Маршрут случайных пассажиров - Галина Владимировна Романова
В палате интенсивной терапии проснулся после операции Игнатов, и Маше не терпелось увидеть его бодрым, моргающим, дышащим, говорящим. Пусть даже и ерунду, но пусть он говорит хоть что-то. А не спит, неслышно дыша.
Маше было странно, покопавшись в себе, обнаружить, какой шок она испытала от сообщения о его ранении. А чувства, что она пережила, рассматривая Дениса спящим после операции, вообще не поддавались никакому объяснению. Ее буквально душили слезы и жалости, и облегчения, и злости непонятной.
Зачем полез? Какой из него переговорщик? Как он мог убедить пьяных бандитов сдаться? Какие доводы привести?
– Маша, ты зря злишься, – улыбнулся ей Денис.
Она за минуту до этого нависла над ним и принялась отчитывать дребезжащим, срывающимся голосом.
– А если бы тебя убили! – воскликнула она и неожиданно всхлипнула. – Ты вообще, что ли, Игнатов?!
– Переживаешь? – поинтересовался он, хитро щурясь.
– Переживаю, – призналась она, усаживаясь возле его кровати на больничный стул. – Мне не нужен другой напарник.
– И все? – Он точно был разочарован. – А как друг? Как твой парень? Я тебе вообще не нужен? Ты мою кандидатуру не рассматриваешь? Ты не помнишь, что я тебе сказал перед операцией?
– Про любовь, что ли, что-то? – небрежно хмыкнула она. – Чего не скажет раненный бандитской пулей человек! Спишем это на временное помутнение рассудка из-за контузии или болевого шока. Ага?
– И ничего не ага, Маша.
Он дотянулся рукой до ее пальцев, лежащих на краю его койки, накрыл их своей ладонью. И когда Маша попыталась их вытянуть, не позволил.
– Я люблю тебя, это точно. И у тебя не получится от этого отмахнуться. Либо ты принимаешь это, либо… либо я ухожу из отдела.
– И тут шантаж, – проворчала она.
– А где еще? – заинтересовался он.
И пришлось ей рассказывать ему историю Валерия Сушилина.
– Ого, как все повернулось, – изумленно уставился на нее Денис. – Думаешь, Фаине помогли?
– Поживем – увидим. Но что-то подсказывает мне, что не могла она туда попасть без постороннего вмешательства. Она же знала, что холодильник не открыть изнутри. Зачем ей было туда входить? Упаковки с маслом пересчитывать? Ерунда полная. И сегодня в половине девятого мы с Валерием поедем на встречу с его шантажистом.
– Будете брать?
– Конечно.
– Смотри там осторожнее. А то как я…
– Я не ты, – строго одернула его Маша. И вытащила руку из-под его ладони. – Я не подставлюсь.
– А я не подставился. Я вел переговоры, – обиделся сразу Денис. – И между прочим, пулю получил не зря. Тот болван много чего выболтать успел, прежде чем на курок нажал спьяну.
– И что же он выболтал?
– Тот убитый мужик, найденный на стройке и принятый нами за бомжа, был их бригадиром. Другими словами, начальником.
– Чего же он тогда в маршрутку полез, если крутой начальник?
– Я тоже об этом спросил. И знаешь, он ответил, что командир захотел сам разобраться с вором. И это типа был его косяк. Он камни в бардачке оставил, когда машину погнали на мойку.
– Камни?
– Да, Маша. Из бардачка пропали камни – неограненные алмазы, которые им доставляли контрабандой и которые они сбывали местным ювелирам. Бизнес, с его слов, был хорошо и давно отлажен. И тут такой косяк!
– И все это тебе рассказал бандит, который тебя подстрелил? – округлила Маша глаза. – В какой конкретно момент? Когда стрелял или когда тебя уже ранил?
– Маша, Маша, остановись, – глянул на нее Игнатов с упреком. – Я там не один был. Все наши переговоры писались на видео. Отчетность никто не отменял. И это Сева – так его зовут – спьяну выболтал все. Даже поставщика назвал. Очень далеко живет. На северах.
– Понятно… – Она все еще с сомнением смотрела на Дениса. – И вот забыли они камни в бардачке, и? Решили этого малого поймать и убить прямо в маршрутке?
