Мила Серебрякова - Три с половиной любви
Постучав в комнату свекрови и не дожидаясь ответа, Катарина толкнула дверь.
Розалия лежала на кровати, задрав голову вверх. На лице красовалась очереднаяпитательная маска, на этот раз свекровь намазалась чем-то ядовито-зеленым.
– Розалия Станиславовна, вы не видели листок с адресом Антонины Андреевны? – спросилаКата.
– Антонины Андреевны? А кто это?
– Сестра Маховой. – Ката сжала кулаки.
– А-а-а, вроде припоминаю, зачем тебе ее адрес?
– Нужен.
– Спроси у Наташки и сделай одолжение, закрой дверь с той стороны, я не могу сейчасразговаривать.
Натка листок в глаза не видела. От отчаяния Катарина начала грызть ноготь на указательном пальце.
Обшарив в кабинете каждый сантиметр, она обнаружила заветный листок в кадке с цветами. Рассуждать о загадочном перемещении бумажки не было ни времени, ни желания, посему, взяв сумочку, Катка поспешила покинуть дом. Для начала она планировала заехать в московскую квартиру и засесть за компьютер, так как комп в коттедже внезапно завис и упорно не желал возвращаться в рабочее состояние. Первым делом Копейкина хотела узнать домашний адрес Радмилы и Макара Победоносцевых – парочки, изображенной на фотографиях, обнаруженных в папке Зинаиды Андреевны.
В адресной базе данных нужных ей Победоносцевых не обнаружилось, у всех были другие имена, пришлось прибегнуть к базе в Интернете. Актуальность сведений датировалась одна тысяча девяносто восьмым годом. Чудо произошло, поиск принес результат – система выдала координаты Победоносцевой Радмилы Валентиновны. Номер телефона, к сожалению,отсутствовал.
Переписав адрес, Катарина задумалась, по всей видимости, в квартире живут другие люди,так как обновленный справочник искомых результатов не выдал.
Хотя рискнуть все равно стоит. Прежде чем выйти из дома, Ката позвонила Антонине Андреевне, выслушала монотонные гудки, наспех приготовила себе бутерброд к сыром, залпом выпила стакан кипяченной воды и была такова.
Час спустя она уже парковалась у второго подъезда блочной многоэтажки. Сегодня ей явно повезло – вопреки ожиданиям она умудрилась не попасть в пробку. Это дорогого стоит.
Двести девятнадцатая квартира, в которой, если верить базе данных, проживала Радмила Валентиновна, располагалась на десятом этаже. Прежде чем коснуться звонка, Ката прислушалась. Ей показалось, что в квартире включен телевизор, а из-под двери несся запахжарящегося лука. Не иначе, хозяйка занимается приготовлением обеда.
Полноватая брюнетка с лицом, щедро усыпанным веснушками, появилась на пороге практически мгновенно. На вопрос, проживает ли здесь Радмила Победоносцева, женщина отрицательно замотала головой.
– Нет, вы ошиблись.
– И Макара Победоносцева вы тоже не знаете?
– Впервые о таких слышу.
– Странно, неужели мать опять все на свете перепутала?
– Вы к матери приехали? – удивилась брюнетка.
– К знакомой матери – Радмиле Победоносцевой. Я в Москве проездом, хотела остановиться у Радмилы Валентиновны, мама написала ее адрес.
– Подруга вашей матери, наверное, жила здесь до нас.
– А вы в каком году сюда переехали?
– Десять лет назад.
– Прежних жильцов не знаете?
– Мне двадцать лет тогда было, честно сказать, я не интересовалась, кто жил в квартире до нас.
Катка переминалась с ноги на ногу.
– А вы случайно не знаете, живет кто-нибудь в вашем подъезде больше двадцати лет?
Брюнетка наморщила лоб.
– По-моему, остались только двое: Анна Александровна и Даниил Львович. Остальные, насколько мне известно, или разъехались, или продали квартиры, ну а кто-то и поумирал.
– Номера их квартир не подскажете?
– Даниил Львович живет на шестом этаже, квартира двести вторая, а Анна Александровна – на двенадцатом. Только к последней вам лучше не ходить.
– Почему?
– Зря потратите время, бабке сто лет в обед, и она немного того, – женщина покрутила пальцем у виска. – Вдобавок ничего не помнит.
Дверь двести второй квартиры открыл довольно-таки высокий пожилой мужчина со взглядом доброго волшебника из детской сказки. На Катку он смотрел широко распахнутыми голубыми глазами. Смотрел с явным интересом. На вопрос Копейкиной, давно ли он живет в доме, дедок бойко ответил:
– Почти двадцать пять лет.
