Юлия Шилова - Упавшая с небес, или Жить страстями приятно
– Сам ты мешочек или сумочка!
Как только Саша стал помогать мне вытираться, я почувствовала головокружение и подумала, что еще немного и взорвусь от предвкушения, как самая настоящая бомба. Неожиданно Сашка застыл, и я заглянула ему в глаза. По их блеску было нетрудно понять, что он хочет того же, что и я.
Осторожно подхватив сильными руками, он поднял меня из ванны и понес в комнату. В длинном узком коридоре нам встретилась древняя старушка, та самая, которая так любезно провела меня в Сашину комнату и разрешила его подождать. Старушка испуганно посмотрела нам вслед и что-то пробормотала себе под нос.
– Все нормально, баба Глаша, не переживайте! Я ее не уроню! – крикнул довольный Сашка и понес меня дальше.
– А я и не переживаю. Просто еще не видела, чтобы ты так девок носил…
– Это не девка, баба Глаша, это моя жена!
– Жена?
Сашка остановился, легонько меня подкинул, подмигнул старушке и на пороге комнаты спросил:
– Баба Глаша, ответь: у меня жена красавица?
– Это та же самая, что я к тебе в комнату пустила? – подозрительно спросила бабулька.
– Та же самая. Непохожа?
– Да бог их разберет. Эта почище. Та была грязная.
– Просто я ее отмыл.
– А… Смотри, как сразу преобразилась. Я ее и не признала даже. Ты ей скажи, чтобы она теперь чаще мылась. Разве можно в таком молодом возрасте так себя запускать?
– У нее, баба Глаша, дорога была дальняя. Она теперь всегда ухоженная будет.
– Правильно, жену нужно к порядку приучать. На то она и жена.
Как только Сашка внес меня в комнату, я прошептала:
– Я так плохо выглядела?
– Честно сказать, неважно.
В дверь постучали, и показалась голова бабы Глаши:
– Сашенька, я вот что спросить хотела…
– Что?
– А ты давно женат?
– Всю жизнь, баба Глаша, всю жизнь.
– Всю жизнь? А я и не знала. – Она тихонько прикрыла дверь.
Саша повернул ключ в замке и еле слышно сказал:
– Это на всякий случай, а то моя соседка придумает еще какой-нибудь вопрос.
Глава 20
А дальше было такое…
Сплетение губ, сплетение душ и сплетение тел…
Это был настоящий, смелый, откровенный секс, который только может быть между женщиной и мужчиной. Я даже не сомневалась в том, что этот мужчина подарен мне господом богом за все мои страдания, не хотелось даже думать, что раньше он был с кем-то, кроме меня.
Спустя какое-то время, отдышавшись, Сашка задал совсем неожиданный вопрос:
– У тебя паспорт с собой?
– Какой, заграничный?
– Российский.
– Российского нет, только заграничный?
– Не пойдет. В загс нужно российский. Дадим взятку, нас зарегистрируют побыстрее. А где российский?
– У матери.
– А мать где?
– Часа четыре от Москвы ехать.
– Завтра поедем.
Я приподнялась и внимательно посмотрела на Сашку.
– Ты это серьезно?
Нежно поцеловав меня в щеку, он засмеялся и слегка потрепал меня за ухо:
– Ну не дождались мы с тобой официальной брачной ночи, что теперь поделаешь… Дело молодое, горячее…
– Хватит издеваться над бедной девушкой.
– Так уж и бедной?
– Бедной, как церковная крыса. У меня нет ничего. Кроме тысячи долларов.
– О! Так, оказывается, ты у нас еще и богатая, ненаглядная ты моя тысяча!
Мы лежали, уставившись в потолок, и наслаждались тем, что находимся рядом друг с другом.
– Ольга, а ты когда планируешь Динку из Штатов привезти? – спросил Сашка.
– Что?
– Ни что, а кого! Я спрашиваю, ты когда Динку из Штатов привезешь? Когда разговор заходит о дочери, ты начинаешь как-то странно себя вести. Ты за нее очень переживаешь?
– Очень!
– Я вижу. И какого черта ты ее у родственников оставила? Нужно было брать ее с собой и всё. Может, мы переговоры закажем?
– С кем? – опешила я.
– Ну, с твоими родственниками…
– Зачем?
– Спросим, как там Динка, все ли у нее нормально.
Быстро поднявшись, я села и замотала головой.
– Нет. Нет, нет…
– Что нет-то?
– Не надо никуда звонить. Ради бога, не надо. Зачем лишний раз людей беспокоить…
– Как это беспокоить? Это твой ребенок, а ты стесняешься родственников беспокоить. Да мы их звонками забомбим, а как только все утрясется, поедем и заберем свою дочь.
