Семисвечник царя Соломона - Александрова Наталья Николаевна
И с этими словами вылил он свое вино.
И Ровоам обрадовался и свое вино тоже вылил.
А Алгарь продолжал:
– Знайте же, братья мои, что не нужно мне ничего из наследия отца нашего Соломона – ни земли его, ни драгоценной казны, ни царской власти, ни рабов и наложниц. Пусть все это будет вашим. Мне же нужна только одна его вещь, о которой вы не знаете и которую никогда не видели. Один лишь светильник о семи свечах.
Переглянулись братья.
Не было между ними согласия, но сейчас подумали они, как один человек:
«Ходили слухи, что умен наш брат Алгарь. Но сейчас видим мы, что он глуп. Не хочет он ни земель отца нашего, ни казны его, ни рабов, ни наложниц. Хочет он лишь один светильник. Ради этого светильника проделал он большой путь и привез нам дорогие дары. Пускай же забирает его и удаляется в свою землю».
И разрешили они брату своему взять семисвечник отца своего Соломона и более не пытались его убить.
А Алгарь взял семисвечник, и оставил братьям своим дорогие подарки, и отправился обратно в землю Савскую.
Оставшись одна за столиком, Василиса почувствовала легкий дискомфорт.
Она не привыкла на людях быть одной, всегда с кем-нибудь – с мужем, с другом, с сестрой, наконец. Но не с подругами, их у нее не было. Это и понятно: кто захочет все время находиться в ее тени?
Теперь она сидела одна в этом зале и ловила на себе взгляды сидящих рядом мужчин. Это было еще ничего – дело для нее привычное, но смотрели они как-то подозрительно.
И официант принес бутылку вина, которую она не заказывала, сказал, что это подарок, и какой-то тип махнул приветственно рукой с дальнего стола. И конферансье пялился на нее теперь уже открыто и даже подмигнул нагловато.
Василиса отвернулась и передвинула свой стул, чтобы видеть проход, по которому удалилась сестра. Нужно дождаться Федьку и уходить отсюда как можно скорее.
Но куда же запропастилась ее непутевая младшая сестрица? Во что она опять ввязалась? Какая-то публика подозрительная и, вообще, какой-то сомнительный кабак, откуда у нее этот адрес? И карточка, и номер… во что Федька ее втянула?
Официант подошел и наклонился интимно.
– Тот господин очень просит вашего разрешения пересесть за ваш столик…
– Я не одна, я жду сестру! – Василиса грозно посмотрела на этого сводника.
Что она вообще тут делает? Зачем согласилась сопровождать сюда Федьку?
Тут на стол перед ней уселся попугай.
– Педро! – Она даже обрадовалась, все-таки не так одиноко, тем более попугай такой симпатичный…
Педро переступил лапами и боком подошел к ней.
– Хор-рошая… – проворковал он, а потом рявкнул ей в самое ухо: – Удир-рай ср-рочно!
«Он прав, – неожиданно подумала Василиса, – это самое умное, что я могу сейчас сделать. А Федька пускай сама выбирается. В конце концов, она большая девочка».
– Где у вас туалет? – строго спросила она официанта.
Тот показал рукой куда-то в угол.
Василиса придала лицу рассеянное выражение, улыбнулась конферансье и пошла в указанном направлении, потом, убедившись, что официант отвернулся, свернула в сторону выхода. Если кто остановит, скажет, что заблудилась.
На сцене попугай вытаскивал из большой вазы бумажки с предсказаниями и зачитывал их вслух. Поскольку все смотрели на сцену, Василисе удалось пройти незамеченной до пыльной бархатной портьеры, закрывающей дверной проем.
Там была прежняя комната, напоминающая комнату бабы Шуры в коммунальной квартире. Бабуля почему-то поставила фотографию комнаты на тумбочку возле кровати и когда смотрела на нее, то все время вздыхала.
Надо же, как все похоже, и вязаная кофта из некрашеной серой шерсти была у бабушки такая же.
Вспомнив про бабу Шуру, Василиса подумала и о сестре. Вот, значит, как. Сама Федька все время ноет, что полоумную бабку спихнули на нее, а сама где-то шляется чуть не каждый вечер.
