Маргарита Резник - Сахар…
Агата забеспокоилась – этот тот же самый мужчина с вокзала. Он точно её преследует! Но что ему нужно?
– Почти приехали. – вдруг сказал таксист, приглушив музыку.
Девушка кивнула и снова посмотрела назад, но машины с подозрительным водителем уже нигде не было видно. Странно, куда он делся?
– Шестьсот рублей! – Любитель Пугачёвой оказался не таким уж и простым, как ожидаешь от старичков.
– Прямо грабёж! – возмутилась Агата, но делать было нечего, не спорить же с таксистом накануне Нового года, тем более она сильно торопилась. Чем скорее пройдёт её дебют, тем быстрее она почувствует себя удовлетворённой и выпустившей пар.
Агата расплатилась с обнаглевшим стариканом и поспешила вылезти из машины. К её удивлению, место, куда её привезли, совсем не походило на элитный район. Она слишком отвлеклась на свои мысли об отсветах фонарей на тучах, на свои переживания и под конец на преследовавшую их машину, что даже не задумалась о том, туда ли её везут. Питер она знала плохо, но обратить внимание на несоответствие состояния домов района месту, где мог жить такой богатый человек, следовало бы. Впрочем, теперь сожалеть было уже поздно.
Жёлтый дом с облупившейся краской и жутким запахом гари, стоявший на углу улиц с тусклыми оранжевыми фонарями, напоминал скорее жертву бомбардировок времён Второй мировой, чем квартал, где живут известные личности Петербурга. Уточнить адрес было не у кого – таксиста уже и след простыл, лишь слабый запах автомобильного выхлопа ещё висел в морозном воздухе.
«Что ж, поищем квартиру номер три. Может, изнутри этот домик выглядит симпатичнее?» – подумала Агата.
Глава 11
Помещение без окон, с множеством люминесцентных ламп и кафельными стенами и полом выглядело как настоящая больничная палата. Даже кровать возле левой стены была самой что ни наесть настоящей больничной койкой с боковыми перильцами и подъёмной спинкой. Но почему-то прямо здесь находился и операционный стол, и стол с инструментами и сухожаровой шкаф. Сервант с лекарствами и холодильник тоже предположительно с ними, дополнял картину. На кушетке лежала женщина, а, точнее, то, что очень отдалённо напоминало женщину. Впалые глазные яблоки на сморщенном как сухая слива лице, обрамлённом белёсыми седыми волосами, бронзовые руки, торчащие из широкой белой рубахи – всё это напоминало больше труп, вынутый из формалиновой ванны, чем ещё живого человека. По сторонам от кровати стояли стойки с подсоединёнными к рукам женщины капельницами, а также аппарат контроля жизнедеятельности. Завидев гостя, она с кряхтением попыталась приподняться на подушке.
– Мама, это я, Остап, – робко произнёс мужчина сильно за пятьдесят, словно провинившийся юнец. Блестящая лысина подчёркивала, что он уже давно не мальчик, а вот крупное, как краснодарский арбуз, брюхо было скрыто белым халатом, накинутым поверх пиджака.
– Явился, ничтожество… – Голос звучал из ротовой полости старухи, словно зов из преисподней.
– Ну, что ты так сразу, мама. Я только вчера здесь был!
– Тебе вообще нельзя уходить от меня, пока не вылечишь.
– Я не доктор, мама, тебя лечит Анастасия Семёновна.
– Не прикидывайся дураком, Оспик! – ехидно заметила женщина. – Быть тупее, чем ты есть, у тебя плохо получается. – Она откашлялась, и заговорила уже так, что в речи проскакивали звонкие нотки: – Я говорю про то, что ты должен принести, чтобы доктор могла меня вылечить.
Мужчина опустил бегающие глаза.
– Я работаю над этим…
– Громче, Оспик, я плохо тебя слышу!
– Я уже нашёл её.
– Что, и резус, и группа, и другие параметры подходят? – оживилась женщина.
– Да, она уже едет сюда. – Взгляд мужчины всё ещё оставался потупленным, а голос тихим и обиженным.
Если бы не образ тучного лысеющего бизнесмена, можно было подумать, что ребёнок нашкодил и ждёт наказания.
– Надеюсь, мой организм её не отвергнет, а то твои предыдущие печёнки были низкосортными, и бесполезными, так что даже в пробирке мои клетки отказывались их принимать.
– Поверь мне, мама, я тоже надеюсь, – буркнул мужчина.
– Но если не получится, ты ведь знаешь, что делать?
– Конечно. Я как раз работаю и над этим. – Мужчина поднял глаза, которые теперь сверкали от волнения и животной радости. – Сотни детских органов будут в моей власти, уж один-то точно тебе подойдёт. Мы перепробуем всё, пока, наконец, ты не поправишься.
