Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Для осуществления столь сложного плана Норову требовался джокер. Необходимо было ввести в игру еще одного кандидата, никому раньше не известного бесшабашного сорвиголову, анархиста-популиста, батьку Махно, который не побоится воевать на всех фронтах, ругать и власть, и коммунистов. Такого Соловья-разбойника почти наверняка снимут, но до этого он должен успеть наделать шума. В наличии подобного политического камикадзе не имелось, но нужный образ можно было и слепить, если только кто-то согласится взять на себя эту роль. У Норова в этой связи родилась одна дерзкая идея.
***
— Кто-нибудь будет кофе? — спросила Анна. Ей хотелось разрядить напряженную атмосферу. — Месье Лансак?
— Почему бы и нет? — осклабился жандарм с неожиданной для него любезностью.
— Сделай, пожалуйста, и мне, — попросил Норов.
Анна подошла к машине.
— Мне тоже плесни, — подал севший голос Гаврюшкин.
Он изо всех сил пытался следить за допросом. Смысла разговора он по-прежнему не понимал, но тон жандарма ему явно не нравился. Он хмурился.
Анна приготовила кофе всем, в том числе и чернявому Пере. Белобрысый Мишель отказался, поблагодарив. Последнюю чашку кофе она взяла себе, хотя обычно предпочитала чай. Норов понял, что она волновалась. Лансак, кажется, тоже это заметил. Пока гудела машина, он выжидающе молчал.
— Вы хорошо знали мадам Кузинье, месье Норов? — снова приступил он к допросу.
— Виделись изредка, — сдержанно ответил Норов.
— Три дня подряд перед ее гибелью, — напомнил Лансак.
— Я же не знал, что она погибнет, — возразил Норов. — Иначе все три дня я бы провел с вами, чтобы обеспечить себе алиби.
Пере, сделавший большой глоток, хмыкнул от неожиданности, выплюнув кофе назад в чашку. Норов подождал, пока он прокашляется и оботрет рот, и прибавил:
— Впрочем, мы с вами и так встречаемся слишком часто.
Лансак оставил эту реплику без ответа.
— Расскажите о вашей последней встрече с мадам Кузинье в Нобль Вале.
— Мы встретились на выставке, она была с мужем и дочерью. Мы посмотрели картины, затем выпили кофе в кафе на площади и разъехались. Вот и все. Мелисса подарила мне открытку с осликами. Показать?
— Вы встретились случайно?
Норов помедлил, соображая. Из соседней комнаты доносились звуки пылесоса Лиз.
— Не совсем. Вообще-то мы с мадам Полянской не собирались в Нобль Валь, это была идея мадам Кузинье. Она позвонила и предложила вместе посмотреть выставку.
— Вы интересуетесь живописью?
— Не местной. Надеюсь, это не задевает ваше самолюбие? Однако, мадам Полянская снисходительнее меня, да и Нобль Валь — красивый городок, вот мы и решили туда заглянуть.
— По словам месье Кузинье, когда все пили кофе на площади, вы с мадам Кузинье отошли в сторону и о чем-то беседовали вдвоем. Вы помните этот эпизод?
— Более или менее. Кажется, ей захотелось покурить, и она попросила составить ей компанию.
— Вы курите?
— Нет, но компания красивых женщин мне нравится.
— О чем вы разговаривали?
— Должно быть, о живописи. Но совершенно точно не о жандармах.
— Ее муж утверждает, что во время вашего разговора она выглядела нервно.
— Живопись действует на людей по-разному.
— Больше вы ее не видели?
— Нет.
— Она вам не звонила?
— Насколько помню, нет.
— Не могли бы проверить по списку звонков в вашем телефоне?
— Зачем?
— А вдруг она звонила?
— Если она звонила, и я этого не запомнил, значит, разговор был неважным.
— Неважным — с вашей точки зрения, месье Норов, — выразительно поправил Лансак.
— Простите, месье Лансак, — с усмешкой возразил Норов. — Но я вообще смотрю на мир своими глазами, а не вашими. Иначе я тоже служил бы жандармом в Кастельно.
***
В России девяностых годов, согласно всем опросам, подавляющее большинство мужского населения в возрасте до 30 лет мечтало стать бандитами. Жизнь бандита была овеяна уголовной романтикой, близкой выходцам из бесчисленных пролетарских подворотен, и сулила легкие деньги. Требовалось лишь ввалиться оравой со стволами к какому-нибудь барыге, нагнать на него, как тогда выражались, изжоги, вывезти в багажнике в ближайший лесок, отмудохать, заставить копать могилу, а потом получать с него ловэ. Плохо ли? В бандиты шли все кому не лень: и бывшие спортсмены, и дворовая шпана, и качки из подвалов, и выгнанные из органов менты, и бездельники, и неудачники.
К ментам коммерсы бегали редко, прослыть «замусоренным» считалось западло, да и менты вмешиваться не любили, пусть сами разбираются, мы-то причем?
Но так было только поначалу; вскоре бандитов развелось едва ли не больше, чем коммерсантов, между ними возникла напряженка. Даже за гребаных ларечников приходилось сражаться, и вот, вместо того чтобы беспечно прогуливать в кабаках отжатые у барыг бабки, братва мыкалась по стрелками и палила друг в друга почем зря. А тут еще оживились менты, подогретые капустой, которую им засылали предприниматели.
Бандитский бизнес день ото дня становился все опаснее, в нем выживали самые жестокие, не боявшиеся ни крови, ни тюрьмы; случайные попутчики спрыгивали на ходу, как с разогнавшегося поезда. Многие при этом калечились, ибо, перестав быть бандитами, становились добычей своих вчерашних собратьев.
Среди мелких саратовских бригадиров был некто Вася Кочан, двадцатитрехлетний рослый, красивый наглый парень, из бывших единоборцев. Кочан — была его фамилия, хотя все принимали ее за прозвище. Кочан лихо начал, прикрутил несколько приличных фирм, навербовал братвы, принялся наезжать на чужих коммерсантов, и тут его осадили, прошив на стрелке автоматной очередью.
Кочан выжил, но долго лечился по разным больницам в России и даже за границей, перенес с полдюжины операций и пришел к выводу, что надо слегонца сбавить обороты. То есть, не бросая основного бизнеса, — а то свои же порвут, — найти другие приработки, более спокойные. В рейтинге популярности на втором месте после бандитизма значилась политика. Ею Кочан и решил заняться. А че? Тоже нормально.
Накануне думских выборов, тех самых, в которых Норов вел двенадцать кандидатов, Кочан подъезжал к Норову и интересовался, как насчет того, чтобы выбрать его, Кочана, в какие-нибудь депутаты. Только не в районные, в районные ему на хер не надо. В районные только лохи лезут. Лучше в областные, или уж, на крайняк, в городские. Сколько, кстати, на эту байду бабок надо? Полтинника хватит?
Норов дипломатично ответил, что у него на руках и так целый выводок кандидатов, со всеми подписаны договоры, нарушить их нельзя, а