Тут голос внутри Василисы справедливо заметил, что, когда ей было нужно, она позвонила сестре, и та примчалась среди ночи, хотя могла бы этого не делать.
Но так уж у них с детства повелось: живут вроде бы как кошка с собакой, но если что серьезное, так сразу летят на помощь друг другу. Только вот что серьезного может быть у Федьки в данный момент? Ищет приключений на свою голову, сидела бы дома, за бабой Шурой присматривала…
Вот у нее, Василисы, и правда дело серьезное: Георгий-то явно ей не верит, что она бабушку сторожит, смотрит с подозрением. Да еще частных детективов нанял, подозрительных каких-то… девица вообще ее тезка…
Ох, нужно быстрее домой ехать…
Василиса пересекла комнату и открыла следующую дверь. Оттуда пахнуло холодом, ну ясно, в прошлый раз тут был морг. Точнее, декорация морга. Ну что они тут все из себя строят, в самом деле, дурят людей. Хотя, наверное, это для интереса все делается, скучно посетителям в обычном кабаке, вот и придумывают что-то занятное.
В этом помещении было темно и очень холодно. Василиса зябко поежилась и пошла быстрее, но в темноте наткнулась на каталку с покойником, та поехала вперед, и покойник задел Василису босой ногой с номерком.
Она хотела было заорать, но вспомнила, что это не настоящий покойник, а восковая кукла. Но все равно было страшно, и только она подошла к двери, как та открылась, и появился давешний тип в грязно-белом халате.
Василиса едва успела отскочить в сторону и спрятаться в темном углу. Почему-то ей очень не хотелось встречаться с этим типом один на один, вспомнилось, как он перекладывал скальпель из одной руки в другую и улыбался противно. Скальпель-то был настоящий…
Тип засвистел что-то блатное, открыл небольшой холодильник и вытащил из него бутылку, в которой плескалось что-то мутное. Взял ее под мышку и вышел бы в другую дверь, если бы не столкнулся с другим типом. Василисе плохо было видно, но она узнала его по голосу, это был давешний конферансье.
– Чего тебе? – неприветливо спросил «хозяин морга».
– Есть у тебя йод или еще чего, чтобы рану обработать?
– Ни фига себе! – присвистнул противный тип. – Кто же тебе в ухо дал?
– Попугай, зараза, клюнул, – конферансье выругался неприлично, – ох, вот я кому шею бы свернул!
«Молодец Педро!» – обрадовалась Василиса в углу, теперь и ей было видно, что конферансье держится за ухо.
– Вот, – обитатель морга потряс бутылкой, мутная жидкость булькнула, – самогон крепкий. Точно обеззараживает!
– Черт! – взвыл конферансье. – Щиплет-то как!
– Да, попугай тебя за что-то очень не любит…
– Ладно, вроде нет больше крови, пойдем отсюда, лавочка на сегодня закрывается. Все, что надо, мы уже сделали, лотерею провели, песни спели…
Дверь закрылась.
Василиса на всякий случай выждала минуты три и осторожно открыла дверь. Как она и предполагала, тут был длинный унылый коридор, плохо освещенный люминесцентными лампами, со всех сторон были двери, а на пластиковых стульях сидели посетители, в основном женщины пенсионного возраста, лица у них были серые и унылые, под цвет потертого линолеума на полу.
Таблички на дверях отсутствовали, так что непонятно, что устроители этой инсталляции хотели сказать: не то это участковая поликлиника, не то жилконтора, не то еще какое замшелое госучреждение.
«Да какая разница», – в сердцах подумала Василиса и щелкнула ближайшую восковую куклу по носу. Ей осталось преодолеть еще этот коридор, потом там будет двор, а там уж и машинка ее любимая стоит за воротами.
Дверь была заперта, но изнутри открыть ее было можно. И вот, когда Василиса уже справилась с замком, позади нее раздался противный голос:
– А это кто тут у нас уходит, не заплатив?
Это тот, давешний тип в белом халате спешил к ней по коридору. В руке у него скальпеля не было, так что Василиса, нашаривая за спиной последнюю задвижку, хотела двинуть его ногой в живот, но тип ловко увернулся и схватил ее за плечи.
