовал тому, что она говорила. Сергей снова почувствовал замешательство. То, что произошло в мастерской Артура, не выходило у него из головы. Непонятный страх закрался в сердце. Он не мог себе позволить выглядеть трусом, а тем более, дураком. Одновременно Марфа вызывала у него жгучий интерес, который все еще оставался неудовлетворенным. Очень хотелось чего-то необыкновенного, опасного и вместе с тем привлекательного.
– Я вижу, ты согласен! – заявила Марфа, как будто читала его мысли. – Так что, пока готовься!
– Как это?
– Вот тебе книжка, читай, знакомься. – Она подала гостю книгу в старом кожаном переплете.
Сергей испытывал двоякое чувство. С одной стороны значительности и серьезности происходящего, а с другой – шутовской подоплеки всего дела. Он никак не мог связать воедино свои противоречивые впечатления. Почему-то вспомнился обряд посвящения Пьера Безухова в масоны,[37] о котором он читал еще в школе. Была во всем этом какая-то зловещая нелепость.
От нечего делать он принялся листать книжку, вначале равнодушно, а потом все более увлекаясь…
Вытаскивая из сумки травы и корешки, Богдан недоумевал, как это отрава может получиться без запаха, когда тут все такое вонючее!
– Ну и гадость! – не выдержал он, уже жалея, что ввязался во все это. У него рассудок помутился от Алениной свадьбы, никак не иначе. Уж на здоровые мозги он бы такого не допустил. Проблему можно было решить значительно проще: подстеречь проклятого ублюдка где-нибудь в темной подворотне, дать хорошенько по черепу…и все. Просто и надежно. А тут – яд! Аж мурашки по телу. Прямо средневековье какое-то.
Лида привела его в лесную сторожку. И как только нашла в темноте? Она в лесу как в родном доме, наощупь все знает.
В сторожке они нашли свечи, зажгли. Богдан помог разжечь маленькую печурку. Девушка решила не откладывать приготовление зелья в долгий ящик, и тут же принялась за дело. Достала вышитый мешочек, в котором оказалась морская соль, насыпала вокруг себя, сделав магический круг. Богдан сидел на неоструганной табуретке и наблюдал. Вспомнилась Панночка из «Вия», которая летала в своем гробу, натыкаясь на невидимую преграду в виде очерченного мелом круга.
– Может, и мне круг начертить? – нерешительно произнес он. – Или насыпать? А? Как правильно?
– Ну, насыпь, коль хочется, – равнодушно ответила Лида.
– Черт! Ты можешь толком ответить, надо или не надо?
– Ты сейчас лучше нечистую силу не поминай! Лучше Богу молись!
– Да не умею я! – рассердился Богдан.
– Самое время научиться.
Девушка отвечала ему нехотя, между делом. Она поставила на огонь небольшую глиняную плошку, налила в нее воды. Рядом, в курительнице, зажгла ароматические травы. Пошел сизый дымок. По бокам пристроила две свечи – белую и черную, пооткрывала баночки, бутылочки, коробочки.
– Зачем это все? – думал Богдан. – Неужели мы в лесу мало накопали?
Лида не переставала приговаривать что-то, монотонно и непонятно. Наверное, магические заклинания, – решил молодой человек. Ему становилось то смешно, то страшно. И бояться вроде как нечего – сторожка обычная, травки разные сушатся, девчонка смирная, сама затея неправдоподобная, несерьезная. Неужели все это с ним происходит на самом деле?
– А мне что делать? – поинтересовался Богдан.
– Молитвы читай!
– Я ж сказал, что не знаю ни одной.
– Ну, говори, что знаешь, что помнишь…
В плошке что-то зашипело, по сторожке пополз неприятный запах. Богдан ощутил непреодолимую дурноту. Сами собой вспомнились слова «Отче наш».
– Отче наш, Отче наш, – пробубнил он несколько раз. Третье слово никак не шло на ум. – Отче наш…Нет, дальше не вспомню. Что же еще говорят в таких случаях?
Запах варева становился невыносимо удушливым, заволакивал сознание. Как девчонка там стоит? Лида не могла выйти из очерченного солью круга, ее движения становились все замедленнее. Или ему это казалось? То, что Лида – ведьма, он уже не сомневался. Она достала откуда-то блестящий, изогнутый кинжал, разрезала себе руку. Алая кровь капала в плошку с зельем, из которой поднимался зеленоватый пар. Богдана затошнило.
– Вот влип, так влип, – сокрушался он, преодолевая дурноту. – Если я отсюда не выберусь, кто отомстит Сергею? Надо молиться! – вспомнил он, но спасительные слова не приходили в голову. – Господи, помилуй! Помилуй, Господи! – забормотал он. – Господи, помилуй…
Сердце билось сильными толчками, разрывая грудь. Дыхание перехватывало. Он уже с трудом мог уследить, что там делала Лида. Она брала крошечные кусочки корней и травок, бросала в кипящее варево.
– Зачем мы перерыли столько земли, набили целую сумку всякой гадостью, надышались черт знает, чем, если нужно всего по капельке? – возмутился Богдан. Вслух он, конечно, этого не сказал.
Все было бы ничего, если бы не ужасная вонь, которую он уже с трудом мог терпеть. Что-то шипело, по стенам метались неясные тени.
