Искатель, 1995 №6 - Джо Горес
— Ну? Так что вы делали в этой будке?
Дебби расплескала чай, почувствовала, что теряет контроль над собой, как бывало в средней школе, когда ее начинала распекать строгая учительница. Курт пристально наблюдал за ней.
— Я… Ри… приятель попросил меня… Пожалуйста, не смотрите на меня так, словно я… это… во всем виновата ваша жена. Если б она оставила… оставила его в покое…
— Неужели? — Он отошел к камину, облокотился на каминную доску. — Оставила в покое кого?
Дебби покачала головой, изо всех сил сдерживая готовые брызнуть слезы. Она не должна говорить!
Курт, почувствовав, что уперся в стену, предпринял обходной маневр.
— Вот мой носовой платок. Берите. Так что сделала ему Паула?
— Хорошо! — вскричала она, уткнувшись в носовой платок. — Хорошо! Ваша драгоценная жена пристала к нему в баре мотеля, завлекла в свой номер и… соблазнила его! Ему еще нет двадцати, а ей… ей было…
— Тридцать шесть. — Естественно, совсем старуха для девятнадцатилетнего. — Название мотеля? В каком месяце? В какой день?
— Я ничего не знаю. — Рики оставил ее совершенно беззащитной. Таких вопросов она не ожидала. Впрочем, виновата она сама. Она же не сказала Рики о звонке профессора Холстида. Она продолжала, уже сдержав слезы: — Но это не все. Она названивала ему домой, поджидала около Джей… около того места… где он работает. Не оставляла его в покое. Она… она была ненасытной.
Она ожидала, что после этого слова он сломается, потрясенный неверностью жены. Но он все так же внимательно слушал. Где же та боль, которую испытала бы она, узнав, что Рики… Может, в старости эмоции притупляются. А может, она его не удивила.
— Так вы оказались в телефонной будке по просьбе приятеля?
Теперь, когда худшее осталось позади, Дебби заговорила куда свободнее.
— Ри… он собирался приехать к ней в ту пятницу и потребовать, чтобы она отстала от него, но у его машины спустило колесо и…
— И Паула в отчаянии покончила с собой? — закончил фразу Курт. Если только девушка не талантливейшая актриса, она действительно ничего не знает о нападении на Паулу, подумал он. Ее дружок, назовем его Икс, чертовски умно использовал ее любовь, во всяком случае то, что считается любовью у девятнадцатилетних, к нему, скормив ей историю, в которую той хотелось поверить. Трагическую историю, которая только возвысила его в ее глазах. Слишком вычурно для девятнадцатилетнего? Пожалуй, нет, если тренироваться в детстве и отрочестве на любящей матери да на одной или двух сестрах.
— Вы были его дозорным, так, Дебби? Чтобы его не застали у нее врасплох… и не скомпрометировали?
Она кивнула.
— Только он заботился о ее репутации, а не о своей.
Курт покивал, сдерживая охватившую его злость.
— Вот что удивляет меня, Дебби. Если он собирался прийти сюда, потому что его попросила об этом Паула, зачем ему понадобился часовой? Если б кто-то позвонил в дверь, она могла бы просто не открывать ее.
— Я… не… — Дебби собралась с мыслями. — Может, он боялся, что вы вернетесь домой…
— Вы слышали, что случилось с неким Гарольдом Рокуэллом?
— Я… нет, сэр, — она действительно не понимала, о чем речь. — Он — еще один ее… я хотела…
— Еще один любовник Паулы? — Курт криво усмехнулся. Да уж, этот Икс поработал на славу. — Нет. За неделю до самоубийства моей жены Гарольда Рокуэлла избили на одной из улиц Сан-Фелиса. Да так, что в результате он ослеп. Сделали это четыре подростка, Дебби. Которые ездят в темно-зеленом «шевроле» — пикапе.
Он пристально наблюдал за ней. Этот «шеви» что-то для нее значил, тут сомнений быть не могло. Но она откинула назад голову, еще не сломленная.
— Я не понимаю, при чем тут… это.
— Паула была свидетельницей избиения. Единственной свидетельницей. Потому что ослепший Рокуэлл уже не мог опознать нападавших. Неделей позже, тоже в пятницу, когда Паула покончила с собой, в мой дом ворвались четверо подростков. Вернее, четверо хищников. В восемь вечера, когда вы сидели в телефонной будке, они припарковали темно-зеленый «шеви» — пикап к северу от поля для гольфа и перешли его. Вы держали дверь будки открытой, подавая сигнал, что путь свободен…
— Нет! — воскликнула она, начиная понимать, куда он клонит.
— Когда Паула открыла дверь, они ударили ее в живот, затем затащили в библиотеку… — Он показал на коридорчик. — Вон туда. Там есть диван.
Дебби, закрыв глаза, отчаянно мотала головой, уже понимая, что последует дальше. Курт знал, что тут бы ему остановиться, но не смог совладать с собой. Слишком часто он представлял все это, чтобы молчать.
— А потом они изнасиловали ее, один за другим. Может, и по два раза, потому что женщина она была красивая. Но один из них постоянно находился на крыльце, наблюдая за телефонной будкой.
— Прекратите, — она зарыдала. — Пожалуйста, прекратите…
— Через час, через два после их ухода, точного времени нам не узнать, Паула поднялась наверх и перерезала себе вены, — он двинулся к Дебби, бросил ей в лицо грубую фразу Монти Уордена: — Как по-вашему, почему она это сделала, Дебби? Не из-за того ли, что ей понравилось?
Он навис над ней, тяжело дыша, взмокнув от пота. Дебби сидела, обхватив себя руками. Подняла голову. Лицо ее перекосилось от ужаса.
— Если вы думаете, что я… что я помогала кому-то в…
Курт отступил на шаг, покачал головой.
— Нет, Дебби, я так не думаю. Я полагаю, что вас, ничего не подозревавшую, ловко использовали.
Но он слишком надавил на нее. Загнал в угол, откуда ей приходилось вырываться любой ценой.
— Я… — Губы ее так пересохли, что ей пришлось замолчать и облизать их, но она упрямо вскинула подбородок и смотрела ему в глаза. — Неужели вы рассчитываете, что я поверю, будто Ри… будто мой… что он может такое сделать? Я… его знаю. Я…
Курт понимал, что отбивается она автоматически, что ее разум просто отказывается воспринять эту чудовищную правду, но все-таки в его душу закралось сомнение. А если он ошибся? Если все это лишь цепь ужасных совпадений? Вдруг у Паулы действительно был роман с девятнадцатилетним дружком Дебби?
Он вздохнул.
— Дебби, все произошло, как я вам и сказал. Если вы уверены, что ваш приятель ни при чем, скажите мне, кто он. Позвольте мне переговорить с ним, чтобы я убедился в вашей правоте, — еще произнося эти слова, он знал, что проку не будет.
Дебби встала, едва вновь не плюхнувшись на диван: ноги отказывались ей служить.
