Марина Серова - Имидж шарлатана
— Раз уж вы хотите все знать, пожалуй, я не откажу вам в просьбе и отвечу на ваши вопросы. Спрашивайте, но по порядку, иначе мы оба запутаемся.
После этих слов я несколько подрастерялась, но потом быстро нашлась и, глубоко вздохнув, спросила:
— Кто убил Королькову?
— Ох, как вы резко начинаете нашу беседу, — слегка нахмурился мужчина. — Прямо с места и в карьер. Так и растеряться недолго. Давайте лучше начнем наш разговор несколько иначе. Как вижу, вы хотите узнать, кто убил эту особу, но я вам этого не скажу. Вы ведь умная женщина и, думаю, сами догадаетесь об этом через какое-то время. Давайте лучше сыграем с вами в одну очень интересную игру, я буду подбрасывать вам занимательные факты, а вы их сопоставлять и делать выводы. Идет?
— Идет, — согласилась я, уже поняв, что этот мужчина слишком высокого о себе мнения и привык, что все и всегда делается по его воле, но не стоило расстраивать его раньше времени: играем так играем. — Итак, с чего начнем? — поинтересовалась я.
— С самого начала, — как ни в чем не бывало ответил Гряклов. — Расскажите мне, что уже вам известно. А я по ходу рассказа буду что-то добавлять. Так нам обоим будет гораздо интереснее. Прошу вас, начинайте.
«Ну что ж, и начну», — усмехнулась я про себя и, поудобнее устроившись в кресле, начала:
— Я выяснила, что все убитые женщины посещали вашу клинику, то есть они и дали понять, что все идет от нее, — первым делом сообщила я. Гряклов спокойно кивнул, подав знак, чтобы я продолжала. — Также выяснила, что Мария Винова следила за Аллой Викторовной, работая в ее доме. Вы ей приказали это делать?
— Возможно, но скорее попросил, нежели приказал, — откликнулся Вениамин Антонович. А я, слегка прищурившись, продолжала:
— Она и сообщала вам, куда и когда та идет, чем занимается, как себя ведет. Этими сведениями вы в дальнейшем собирались воспользоваться, чтобы заменить Королькову Пенкиной. Но не смогли, потому что тело убитой Аллы Викторовны ваши люди не успели убрать.
— Что ж, вы верно мыслите, — как ни странно, согласился со мной Гряклов. — Так оно на самом деле и было. Ее труп просто не успели забрать мои люди, уничтожив тем самым с лица земли все воспоминания о ней.
— И это все делалось ради денег ее мужа? А сама она вам и не была интересна!
Гряклов лишь усмехнулся.
— Ну почему же так сразу — неинтересна. Напротив, замечательная была женщина, но ужасно спесивая и непокорная.
— Потому что не согласилась добровольно умереть? — съязвила я.
— Более того, — взмахнул руками Гряклов, — едва не лишила жизни моего человека. У нее при себе оказался пистолет, так она в этом человеке столько дырок понаделала, еле его залечили. Моему парню пришлось ее бросить, иначе и сам бы погиб и сообщить мне не успел, а она все равно бы умерла, он нанес ей смертельный удар, но мы так и не успели забрать труп. Если бы успели, вы бы передо мной сегодня тут не сидели. Да и человека своего на ее место я давно бы уже поставил. Жаль, не вышло ничего! — вздохнул Гряклов хоть и не с большим уже сожалением.
— Что значит, поставили своего человека? — сделала я вид, что не поняла смысла сказанного.
Гряклов усмехнулся, зная, что я осведомлена если не обо всем, то хотя бы о половине произошедшего, но все же пояснил:
— Своего — значит, того, кому я сделал пластическую операцию и кому подарил другую внешность, сделав ее в точности такой, какая была у подменяемого. Вы же сами сказали, что я собирался поменять женщин местами, но не успел. Ну да ладно, одной меньше, одной больше…
— И много в Тарасове таких… ваших детищ? — прикинув, что наверняка Гряклов не первый раз прокручивает такую аферу, раз у него все так продуманно и взвешенно, полюбопытствовала я.
— Довольно много, — подтвердил мое предположение Гряклов. — В большинстве своем это женщины, прекрасные и сильные создания, — довольно спокойно и даже с некоторой гордостью произнес Вениамин Антонович.
— Почему именно они? — высказала я вслух возникший у меня вопрос. — Есть ведь еще и мужчины.
— Ну, наверное, потому что с ними проще. Мне проще. Ведь женщины, сами знаете, как правило, эгоистичны и себялюбивы. Ради того, чтобы им одним было хорошо, они готовы пойти на многое. А я это как раз и предлагаю, предлагаю тем, кого обидела судьба, кого она лишила достойного будущего и достойной жизни, это самое долгожданное счастье. Право соглашаться или нет всегда остается за ними. Но они, как правило, всегда соглашаются, даже не думая.
