Виктор Пронин - Банда - 3
- Отдыхай, дорогой, - пробормотал Неклясов, отходя. - Тебе сегодня предстоит небольшая, но очень ответственная работа.
Водитель тем временем установил перед сосной столик, убедился, что он не шатается, не скользит по льдистой поверхности подмерзшего снега. Два стульчика уместились вдоль длинной стороны стола, по одному стулу - у коротких сторон. Видимо, знакомый с предстоящими событиями, водитель поставил боковые стульчики не прямо к столу, а как-то боком, с таким расчетом, что люди, севшие на них, окажутся лицом к сосне.
- Как? - спросил он, закончив.
- Порядок, - кивнул Неклясов. - Сойдет. - Я вот только думаю, не придвинуть ли все это ближе к сосне? - он обернулся к сонному амбалу.
- Не стоит, - ответил тот. - Мало ли...
- Ладно, - согласился Неклясов. - На твою ответственность.
- Здесь не больше семи-восьми метров.
- А я бы и в трех метрах расположился, - Неклясов вопросительно взглянул на помощника.
- Нельзя, - тот покачал головой. - Испугаются, обгорят, разбегутся...
Пока они разговаривали, водитель не вмешивался, занятый своими хлопотами. Он вынул из багажника большую, литровую бутылку "Абсолюта", четыре хрустальных стакана, все это расположил на столике. Потом принес уже нарезанную свиную вырезку, баночку с хреном, напротив каждого стульчика аккуратно, с соблюдением всех требований сервировки, поставил небольшие тарелочки, с правой стороны от каждой положил по ножу, с левой - вилки. И ножи, и вилки были изысканных ресторанных форм, скорее всего, и взятые напрокат в каком-нибудь ресторане, а если попытаться дознаться, то, скорее всего, у того же Леонарда.
- Может, рановато? - спросил водитель.
- Накрывай, - сказал Неклясов. - На холоде не пропадет. Даже лучше будет... И водка остынет, и мясо, и приправа... У нас сегодня холодный стол... Горячего и без того хватит.
Он отошел в сторону и побрел между соснами, четко выделяясь в своем черном пальто на белом снегу. Иногда Неклясов прислонялся спиной к стволу, поднимал голову, втягивал тонкими, бледными ноздрями холодный воздух, и лицо его было непривычно печальным, чуть ли не одухотворенным. Видимо, давние воспоминания посетили его, о тех временах, когда не был он еще самым крутым бандитом города, не был таким богатым, злым и больным. В лучах закатного солнца по соснам яркими искорками вспыхивали белки, почуявшие весну, прыгали, бесшумно проносясь по ветвям. Глядя на них, Неклясов с горечью убедился, что только одна мысль и пришла ему в голову:
"А ведь совершенно трезвые белки-то... Иначе шустрости поубавилось бы у них..."
Вернувшись к месту стоянки, он увидел, что у машины нервно расхаживает Анцыферов. Неклясов и вернулся, услышав шум приближающейся машины.
- Как понимать, Вовчик! - воскликнул Анцыферов, увидев Неклясова среди сосен. - Что происходит?
- Здравствуй, Леонард! - Неклясов протянул руку и улыбнулся широко и радушно. - Рад приветствовать тебя, дорогой друг! Располагайся, обживайся, наслаждайся!
- Что происходит? - нервно повторил Анцыферов. Впрочем, последнее время он все события воспринимал нервно, возбужденно, с какой-то пристальной подозрительностью. - Меня хватают твои бандиты, волокут в машину, куда-то везут, я оказываюсь в лесу... Здесь ты разгуливаешь весь в черном...
- Преувеличиваешь, Леонард. Никто тебя не хватал, никуда не запихивал... Посмотри на себя... Одет, обут, при шляпе, в перчатках... Значит, дали тебе возможность собраться, поцеловать в ушко любимую женщину... Пригласили в машину... Ты знаешь, сколько это стоит - доставить тебя за город, в лес, к накрытому столу? Тысяч двести, не меньше. Я же с тебя не требую денег... И прошу только об одном... Раздели со мной этот часок, поприсутствуй на моем празднике... Выпей со мной рюмку водки... И все, Леонард! И все! И мы снова с тобой рука об руку идем по жизни, помогая друг другу, выручая, подставляя локоть в трудный момент...
- Ну, ты даешь, Вовчик! - недоверчиво проговорил Анцыферов.
- Посмотри, вот мои ребята уже стол приготовили, как говорится, поляну накрыли... Еще кое-что найдется.
- Так вот для чего тебе посуда понадобилась! - озаренно воскликнул Анцыферов.
- Конечно, Леонард! Конечно!
Да, Неклясов был не очень образован, совершенно невоспитан, но обладал каким-то звериным чутьем, обостренным криминальной жизнью, болезнью, непроходящей озлобленностью - да, и озлобленность придает мышлению тонкость и проницательность. Все это позволяло ему без труда общаться с людьми, куда более начитанными и просвещенными, более того, он умел их одурачить, обвести вокруг пальца, выставить на посмешище.
