Морион - Литтмегалина
Перед ним поставили чашку с плавающим на поверхности цветком ромашки, и Айла сделал глоток, вдруг осознавав, что действительно основательно вымотался в стрессе последних дней.
– Так что опять стряслось в том несчастном доме? Кого-то убили, вы сказали?
– Застрелили мужчину двадцати девяти лет.
– Горе какое. Такой молодой. Нашли преступника?
– Мы пока что отрабатываем версии, – ответил Айла с привычной уклончивостью.
– А я тут при чем? Мой муж повесился сам. Да и когда это было. Десять лет прошло.
– Я понимаю, что сама идея, что эти события могут быть как-то связаны, совершенно абсурдна, но мы обязаны действовать в соответствии с регламентом, даже если наши действия заведомо бессмысленны. Отчеты, понимаете. Хочешь не хочешь, а делай.
– Понимаю, – кивнула старушка. Айла заметил, что, несмотря на выход в неглиже, губы у нее подкрашены перламутрово-розовой помадой. – Тяжело с начальником?
– Черствый формалист, – вздохнул Айла. – Ноль понимания к нуждам сотрудников.
– Самые никчемные поднимаются наверх. Как пена, – сочувственно покачала головой старушка.
Почувствовав, что контакт со свидетельницей налажен на почве общей неприязни к реальному или воображаемому начальству, Айла перешел к сути.
– Расскажите мне о вашем муже. Каким он был человеком?
– О, тем еще засранцем. Жалею, что он не порешил себя раньше.
Это был неожиданный ответ. С чувством легкого замешательства Айла отпил глоток чая.
– Вы могли бы дать пояснение к характеристике «засранец»?
– Не жизнь с ним была, а мучение. Некоторые люди для того только и рождаются, чтобы других доставать. Все ему было не так, все не эдак. Мне стоило бы сразу сбежать от него, найти такого приятного, симпатичного молодого человека, как вы. Но мы тогда были по-другому воспитаны. Не то, что молодежь сейчас, которая занимается сексом до брака, пьет, курит, принимает наркотики. Вот когда золотое время наступило. Знаете, милый, это ужасно, выходить замуж девственницей. У тебя нет опыта, тебе не с чем сравнить. Думаешь, что этот вялый кусочек плоти – десять сантиметров в хороший день, восемь во все остальные, – это все, что тебе может предложить судьба.
Айла посмотрел на диктофон, не сомневаясь, что Илия прослушает эту запись так же добросовестно, как и предыдущие. В этот раз начальник хотя бы повеселится.
– В итоге я все-таки ушла от Брунуса. Но это случилось после многих, слишком многих лет брака. Я нашла себе хорошего мужчину. Он, – Альгая понизила голос, как девочка-подросток, шепчущаяся с подругой о сексе, – открыл мне страну страсти.
Судя по последующей паузе и сверлящему взгляду, Альгая ждала от Айлы какого-то комментария. Он не нашелся, что сказать, поэтому кивнул с серьезным, понимающим видом. Вдруг вспомнив что-то, Альгая воровато покосилась на дверь.
– Мама, – пояснила она еще тише, показав на дверь пальцем. – Некоторые вещи не следует обсуждать при родителях.
Айла мысленно прыснул, однако сохранил все то же серьезное выражение. И еще раз понимающе кивнул.
– Мы прожили с моим вторым мужем шесть прекрасных лет… – продолжила Альгая, и ее глаза заволокло теплой дымкой ностальгии. – Пока не настало то утро, когда я проснулась и увидела, что его сон перешел в вечный. Впрочем, учитывая все предшествующее, в ту ночь он умер счастливым.
– Я… я рад за него, – пробормотал Айла, притворяясь, что пьет, чтобы заслонить чашкой выражение лица.
– У вас такие красивые глаза, цвета мха, – вдруг отвлеклась Альгая. – И пухлые губы. Женщинам, наверняка, нравятся. У вас есть девушка?
– Есть.
– Надеюсь, у вас было много подружек до нее.
– После нее, до нее, – брякнул Айла.
– Вы ей изменяете? – нахмурила бровки Альгая. – Хотя чего это я. Я сама жалею, что была слишком уж моралистка. А ведь могла бы прожить куда как более интересную жизнь…
– Я не это имел в виду. Мы с ней встречались в юности, потом расстались, теперь снова вместе.
– Видимо, чем-то она вам запомнилась, – многозначительно резюмировала старушка.
Айле вспомнились соски Морион, твердые, как камушки, под его ладонями, когда он входил в нее сзади. О да.
– Послушайте, Альгая, мы все-таки должны вернуться к теме.
– Какой теме?
– Самоубийство вашего мужа.
– А, этот придурок… Он повесился. Веревкой за шею. Что еще тут скажешь.
– Что этому предшествовало?
– В последние годы жизни его сильно мучил артрит. На стенку лез от боли. Я ему, конечно, сочувствовала, но за все свои страдания он отрывался на мне.
– Каким образом? Он бил вас?
– Нет, на такое он не решался. Я и думала, что раз не бьет, то это все вроде как не в счет. Тогда я еще не знала, что психологическое насилие наносит не меньшие раны. Он начал с придирок, а закончил угрозами. Иногда я уезжала в город, с мамой повидаться, приятельниц навестить. Так он вбил себе в голову, что у меня кто-то есть. Или, может, ему удобно было так думать, чтобы изводить меня с чистой совестью. «Куница, – говорил он мне, – будешь шкодить, я отрежу тебе голову и закопаю ее под одним деревом, а тело под другим».
– Он вас ревновал? – уточнил Айла.
– К каждому столбу, – призналась Альгая с плохо скрытой гордостью.
Учитывая ее уже почтенный возраст на тот период, Айла счел ревность со стороны Брунуса проявлением психических нарушений, возможно, следствием старческой деградации мозга. Однако высказывать свои соображения вслух он не стал.
– А почему «куница»? Что за странное обращение?
– Я не знаю. Куницы считаются изворотливыми, хитрыми животными. Похоже он так намекал, что я обманщица. Когда Брунус был ребенком, мать строго-настрого запрещала ему употреблять бранные слова, да так его выдрессировала, что он и в старости их не произносил. Могла бы и объяснить заодно, что угрожать убить человека, пусть даже в вежливых выражениях, тоже нехорошо. Однажды он так на меня напустился по приезду, что я просто развернулась и бросилась обратно в машину, неважно, куда ехать, лишь бы подальше от него. Вы знаете, я ведь до сих пор вожу машину. И делаю это очень хорошо.
Айла вспомнил длинный список штрафов за парковку – за этот месяц и все предыдущие. Но претензий к тому, как она водила, действительно, не было.
– Я ехала три часа, чтобы успокоиться, а потом вышла возле какого-то кафе. Заказала кофе и бублик с коричной посыпкой и начала плакать. Ко мне подошел мужчина и заговорил со мной так участливо, по-доброму. Не он стал моим вторым мужем, но я тогда подумала: а почему я, собственно, должна терпеть старого придурка в мире, где полно нормальных мужчин? К Брунусу я больше не вернулась. Спустя год я уже жила с любовью всей моей жизни. Мы хотели пожениться, но была одна проблемка: официально я все еще состояла в браке с Брунусом. Пришлось мне стиснуть зубы и позвонить убогому.
– И какова была его реакция?
– Как обычно, наговорил кучу гадостей. Потом перезвонил и вдруг такой паинька, такой вежливый. Приезжай, говорит, мы со всем разберемся. Я сказала, что приеду со своим