— Не совсем понимаю, как вам все удается? Ведь операция и подмена человека на другого — это не так-то просто. А вдруг те, кому вы подкинули свое творение, что-то заподозрят и сами выбросят его на улицу, туда, откуда вы его и подо-брали. Или вашу подмененную личность начнут искать настоящие родственники? Слишком опасная игра…
— Да, занятие и в самом деле рискованное, но кто не рискует, тот не пьет шампанского, — доктор демонстративно поднял свой фужер и, пригласив меня к нему присоединиться, отпил глоток.
Я сделала то же самое, посчитав, что отказываться не очень тактично. Мысль же о том, что в бокал может быть что-то подсыпано, мне и в голову не приходила, потому что я видела, как доктор разливал шампанское по фужерам, и, следовательно, могла уверенно сказать, что ни в один из них он ничего не бросил. Да и зачем, если в данный момент я все равно в его руках — делай со мной, как говорится, что хочешь. К тому же мы еще не все выяснили, а я убеждена, что наша беседа доставляет Гряклову немалое удовольствие. Такие, как он, любят хвалиться, превозносить себя до небес, но их обычно никто не слушает.
— Ну и как же вы, доктор, устраняете все эти препятствия? — снова повторила я свой вопрос. — Все тем же способом, убийством я имею в виду, как лучшим средством достижения молчания?
— Ну-у, — протянул док. — Какого вы плохого обо мне мнения, Танечка. Я куда более умный человек, чем вы думаете. Я никого не убиваю, я просто делаю так, чтобы те, кому я подсуну свое чудесное творение, продолжали думать, что это все оно же и есть, их милое, родное и любимое. И это несложно. Сами посудите. Прежде чем кого-то подменить, я тщательно изучаю человека, его манеры, тембр голоса, одним словом, все, с его детства до настоящего момента. Если же это не удается, организовываем какое-нибудь ДТП, результатом которого и становятся некоторые перемены в поведении подменяемого. Изучением же выбранных личностей у меня занимаются специальные люди, ну, липовые подруги, горничные, домработницы и тому подобный сброд. Они свою работу хорошо знают. Потом, после того как информация собрана, я ищу подходящую замену, усиленно тренирую ее и лишь потом меняю их местами.
— Да, у вас, я смотрю, работает целая бригада, прямо школа шарлатанства и аферы какая-то.
— Ох, избавьте меня от подобных низких оскорблений. Шарлатанство! Какое же это шарлатанство, когда я, можно сказать, вершитель правосудия господнего. Я отбираю у тех, кому все дано, все, что имеется, и отдаю его тому, кому этого не досталось. Разве сие не справедливо?
— И еще получаете за это деньги, — съязвила я.
— Ну, естественно, как же без этого. Деньги, моя дорогая Танечка, в наше время такой товар, который требует огромных усилий. И к тому же, чтобы творить добро, содержать клинику, делать такие дорогие операции, мне просто необходимы средства. Мои благодарные друзья их и обеспечивают.
— Ну, еще бы, без вас ведь они никто и ничто, одна операция — и снова на свалке. Браво, маэстро! Я вами восхищена. Только вот скажите мне, что вы делаете с трупами тех, кого убираете из жизни? Почему до этого момента они никогда не всплывали?
— Просто потому, что я под собственным надзором сжигаю их в своем маленьком морге и от них ничего не остается, кроме, пожалуй, горстки пепла. Но перед этим, конечно, еще раз сличаю тела, как-никак, а оригинал всегда отличается от своей копии, бывает, что-то подправлю, ну а потом…
— А как вам вообще удается заполучать эти тела, не привлекая к себе внимания? — неожиданно задала я заинтересовавший меня вопрос.
— Как? Проще простого, милая Танюша. Я приглашаю всех выбранных для подмены особ к себе в гости.
— А если кто-то отказывается или говорит мужу или еще кому-то о том, куда именно пошел? — Я все еще не верила в то, что подобное можно так легко творить и до сих пор оставаться безнаказанным.
— Ну, насчет отказывается это вы, пожалуй, загнули. Где это видано, чтобы женщина, пусть даже красавица, не желала себе хоть что-нибудь да подправить? Хоть родинку убрать, хоть грудь увеличить. А про разглагольствование, так и тут у меня все предусмотрено. После беседы я предлагаю дамам свое собственное такси, которое и увозит их…
— …в неизвестном направлении, — закончила я за дока. — При этом никто не знает, какой номер у этого такси был, если и вообще был. Ну а так как искать-то ничего потом и не ищут, получается все шито-крыто.
