Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов
Касаткин двинулся к машине, но конвоир остановил его. Он ждал, когда спустятся напарник с Колокольниковым. А вдруг рано еще сажать арестанта в «бобик» и везти в отделение?
Эти секунды промедления и решили судьбу Алексея. Он со скованными руками прислонился к фонарю. Милиционер не отходил от него ни на шаг, но нежданно-негаданно поблизости затарахтел мотор, и из-за дома на тротуар выехал мотоцикл с коляской. Это был «Урал М-62», «зверюга», как называл его отец Алексея, а уж он в технике разбирался будь здоров.
За рулем сидел парень в оранжевом шлеме, кожанке и перчатках с крагами. Что-то было в нем знакомое. Но додумать Касаткин не успел — мотоциклист направил своего ревущего механического зверя прямо на него. Молоденький милиционер в испуге отскочил к подъезду, Алексей дернулся в другую сторону, но по проезжей части сновали машины, и он замер на бровке… А «Урал» притормозил между ним и конвойным, и лихач в шлеме выкрикнул, перекрывая рокот двадцативосьмисильного двигателя:
— Прыгай в коляску!
Хряк! Вот уж кого не ожидал…
Алексею некогда было взвешивать перспективы своего побега — ноги сами спружинили, и он одним скачком очутился в коляске. «Урал» рванул с места и вывернул на мостовую, вклинился в ряд проезжавших мимо автомобилей.
Касаткин глянул через плечо. Сопровождавший его сержантик заполошно шарил руками по пальто, искал или свисток, или пистолет. Из подъезда вывалились Колокольников и второй милиционер. Быстрее всех сориентировался водитель «бобика» — он уже завел движок и подкатил к своим сослуживцам.
— Сейчас будет погоня, — проинформировал Алексей Хряка.
— Похрен! — отозвался тот. — Оторвемся!
И прибавил газу.
Теоретически и практически «УАЗ», сконструированный специально для милиции, должен был догнать «Урал», развивавший скорость не выше девяноста пяти километров в час. Но мотоцикл — транспорт маневренный, и на загруженных ленинградских улицах это стало решающим фактором.
Хряк, как слаломист, лавировал между машинами, игнорируя гудки и ругань водителей. Проскочил Крестьянский переулок и вписался в Кировский проспект. Складывалось ощущение, что маршрут он выбрал загодя. Иными словами, вопиющее по своей дерзости похищение было спланировано.
Позади надрывалась милицейская сирена. Касаткин уже не оглядывался — боялся сглазить, но прислушивался. Ему мнилось, что вой то приближается, то отдаляется. И еще он думал о том, что в любой миг могут откуда-нибудь выскочить гаишники и остановить «Урал» за опасную езду по оживленному проспекту. Интересно, какое тут ограничение скорости? У Алексея не было машины, не заработал еще на нее и очередь не выстоял, поэтому многие тонкости были ему неведомы.
Зато Хряк признаков беспокойства не выказывал. Правил лихо, но уверенно, иногда ввинчивался в просветы, где требовалась миллиметровая точность. А ведь наверняка пьян, собака! Касаткин его ни разу трезвым не видел.
И раскаленным прутом прожгла мысль: если их все-таки поймают, то Хряк загремит сразу по двум, а то и по трем статьям. Содействие побегу заключенного — раз. Вождение транспортного средства в нетрезвом виде и с нарушением правил дорожного движения — два. И где он, кстати, мотоцикл достал?
«Урал» свернул на улицу Попова и стал петлять между промышленными корпусами «Ленинской искры». Хряк знал потайные тропы, и они помогли ему оторваться от погони. Сирена становилась все глуше, пока не смолкла совсем.
— Отлипли! — констатировал Хряк, не сбавляя скорости. — Теперь фиг они нас найдут!
Касаткин не испытывал такой уверенности.
— А по номерам? Думаешь, не срисовали?
— А номера грязью замазаны. Я же готовился!
«Черт бы тебя побрал, — подумал Касаткин. — То, что оторвались, — это полдела. Попадись им товарищ с полосатым жезлом, у него будет тысяча поводов их тормознуть».
— Хряк! — Алексей привстал, чтобы докричаться до безумного компаньона. — Хряк, надо где-нибудь остановиться… Бросим мотоцикл, а дальше пешком, через дворы…
— Не дрейфь! — прогорланил тот с бесшабашной веселостью. — Скоро остановимся…
Они еще с четверть часа крутились по Аптекарскому острову. Наверное, Хряк таким манером заметал следы, но больше рисковал. Счастье еще, что потоки машин здесь были не такие насыщенные, не нужно было закладывать сумасшедшие виражи, чтобы проложить себе дорогу. Мотор «Урала» трещал ровнее, колеса крутились уже не с такой быстротой, как на Кронверкском и Каменноостровском. Алексей сидел, вжавшись в коляску, прятал руки в наручниках под брезентовой накидкой. Не ровен час, кто увидит — тогда точно пиши пропало.
Справа проплыла телебашня — самое высокое сооружение Ленинграда. «Урал» обогнул промзону завода «Электрик» и подъехал к приземистым кирпичным гаражам. Хряк заглушил мотор, соскочил с седла и стянул с головы шлем. И без того стоявшие торчком волосы слиплись, с них капало.
— Вылезай! — повелел он Касаткину. — Приехали! — И жестом гостеприимного султана указал на один из гаражей: — Топай прямиком в мои пенаты.
Касаткин выпростался из коляски и, опасливо прижимая к животу скованные руки, вошел в гараж, двери которого были приоткрыты.
Внутри горела под потолком тусклая лампочка, освещая небольшое заваленное автохламом пространство и сидящих на чем придется трех человек. Касаткин не удержался от радостного восклицания, когда узнал в них Мигеля, Шуру и, что всего приятнее, Анку.
Он полагал, что они сбегутся к нему и будут поздравлять с вызволением, но они вытаращились, словно узрели привидение, явившееся с того света.
— Леша?.. — вымолвила Анка. — Тебя отпустили?
На этой реплике Хряк вкатил в гараж мотоцикл и запер двери на внутренний засов. Гоготнул не без гордости за свою сообразительность:
— Отпустили! Это я его упер! А мусора только клювами щелкали…
— Упер? — не понял Мигель. — Откуда?
Хряк плюхнулся в рассохшееся кресло и поведал обо всем, в чем нынче участвовал. Никогда еще доселе его треп не производил столь разящего впечатления.
Суть рассказа вкратце была такова. Напротив дома Миклашевских живет девушка, ярая поклонница панк-рока и, в частности, гениального творчества Хряка. Она побывала однажды на его концерте в бомбоубежище садово-паркового треста, испытала катарсис и принялась активно Хряка преследовать. Он, разглядев привлекательную мордашку, ответил взаимностью и с той поры навещал ее уютную квартирку. И надо же было так сложиться звездам, что сегодня, заехав к ней, он выглянул в окно и засек Касаткина, которого выводили из «бобика» милиционеры.
Слух о том, что Алексей посажен в КПЗ по обвинению в убийстве и грабеже, уже достиг ушей подпольных музыкантов. Его передал Анке Масленников, с которым она была немного знакома. Всех это поразило как громом, Анка корила себя за то, что
