Марина Крамер - Не верь, не бойся, отпусти!

— С тех пор мама с дядюшкой на ножах, — машинально продолжила я, когда бабушка умолкла. — Как же я не догадалась… ведь они так ненавидели друг друга, мама особенно…

— Как ты могла догадаться? Мы с твоей матерью ни разу не дали тебе понять, что Валера не родной отец, а он и не знал, искренне считал, что ты его кровь.

— И ты через столько лет начала покрывать Светика, да? — тихо спросила я. — В привычку вошло? Как же меня тошнит от вашего лицемерия…

Я вышла из спальни, не в силах больше говорить с бабушкой. Мне необходимо было срочно уйти из квартиры, подышать свежим воздухом, но я обещала отвезти домой Макара. Он все еще сидел за роялем и, то и дело поднимая глаза на нотный сборник, играл какой-то романс.

— Собирайся, на сегодня урок закончен. Я отвезу тебя домой, — выдавила я, и мальчик повернулся:

— А Тамара Борисовна разрешила?

— Да. Ей… нездоровится. Собирайся скорее.

Пока он складывал ноты в папку и собирал в ранец учебники, тетради и ручки, мы со Славой успели одеться и выйти на лестницу.

— Нехорошо, что бабушка ваша одна остается, — заметил телохранитель.

— Что я могу сделать? — огрызнулась я. — Только домработнице ее позвонить.

— Так позвоните — ну, нельзя же на ночь человека после сердечного приступа одного оставлять!

«Еще один праведник на мою голову», — подумала я и защелкала кнопками телефона, отыскивая номер Дарьи Викторовны. Та вот уже лет двадцать приходила к бабушке три раза в неделю, чтобы помочь убраться и постирать белье. Одинокая женщина, которой сейчас было около пятидесяти, бабушка в буквальном смысле нашла ее в одной из больниц, куда ходила навещать кого-то из коллег. Дарья Викторовна работала там санитаркой, а бабушка переманила ее в домработницы, соблазнив куда более высокой оплатой и меньшим объемом обязанностей.

Узнав, в чем дело, Дарья Викторовна охнула и тут же предложила приехать и остаться на ночь:

— Вы, Варенька, не беспокойтесь, я все как нужно сделаю, опыт ухода у меня имеется.

— Спасибо вам. Я позвоню вечером, узнаю, как дела.

— Конечно.

В дверях показался Макар с ранцем за плечами и нотной папкой в руках.

— Ты адрес-то знаешь? — спросила я, направляясь к лестнице.

— Конечно. — И он бойко назвал домашний адрес, наивно добавив: — Правда, мне не разрешают говорить его незнакомым, но вам ведь можно? Вы ведь уже знакомые?

— Мы уже знакомые, — машинально отозвалась я.

На улице Макар вдруг замер, как вкопанный, уставившись на номерные знаки «Мерседеса».

— Ну, в чем дело? Садись, — поторопила я, открывая заднюю дверку.

— Это… папина машина, — сказал мальчик.

— Ну и что?

— Почему вы ездите на папиной машине?

Черт… и что я должна сказать? Что на самом деле это моя машина, а его папа — мой муж? Да еще и у телохранителя на лице вопрос…

— Потому что я — папин водитель, он меня попросил Варвару Валерьевну к бабушке довезти, они знакомы, — выручил Володя, смекнувший, что здесь что-то нечисто. «Господи, вся обслуга в курсе теперь, что у моего мужа внебрачный сын… как быть теперь, ведь стыдобища же!»

Ответ, похоже, удовлетворил Макара, и он спокойно уселся на заднее сиденье. Я тоже села назад, но постаралась оказаться как можно дальше от мальчика, чтобы даже случайно не прикоснуться к нему. Чувствовала, что могу не выдержать и разрыдаться.

Макар сразу потерял интерес к происходящему, достал из папки какой-то нотный сборник и погрузился в чтение нот. Упорный пацан, надо же…

Пробки внесли коррективы в длительность поездки, я измучилась необходимостью находиться в замкнутом пространстве, то и дело смотрела в окно, надеясь, что именно в этот момент пробка волшебным образом рассосется, но ничего не происходило. В хвост нам пристроилась красная «девятка» с заляпанными номерами, и я подумала, что при сухой погоде это как-то странно, и тут же об этом забыла.

Макара мы доставили домой только в половине восьмого вечера, высадили у подъезда и направились к выезду из уже прилично заставленного машинами двора.

— Терпеть не могу эти новостройки, — пробурчал Володя, — как скворечники — народу тьма, машин тоже, половина из них явно еще с зимы торчит, ни разу не заводились — отсюда же на метро явно быстрее.

— Жить-то всем надо, — отозвался Слава.

— Не спорю.

Я глянула на часы:

— Едем за Аннушкой и в поселок. Устала я как черт и есть хочу.

