Тайна старой газеты - Наталья Николаевна Александрова
Но сейчас графу было не до него.
– Прочь, старый чернокнижник! – отмахнулся он от старика. – Ты выбрал самое неудачное время!
– Напротив, ваша милость. Я хочу отплатить добром за все ваши благодеяния. Вы ведь хотите, чтобы ваша дочь снова была жива?
– Еще бы! Я хочу этого больше всего на свете! Даже больше спасения души! Но, увы, это недостижимо…
– А что, если бы я сказал, что могу вам помочь?
– Я ответил бы, что ты безумен. Но я готов даже на безумные поступки, лишь бы вернуть мою голубку…
– Это именно то, что я хотел услышать. Обещайте мне, что исполните одну мою просьбу, – и я верну вам дочь.
– Такими вещами нельзя шутить!
– Я и не думаю. Так обещаете?
– Все что угодно.
– По рукам. Запомните эти слова.
– На всю жизнь.
– Очень хорошо.
Старик развел руки – и над ним, графом и мертвым телом девушки как бы воздвигся темный шатер, отгородивший их от остальных участников охоты, от весеннего дня и цветущего луга.
На внутренней поверхности шатра загорелись ночные звезды.
– Что это? – удивленно проговорил граф. – Где это мы?
– Не думайте об этом, ваша милость! – успокоил его чернокнижник. – Доверьтесь мне!
– Что еще мне остается? – Граф в тоске смотрел на тело дочери. – Все равно солнце моей жизни погасло…
– Его всего лишь закрыло облако. Оно уйдет – и ваше солнце снова засияет!
С этими словами астролог расстелил на земле выцветший коврик в бледно-голубых цветах. Затем достал из жилетного кармана небольшую черепаховую коробочку, отделанную золотом и перламутром, открыл ее и вытряхнул в нефритовый стаканчик два кубика из черного вулканического стекла. На гранях одного кубика были вырезаны широко открытые глаза, на гранях другого – человеческие ладони.
Старик трижды встряхнул стаканчик, и где-то неподалеку раздался троекратный раскат грома. Старик встряхнул стаканчик еще раз и только после этого выбросил обсидиановые кубики на коврик. Те немного прокатились по коврику и остановились.
Старик торжественно проговорил:
– Два глаза и три руки. Комбинация «Возвращение вчерашней радости».
– И это все? – проговорил граф… и вдруг зажмурился от яркой вспышки.
Когда же он открыл глаза – все вокруг удивительным образом переменилось.
Куда-то пропали расстеленный на траве ковер, и темный шатер, и сам старый чернокнижник. Граф ехал на коне впереди кавалькады своих приближенных, а рядом с ним на чудесной игреневой кобыле ехала его дочь, Агнесса.
К кавалькаде графа подъехал старший егерь, он поклонился и почтительно проговорил:
– Ваша милость, мои люди подняли прекрасного оленя. Скоро он выбежит прямо на нас.
– Прекрасно. – Граф повернулся к дочери: – Голубка, отъедем немного назад. Я хочу кое-что с тобой обсудить. Кое-что важное.
– Это срочно, батюшка? – спросила Агнесса с улыбкой. – Я хотела посмотреть на оленя.
– Это не последний твой олень, а то, что я хотел сказать тебе, важно.
– В таком случае повинуюсь. – Агнесса придержала кобылу и вместе с отцом отъехала в конец кавалькады.
– Что вы хотели сказать мне, батюшка?
– Голубка, тебе уже исполнилось семнадцать. Ты достаточно взрослая, чтобы понимать, какие обязанности возлагает на тебя знатное происхождение.
– Я понимаю, батюшка.
– Так вот, я хочу, чтобы на празднике, который я устраиваю в ближайшее воскресенье…
Граф не успел закончить фразу, потому что в голове кавалькады поднялся шум, послышались возбужденные крики, испуганное конское ржание…
– Что там случилось? – заволновалась Агнесса.
– Что там случилось?! – окликнул граф кого-то из придворных.
– Случилось несчастье, милорд… – ответил тот смущенно. – На нас вместо оленя выбежал матерый кабан, лошадь милорда Брюно встала на дыбы и сбросила седока… прямо перед кабаном. Короче… я вынужден сообщить вам, что милорд Брюно убит.
– Какое несчастье… – проговорил граф задумчиво. – А где мэтр Рене де Савиньи?
– Ваш астролог? – удивленно переспросил придворный. – Он остался в замке, милорд. Старик никогда не участвует в охоте, он говорит, что слишком стар для этого.
– Женщина, сейчас ваша очередь?
– Что? – Надежда вздрогнула и огляделась. – Какая очередь? К кому очередь?
Она сидела в длинном коридоре, где кроме нее находилось еще много озабоченных людей. Стены коридора были выкрашены зеленым, под потолком сияли галогеновые светильники.
Рядом с ней с задумчивым лицом сидела Лиля, а с другой стороны стояла женщина лет шестидесяти, которая недовольно повторяла:
– Сейчас ваша очередь или этой девушки? Если нет, тогда я пойду, она уже вызывала следующего!
– Вызывала? – проговорила Надежда Николаевна, пытаясь вспомнить, где находится и как сюда попала. – Кто вызывала?
– Доктор Наталья Саввишна! Дерматолог! Вы ведь к ней на прием?
Надежда протерла глаза и увидела перед собой белую дверь, на которой висела табличка: «Дерматолог Сардинкина Н.С. Врач высшей категории».
– Так вы к ней или не к ней? – повторяла недовольная женщина. – У вас хоть номерок есть? Это бог знает что! Приходят в поликлинику и не знают, к какому врачу записаны!
Надежда схватила Лилю за руку и прошипела:
– Пошли отсюда!
Лиля захлопала глазами и растерянным, сонным голосом проговорила:
– Что? Куда? Где мы вообще?
– Пойдем, я потом тебе все объясню!
Они прошли по коридору и спустились на первый этаж, где находилась регистратура.
Лиля удивленно оглядывалась:
– Это что? Поликлиника? Как мы здесь оказались?
– Говорю же, потом объясню!
Надежда вывела ее на улицу и только там ответила:
– Да, это районная поликлиника. А вот как мы здесь оказались – я тебе объяснить не могу.
– Не можете? Но вы же сказали, что объясните…
– Больше я ничего не знаю.
– Странно… но у вас такой вид, будто вы ничуть не удивлены. Значит, вы что-то об этом знаете.
– Знаю я об этом не намного больше, чем ты…
Надежда Николаевна вовсе не хотела рассказывать Лиле, как попала в такую же ситуацию, когда следила за газетным киоском. Тогда она тоже непонятным образом попала в поликлинику и оказалась в очереди ко врачу, только к отоларингологу.
Правда, на этот раз поликлиника была другая. И шишки на затылке не было ни у нее, ни у Лили.
Взглянув на табличку с названием улицы и номером дома, Надежда узнала, что они с Лилей находятся на Свечной улице, то есть совсем недалеко от Смоляного переулка, где располагалась таинственная типография.
В эту минуту у нее возникло настойчивое желание еще раз взглянуть на эту типографию. Надежда не понимала