– Тогда вы можете мне помочь, наверняка знаете Макара и Радмилу Победоносцевых?
Глаза старика сузились, он прерывисто задышал и отступил на шаг назад.
– Кто вы?
– Знакомая Победоносцевых. Точнее, они очень хорошие друзья моих родителей.
Даниил Львович еще раз окинул Копейкину взглядом – теперь уже подозрительным – и нехотя посторонился.
– Заходите.
Катарина прошла в маленькую уютную комнатку и, не успев сесть на стул, услышала резкий голос хозяина.
– Садитесь! – прокричал Даниил Львович.
– Вы знаете Победоносцевых? – спросила повторно Копейкина.
– Знал, – ответил дед, не глядя на Кату.
– Где они сейчас?
– Радмилка и Макар на том свете.
– Умерли?
– Давно.
Порывшись в сумочке, Ката извлекла фотографию.
– Посмотрите, пожалуйста, на снимок, это они?
Даниил Львович водрузил на широкий нос очки и взял из рук Копейкиной фото. С минуту он молча рассматривал его, затем кивнул:
– Да, они.
– Даниил Львович, а не могли бы вы рассказать мне о Победоносцевых?
– Кто вы на самом деле?! Только не надо лгать, я хоть и старый человек, но из ума еще не выжил. Если, как вы утверждаете, ваши родители знали Победоносцевых, то и вы должны быть в курсе всего.
– Но…
– Не знаю, кто вы и для чего пришли ко мне, но скажу одно – этих двоих, – дед кивнул наснимок, – нет в живых. И я не хочу с вами разговаривать.
– А родственники у Победоносцевых есть?
– Уходите! – Старик встал.
– Послушайте, мне очень надо это знать.
– Я ничего не скажу. – Даниил Львович вышел в прихожую, открыл входную дверь.
Через секунду Катка оказалась на лестничной площадке, а негостеприимный хозяин с силой захлопнул дверь. Делать нечего, придется попытать счастье у Анны Александровны. Хотя, если верить брюнетке – а врать-то ей точно нет никакого смысла, и старушенция действительно не в своем уме, – глупо рассчитывать на удачу.
Выудив из кармана мобильник, Катка в очередной раз набрала номер Антонины. На седьмом гудке трубку сняли. Представившись близкой знакомой Зинаиды Андреевны, Копейкина попросила разрешения приехать к Антонине для важного разговора.
– Конечно, приезжайте, – заверещала сестра Маховой. – Я весь день дома, буду ждать.
Анна Александровна, возраст которой стремительно приближался к славному столетнему юбилею, смотрела на незваную гостью снизу-вверх. Рост долгожительницы едва лидотягивал до полутораметровой отметки, а весила бабулька, наверное, чуть больше девочки-первоклашки. Хрупкая фигурка была облачена в серое вязаное платье, на плечи Анна Александровна накинула цветастый платок, голова была повязана белой косынкой, из-под которой выбивались седые волосы.
На морщинистом лице старухи отразилось любопытство. Она смотрела на Катку и вытягивала губы трубочкой. Она что-то шептала, но шептала настолько тихо, что разобрать слова не представлялось возможным.
Ни с того ни с сего Анна Александровна выкинула вперед руку – словно пыталась толкнутьКопейкину – и пропищала:
– Ты кто?
– Меня зовут Катарина.
– Ты кто? – повторила старушка, боязливо озираясь.
– Анна Александровна, разрешите мне пройти в квартиру. Вот мой паспорт, посмотрите, я пришла к вам без задней мысли. Нам надо поговорить.
– Ты одна?
– Да.
– Они за тобой не следили?
– Кто они?
– Ну, они, понимаешь?
– Нет.
– Не следили или ты не понимаешь?
– Не следили, – на всякий случай ответила Катка.
– Проходи, но не шуми, они сейчас спят.
Очутившись в захламленной прихожей, Катка замерла в нерешительности.
– Не стой, не стой, проходи.
– Куда?
Старуха указала на дверь. Ката несмело вошла в комнату, служившую хозяйке сразу и спальней, и кухней. Рядом с металлической кроватью, на облупившейся табуретке, стояла маленькая и ужасно грязная электрическая плитка. У окна дубовый стол, на котором высилась гора грязной посуды. Повсюду были расставлены банки с разноцветной жидкостью. Вместо обоев на стенах красовались старые пожелтевшие газеты, с потолка свисала лампочка Ильича. В комнате витал кислый запах, и у Копейкиной запершило в горле. Она закашлялась.
– Анна Александровна, можно отодвинуть занавеску и открыть окно?
– Нет! – закричала старуха. – Ни в коем случае! Тогда они сразу сюда заберутся, они этого только и ждут. Ждут света!