– Никто его убивать не собирался, Сева сказал. Зачем? Камни-то еще при нем. Старший за ним полез в маршрутку, чтобы отследить. Очень ему досадно было, что его кинул какой-то лох. Мойщик с автосервиса. Его – матерого чела, ни разу не сидевшего, и вдруг поимели. И кто? Он им так и сказал – сам разберусь.
– И получается, Сергей его убил. Запаниковал и убил.
– Получается, так.
– И камни присвоил. И теперь… – Она постучала себя пальцем по губам, как обычно делала, когда волновалась. – Он приговорен. И жить ему недолго. Не эти, так те, но достанут. Не здесь, так на зоне.
– Это если мы его поймаем. Он вообще, может, и не Сергей вовсе. И не Ложкин. Как и его погибшая девушка не Вера и не Вострикова. Он, может, уже за бугор свалил. Ищи его свищи.
– Найдем, будь уверен. И обвинение предъявим в двойном убийстве.
– А кража камней?
– У нас есть заявление от пострадавших? Нет. Поэтому и кража краденого – не наше дело. Все. Мне пора. Выздоравливай. Завтра приеду, привезу тебе апельсинов.
– Почему обязательно апельсинов?
Он ухитрился поймать ее за руку. И вцепился как клещ.
– Ну… Так принято. Всегда все тащат апельсины в больницу.
– А я бы котлеток Натальи Игоревны съел. Знатные у нее котлетки.
Маша лишь на мгновение представила себе, что начнется, узнай ее мать о ранении Игнатова и о его желании поесть ее котлеток. Тут же пришла в ужас и буркнула:
– Обойдешься. Все. Я ушла.
Глава 22
Она долго раздумывала: рассказывать своему парню или нет о том, что она задумала. Как именно она решила решить их финансовые проблемы. Понаблюдала за ним пару дней и поняла, что идея делиться с ним своими планами просто никуда не годится. Потому что никуда не годился ее парень.
Он приходил с работы с двумя полторашками пива. Одну выпивал за ужином. Вторую сразу после этого начинал у телевизора. И растягивал ее до времени отхода ко сну. Катя однажды попыталась устроить ему скандал, чтобы он как-то встряхнулся и прекратил уже ежедневно напиваться.
И что он ей ответил?
– Думаешь, тебя такую легко любить на трезвую голову?
С этими словами он больно шлепнул ее по заду.
– Какую такую? – не поняла она, потирая ушибленное место.
– Жирную! – выпалил он и заржал как конь.
Катя затаила на него такую злобу, что в мыслях иной раз даже видела его в гробу. И совсем не расстраивалась. Она точно от него избавится. Вот как только разбогатеет, купит себе машину, на которую никогда в жизни не наберет с зарплаты, так выгонит его к чертовой матери. Зачем он ей? Нахлебник!
К встрече она начала готовиться с обеда. Приняла ванну, вымыла волосы, достала из шкафа лучшую одежду. У нее это был джинсовый комбинезон, который стоил бешеных денег и который единственный сидел на ней идеально. Он не полнил ее, наоборот, скрывал все то, что надо было спрятать. Жаль, что поверх комбинезона пришлось натягивать ветровку – на улице заметно похолодало. И дожди без конца принимались. Покапают, намочат все, разведут грязь на тротуарах и дорогах, нагадят и прекращаются.
Конечно, будь у нее машина, Катя ни за что не стала бы надевать ветровку. Доехала бы до места и осталась сидеть за рулем. А этот пижон овдовевший пусть бы рядом присел для серьезного разговора.
Катя, честно, была ошарашена, что он никак не отреагировал на ее первое сообщение. Каков наглец, а! Решил, что все сойдет ему с рук? Что он вступит в права наследования и будет дербанить деньги Фаины по своему разумению? А нет, так не пойдет, дорогой Валерий. За все в этой жизни приходится платить. Она вот платит терпением и всепрощением за свою некрасивость и полноту. Он будет платить за богатство.
– Надо делиться. Надо! – надменно улыбалась густо накрашенная Катя своему отражению в зеркале.
В какой-то момент ей показалось, что она накрасилась слишком вызывающе. Она даже хотела умыться. Времени до встречи было навалом. Могла бы десяток раз накраситься и умыться. Но потом передумала. Ей вот нравится ее вызывающий макияж. Остальные пусть потерпят. Как ее