– Эх, если бы у меня не было порока сердца, я бы лечилась в обычной клинике Израиля, а теперь мне приходится мучиться в этой подпольной лаборатории, – застонала женщина.
– Да, если бы у тебя не было этого порока, то по закону тебе можно было пересадить часть моей печени, или даже Александры. Но у нас другая группа и резус. Так что, эта лаборатория тебе жизнь спасает, мама. К сожалению, нам всем приходится идти на криминал, – вздохнул Остап Сергеевич.
– Идиот, мне дела не до этих детей. Криминальность меня не волнует, я просто условий лучших хочу, – фыркнула пожилая дама и уставилась на сына.
Потом хмыкнула, словно от безнадёжности за тупость своего отпрыска и более мягко произнесла:
– Ладно, иди сюда!
Мужчина оживился и сел рядом с постелью матери, её холодная костлявая рука нежно обхватила его ладонь.
– Расскажи мне, кто она, временная владелица моей печени.
– Любовница Юрия Самсоновича Подольского, помнишь такого? – так же ласково ответил мужчина.
– Конечно. Он же женился на той черномазой в конце девяностых. Опозорил славянский род. – Женщина сплюнула в лоток. – Но единственное, что мне в нём нравится, так это полное подчинение божественному приказу.
– Это точно, он живёт также праведно, как и я.
– Ты у меня молодец… – На лице, состоящем исключительно из морщин, появилась пародия на улыбку. – Эти глупые людишки думают, что Бог создал Еву для Адама, но они никогда не встречались с ним, а я встречалась. И он чётко сказал, что у Адама было много Ев, а у Евы много Адамов, поэтому полигамия– самая правильная форма отношений полов.
– Ты такая умная, мама. – Остап Сергеевич поцеловал руку больной. – Я только так и живу, у меня множество любовниц, я даже с проститутками сплю.
– Молодец! Не забывай, что Бог любит вегетарианцев и тех, кто помогает тяжелобольным. Разве малолетние преступники чего-то стоят перед Царём Небесным? Нет! – ответила женщина на свой же вопрос. – Бог специально создаёт маленьких ублюдков, чтобы такие святые люди, как ты, могли использовать их на благо мира.
– Спасибо мама…
Тучный мужчина снова припал губами к ледяной руке пожилой дамы.
Глава 12
Стоя возле арки жёлтого дома, Агата решила осмотреть его на предмет таблички с названием улицы. Белая металлическая вывеска находилась прямо на углу.
– Улица Розенштейна, дом один, – вслух прочитала девушка.
«Вот это да, такие похожие названия! Теперь ясно, почему я не расслышала этого старого еврея».
Девушка почесала затылок, на котором красовалась заколка от «Сваровски», её подарил Павел в один из вечеров, проведённых вместе. Но о бывшем парне она сейчас думать не хотела. Что же теперь делать? Тратить снова шестьсот рублей на поездку до нужного адреса или проверить этот, ведь не зря же судьба её привела сюда?
Такое с ней уже было. Какая-то непонятная сила приводила её в нужные места, чтобы Агата, благодаря своей бесшабашности боролась с несправедливостью мира сего. «Ну вот, если под Новый Год, судьба подкинет мне ещё одного наркомана-камикадзе, я без зазрения совести брошу кино и стану сотрудником правоохранительных органов. Лучше всего детективом!» – решила она.
Ирония заключалась в том, что Агата просто пошутила сама перед собой – она вовсе не собиралась менять род своих занятий, но внезапно сказанное стало сбываться: она услышала женский крик!
Крик был слабый, но он явно доносился из этого дома. Не долго думая, Агата рванула через арку во двор, прислушиваясь и лихорадочно ища направление, откуда донёсся звук.
Крик снова раздался откуда-то сверху, похоже, из самого первого подъезда. Парадным входом это было трудно назвать, ведь всё, чем он обозначался, представляло собой отверстие в стене и пару досок на земле – остатки былого крыльца. Агата прокляла тот миг, когда её выбор пал на туфли, а не сапоги-чулки на платформе, поэтому она сняла обувь и босиком в тонких эластичных колготках побежала по лестнице наверх.
Каким выглядел дом снаружи, таким он оказался и внутри. Лестница кишела мусором, а, возможно, чем-то и кем-то другим, но «золушка» без туфелек старалась не смотреть под ноги. Запах стоял такой, будто полвека назад здесь жгли какое-то дерьмо, которое всё ещё источает остатки былого амбре. Тошнота подкатила к горлу девушки. «Слава богу, сегодня я поела» – над своей мыслью Агата хохотнула вслух, но тут же напряглась: нельзя, чтобы её кто-то услышал, ведь она ещё не выяснила, что здесь происходит, ипочему кричала женщина.