От этих слов мне стало совсем дурно. Хотелось кричать о своей беде, поведать Сашке, что произошло и что творится у меня на душе, но я знала, что этим я только оттолкну его от себя, не вызову ничего, кроме гадливости и отвращения. Если бы он знал, что собрался жениться на женщине, пытавшейся продать собственного ребенка, он бы выкинул меня из своей кровати и послал так далеко, что я вряд ли смогла бы вернуться.
Я взяла Сашу за руку и забормотала, словно во сне:
– Потом позвоним, Сашенька, не сейчас, потом.
– Как скажешь…
Он зевнул и сказал уже совсем сонно:
– Ты, главное, не переживай. Все уладится. Жалко, конечно, что ты нашу дочку не сфотографировала, так бы хоть фотка была. На стол бы поставили.
– Говорят, раньше трех месяцев фотографировать нельзя.
– Это почему?
– Сглазить можно. Вот после трех месяцев, пожалуйста.
– Ну нельзя, так нельзя. Я думаю, что, когда нашей дочке будет три месяца, она уже будет рядом с нами.
– Конечно, будет.
Он мгновенно заснул и громко захрапел. А я так и сидела, поджав ноги, напуганная и подавленная. Странный все-таки этот Сашка. Переживает за приемную дочь так, как не каждый отец переживает за свою собственную. Собрался жениться потому, что ценит и держит мужское слово. Настоящий мужик! Умеет подарить женщине сказку. И эта сказка могла бы быть с хорошим концом. Могла бы, если бы моя доченька была рядом…
За этот крохотный комочек я была готова биться головой о стену, захлебнуться собственной кровью.
Встав с кровати, я закуталась в махровый халат и стала нервно ходить по комнате. Говорят, что в жизни бывают черная и белая полосы. Мол, сначала идет черная, а ее сменяет белая. Сначала мы сталкиваемся с превратностями судьбы, сносим все невзгоды, а затем в жизни наступает приятное и такое долгожданное спокойствие.
Только у меня все происходит не по-человечески, словно полосы слились воедино и черная поглотила белую. Я не хотела, я просто могла потерять Сашку. Значит, я никогда не смогу рассказать ему правду. Может быть, это трусость, страх перед тем, что из-за этой чудовищной правды мы расстанемся навсегда. Но как я смогу выйти за него замуж и жить в постоянном вранье, обманывая и его, и себя? Как я могу нести груз потери любимой дочери совсем одна? Как?!
Я вышла из комнаты в длинный темный коридор. На кухне сидела старушка соседка и чистила картошку. Увидев меня, она спросила:
– А муж где?
– Спит.
– А тебе что не спится?
– Сна нет.
– Что ж сразу не сказала, что ты Сашкина жена?
– Я и сама об этом узнала только сегодня, – задумчиво произнесла я и устало спросила: – А что бы от этого изменилось?
– Ничего. Просто я пустила тебя как гостью, а так бы как хозяйку.
– Да какая разница! – Я немного помолчала. – Баба Глаша, а у тебя есть что-нибудь выпить?
– Выпить?
– Ну да. Плохо мне, баба Глаша. Ты даже не представляешь, как мне плохо.
– Ну если только самогонка… Я ее сама делала. Иногда приторговываю.
– Давай самогонку.
Старушка полезла в шкаф и извлекла литровый пузырь самогона.
– Сколько тебе налить? Стакан, полстакана?
– Ставь бутылку, – еле слышно сказала я и поймала на себе удивленный взгляд бабы Глаши.
– Что так много-то? Так можно и на тот свет отправиться!
– А я и хочу отправиться на тот свет. Сколько стоит?
– Что?
– Самогонка.
– Да иди ты подальше со своими деньгами. Ты же Сашкина жена, а Саша мой любимый сосед. Он мне всегда по дому помогает. Попросишь гвоздь забить, без проблем… Дверь смазать, тоже без проблем. Только ты много не пей. Уж больно она ядреная. Ты ж совсем молодая. У тебя вся жизнь впереди.
– У меня вся жизнь позади, – глухо бросила я и, прихватив бутыль, направилась к себе в комнату.
В коридоре мое внимание привлекла медицинская аптечка, висевшая над холодильником. Открыв аптечку, я обнаружила начатую пачку реланиума. Взяв ее, я вошла в комнату и села на пол. Пачка реланиума и литр самогона… Хватит ли? Конечно, хватит!
Я высыпала на ладонь все таблетки и одним махом проглотила. Наверное, моей дочери уже нет в живых и ее крохотным органам нашли применение… Будет лучше, если я отправлюсь следом за ней. Сердце учащенно забилось, стало трудно дышать. Открыв бутыль, я сделала глоток и почувствовала невыносимое жжение – внутренности буквально разрывало. Я вытерпела эту боль, потому что та, которая терзала мою душу, была намного острее и намного глубже.
Неожиданно приоткрылась скрипучая дверь, и показалась голова бабы Глаши. Она испуганно смотрела на меня и моргала.
– Ты что хотела, баба Глаша? – раздраженно спросила я.
– А ты чего сидишь на полу, одна, с бутылкой в руках?