Анцыферов подошел к столу, окинул его взглядом, убедился, что все достаточно достойно, и хотел было высказать свое мнение Неклясову, но тот уже шел навстречу еще одной машине. Когда она остановилась, Анцыферов с удивлением увидел в ней судью Осоргина.
- Жора, - протянул он озадаченно, и, осознав необычность происходящего. Одно дело - он, бывший прокурор, а ныне владелец ресторана, оказавшийся в одной компании с воровским авторитетом, но чтобы здесь появился судья, причем тот самый, который вынес постановление об освобождении Неклясова из-под стражи, судья, которому предстояло рассматривать уголовное дело Неклясова...
Осоргин вышел из машины, быстро оглянулся по сторонам. Заметил Анцыферова, узнал, замер на месте. Был он худ, высок, сед, строен и напоминал вышедшего в отставку полковника. Седые колючие брови, под ними такие же колючие глаза, небольшие, голубые, быстрые. Решив, что единственный человек, который его достоин и с которым он может перекинуться словом, это Анцыферов, Осоргин направился к нему, решительно, даже с какой-то непримиримостью. На Неклясова, который шагнул было навстречу, он даже не посмотрел.
- Здравствуй, Жора! - пропел Анцыферов, освоившись быстрее, он чувствовал даже некоторое превосходство перед возбужденным, разгневанным Осоргиным, - Как поживаешь?
- Значит так, Леонард, - Осоргин подошел к Анцыферову, взял его под локоть и повел в сторону. - Я не знаю, как ты здесь оказался, но меня попросту похитили. Ты понял? Я - похищенный.
- С чем тебя и поздравляю! - рассмеялся Анцыферов. Ему сразу стало легко и непринужденно, поскольку нашелся человек, гораздо более перепуганный.
- Леонард, я заявляю официально... Я - похищенный! - повторял Осоргин, не сознавая комичности такого определения. - Меня силой запихнули в машину и привезли сюда. Представляешь? Я выходил из суда на обед... Ты знаешь, где я обедаю, у нас небольшое кафе почти напротив. Когда я спустился по ступенькам, внизу остановилась машина. Водитель ко мне обратился с каким-то вопросом, и пока я соображал, что к чему, два каких-то... Не знаю, как их и назвать...
- Два амбала, - подсказал подошедший Неклясов.
- Совершенно верно! - покосился Осоргин в сторону Неклясова. Подходят два амбала, берут меня под белы руки, усаживают в машину, дверца хлоп - и мы поехали.
- Ты успел вовремя! - рассмеялся Анцыферов. - Мы еще не начинали, - он кивнул в сторону накрытого стола, на котором к этому времени появились куски копченой полупрозрачной рыбы, темная, матовая приземистая бутылка коньяка с замысловатыми золотыми надписями.
- Но представляешь мое положение?! - прошипел Осоргин. - Ты представляешь, что меня ждет?
- Тебя ждет прекрасная выпивка и закуска, - сказал Неклясов, похлопав судью по плечу. - Не дрейфь, Жора, не пропадем.
Осоргин дернул плечом, будто на него села какая-то тварь, и покосился на Неклясова с неподдельной опаской.
- Напрасно ты так, Жора, - сказал Неклясов. - Компания у нас подбирается неплохая даже с профессиональной точки зрения. Смотри... Прокурор есть, преступник на месте... Как ты думаешь, я сойду за преступника? Судья прибыл, народные заседатели стол накрывают... Не хватает только адвоката, но и он вот-вот подъедет... А? - Неклясов расхохотался, взглянув на оцепеневшего от изумления Осоргина - тот только сейчас понял назначение каждого гостя и самого хозяина.
- Я не понимаю, - сказал он растерянно. - Я сразу должен...
- Если хочешь сразу, давай, - Неклясов сделал приглашающий жест к столу.
- Нет-нет, вы меня не правильно поняли, Владимир Аркадьевич...
- Называй меня Вовчиком, - Неклясов доверительно похлопал судью по плечу. - Я так больше привык. - Вот когда приговор будешь зачитывать, можно и Владимиром Аркадьевичем, а пока - Вовчик... Заметано?
- Право, не знаю, - Осоргин задыхался в дружеских жестах, словах, улыбках, похлопываниях, беспомощно оглядывался по сторонам, словно искал, кто бы спас его и избавил от этого человека. И он совсем растерялся, пошел красно-бледными пятнами, когда увидел, что один из тех, кто привез его сюда, один из амбалов Неклясова, сидит в машине и, свесив ноги из распахнутой дверцы, без устали фотографирует его беседу с Неклясовым и Анцыферовым. - Нас снимают? - повернулся он к Неклясову.
- Еще нет... Пока оставляют на занимаемых должностях. Но могут и снять, - Простите, но...