На самом деле сильнее всего я хотела выпить, вернее — напиться и упасть в кровать, не общаясь ни с кем, в том числе и с Аннушкой. Хотя вот ей, пожалуй, я могу рассказать все: она сама ровно в такой ситуации, когда отец — не отец вовсе. Но, пожалуй, не сегодня.

Глава 20

Цветы жизни

Разумеется, дети — цветы жизни. Несчастье в том, что это цветочки, а ягодки впереди…

…Среди ночи меня разбудил телефонный звонок. Еле открыв глаза, я нашарила на тумбочке трубку — это оказался Светик. Часы показывали половину четвертого — вероятно, что-то случилось, иначе он не звонил бы в такое время.

— Алло, — хриплым голосом ответила я.

— Варя… Варя… как же ты могла?! Как ты посмела?! — заорал Светик, оглушив меня и заставив мгновенно проснуться.

— В чем дело? Почему ты кричишь?

— Замолчи! Замолчи немедленно! — еще громче заорал муж. — Ты… ты не женщина! Ты… слова такого нет! Как ты посмела? Где он?

— Кто? — Я вообще не понимала, о чем речь, сперва даже подумала, что Светик узнал о моих возобновившихся встречах с Мельниковым и решил устроить мне ночные разборы полетов.

— Где Макар?! Куда ты его дела?! Зачем?!

С меня слетели остатки сна…

— Какой Макар? Ты о чем?

— Макар, мой сын! Куда ты его дела?! — бесновался Светик, и я наглядно представила, как он мечется сейчас по номеру гостиницы, извергая эти обвиняющие фразы, но все равно не могла понять, чего конкретно он хочет от меня.

— Светик, успокойся! Объясни внятно: что с Макаром и почему ты орешь на меня? — как можно спокойнее попросила я, надеясь, что мой тон хоть немного приведет его в чувство. Но тщетно — муж продолжал орать:

— Как ты можешь?! Ужасающее лицемерие, даже для тебя это слишком! Как ты посмела вообще прикоснуться к моему сыну?!

— Да я вообще не трогала твоего сына! — заорала я в ответ, устав от непонятных обвинений. — Я довезла его до дома вчера, потому что бабушка попросила, — так уж вышло, что мы встретились у нее! Но я его пальцем не трогала, не смей меня обвинять! И изволь нормально сказать, что произошло!

Светик чуть остыл, перевел дух и сказал спокойнее:

— Макар домой не пришел. Тамара Борисовна сказала, что от нее его увезла ты на машине с каким-то мордоворотом. Что я должен думать?

— Что я похитила твоего сына с целью шантажа и выкупа! — рявкнула я. — Светик, ты идиот?! Мне зачем твой сын?! Зачем?! Я обошлась бы вообще без его появления в моей жизни!

— Вот в том и дело, Варя…

У меня перехватило дыхание — это он вот что обо мне думает… Прожив со мной столько лет, муж считает, что я способна в угоду себе причинить вред ребенку?! Господи, слепая я, что ли, — как я могла не видеть в нем этого? Или страх за пропавшего ребенка настолько отключает мозг? В этом случае большое счастье, что у меня нет детей, я хотя бы соображаю нормально.

— Ты вообще понял, что сейчас сказал? — зло спросила я. — Радуйся, что ты далеко, иначе завтра на улицу бы не вышел. Как ты вообще посмел думать обо мне подобное? Тот факт, что я не хочу иметь детей, не означает автоматически, что я их уничтожаю или причиняю вред!

Светик молчал, и я чувствовала, что мои слова его не убедили. Как наседка, в самом деле, противно просто — мужик ведь какой-никакой…

Но мне ведь нужно понять, что произошло, чтобы в первую очередь отвести подозрения от собственной персоны. Я нашла на тумбочке сигариллы и зажигалку, закурила и задала вопрос:

— Скажи, Светик, откуда тебе известно, что мальчик пропал?

— Позвонила мать Ирины, очень кричала, прямо в истерике билась. Сказала, что Макар не вернулся от Тамары Борисовны. Они созвонились, и выяснилось, что Макара увезла ты.

Могу теперь представить, что именно наговорила Светику мать Ирки… Наверное, он узнал обо мне много нового. Черт их всех подери…

Мне вообще не надо было соглашаться и везти этого пацана домой! Пусть бы его бабушка за ним ехала — или как они там обычно это решали? Мало того что он ухитрился заменить меня по всем статьям для моей родной бабушки, так еще меня же теперь обвиняют в его исчезновении, и кто?! Собственный муж — и та же бабушка! Ох, не лежи она сейчас после сердечного приступа…

— Варя, что же ты молчишь? Расскажи мне, как все было, — попросил Светик.

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой и доказывать собственную невиновность! Нужно что-то делать и искать ребенка, если он пропал.