Ганс Шнайдер - Ночь без алиби
Деньги. Об этом я и не подумал. Мне стало страшно. Ведь если меня обнаружат или всего лишь заподозрят в том, что я открывал шкатулку, отец обвинит меня в краже. Этого я не предусмотрел.
Теперь уж все равно. Я вынул пачки и на дне шкатулки увидел большой коричневый конверт, запечатанный клейкой бумагой.
Таких конвертов у нас дома не было. Если его вскрыть, отец поймет, что кто-то лазил в шкатулку, и, конечно, заподозрит меня, а разъярившись, чего доброго, помчится в полицию. Только сейчас я осознал, как легкомысленно поступаю. Ведь я ко всему притрагивался голыми руками, на всех предметах остались отпечатки моих пальцев. Значит, бросить начатое? Положить все на место, а ключи в тумбочку… Но как же я тогда узнаю тайну?
Кажется, хлопнула наружная дверь?
Погасить свечку!
Прыжок к двери, напряженно вслушиваюсь. Как ни таращу глаза, все равно ничего не видно. Тихонько приотворяю дверь из комнаты. С улицы кто-то стучится? Прошли секунды, минуты, может быть, и четверть часа - я стою неподвижно, вглядываясь в темноту сеней. Невидимый «некто» делает, наверно, то же самое и с тем же успехом. Неслышно крадусь в сени. Лицо обдает мелкой снежной пылью. Поскрипывают дверные петли.
Никого. Просто я не закрыл как следует дверь и ветром ее распахнуло.
Быстро возвращаюсь в комнату, зажигаю свечу. Отложив в сторону пачки денег, вскрываю спичкой конверт. Извлекаю листок дешевой почтовой бумаги с бурыми пятнами. Прежде всего смотрю на подпись. Какой-то Артур шлет сердечный привет, привет…
Листок задрожал в руках, когда я повернул его, чтобы увидеть, кому пишет этот Артур. Буквы заплясали перед глазами. Как только они встали на свои места, я прочел имя Фридриха Мадера. В первой же строчке. «Дорогой Фридрих!» - начиналось письмо. Оно было написано пятнадцатого апреля этого года. Пальцы ощупали конверт. В нем лежало что-то еще. Я встряхнул его, оттуда выпал кусочек грязноватого картона с такими же бурыми пятнами, что и на письме. Он соскользнул со стола и на лету повернулся: фотография!
В это мгновение я не ощутил ни испуга, ни удовлетворения, ни отчаяния. Я нагнулся, поднял снимок и с первого же взгляда узнал на нем своих родителей; возле них едва держался на нетвердых ножках ребенок. Позади стоял мальчик постарше, лицо его было на снимке размыто.
Я пробежал глазами письмо, пропуская все неинтересное для себя. Потом прочитал еще раз, что Дитер Коссак после взрыва остался жив, его лишь легко ранило. Никто из жителей деревни - кроме автора письма - не решился войти во двор Коссаков, опасаясь наступить на мину. Затем пришли советские саперы и оцепили весь участок, подъехали также санитарные машины. Когда двор очистили от мин, он не знает, потому что на следующий день уехал из деревни. Фамилия автора письма - Мозер! Вот оно то доказательство, о котором говорил мне Мадер во время нашей ссоры и которое лежало у него в кармане куртки. Тот, кто завладел этим конвертом, и был… убийцей Мадера.
Эта мысль как громом поразила меня. За окном бушевала вьюга, а я стоял в оцепенении, пока у меня не закружилась голова и я не повалился в кресло.
Очнувшись, я заметил, что свеча наполовину сгорела. Сколько же времени я стоял, сидел? Меня вновь одолели раздумья.
Настоящее и прошлое. Отец и я. Его вина и предполагаемая моя. Все связано одной семьей. Яшке тут ни при чем, подумал я с удивлением, а ведь все казалось таким ясным, когда я уходил из его дома. Теперь я понял, почему отец был неописуемо изумлен, когда я «признался» ему в убийстве.
Мысли перепутались, кружась вокруг неопровержимого страшного факта: мой отец убил своего друга Фридриха Мадера, убил, наверно, столь же хладнокровно, как некогда маленького Дитера Коссака. Вторым преступлением он надеялся скрыть первое; Мадер, по-видимому, собирался разоблачить его. И теперь старик пойдет на все, чтобы скрыть содеянное. Такие, как он, иначе поступить не могут, для них это все равно что закон природы.
Я с отвращением собрал со стола деньги, чтобы положить их в шкатулку. Сомнений больше нет: Мадер подтвердил тогда завещание, будучи уверен, что Дитер Коссак умер от ран. В начале этого года он что-то заподозрил, списался с Мозером, и все выяснилось. Убийце маленького Коссака оставалось лишь одно: убрать опасного свидетеля до того, как он разгласит тайну. Мадер был настолько неосторожен, что первым делом обратился к своему бывшему другу. Возможно, он надеялся получить правдоподобный ответ, который рассеял бы его страшное подозрение. И эта вера в Эдвина Вайнхольда - человека лишила Мадера жизни, едва не погубила меня и нанесла тяжкий удар его дочери. А мать показала на суде, что ее муж весь вечер и всю ночь не выходил из дому.
Неожиданно дверная ручка дрогнула и стала медленно поворачиваться. Я протер глаза. Нет, это не галлюцинация. Ручка застыла в наклонном положении. Из коридора кто-то нажимал на нее. Пламя свечи с шипением потухло в моих пальцах. Затаив дыхание, я уставился во мрак. Тихий скрип. Неизвестный осторожно приотворил дверь. Дуновение холодного воздуха коснулось моего лица. Я чувствовал присутствие человека, застывшего в коридоре или на пороге… или уже изготовившегося к прыжку?
Гнетущая тишина. За окнами воет вьюга. Я вдохнул свежий морозный воздух - значит, неизвестный пришел с улицы. Почему же не было слышно колокольчика?
Неуверенными шагами он вошел в комнату и повернул направо, ни за что не задев. Я бесшумно скользнул влево. Хорошо бы оказаться у двери первым, подумал я…
У противоположной стены, где был выключатель, послышался шорох… Щелчок - и вспыхнула лампочка, Фриц пригнулся было, но, узнав меня, распрямился. С изумлением оглядел меня, шкатулку, деньги. Казалось, он совершенно растерялся.
- Какого черта ты тут делаешь? - спросил он и снова посмотрел на пачки денег.
- Случилась ужасная вещь, - начал я, не подумав о том, правильно ли поступаю, доверяясь Фрицу. Ему не придет в голову, что я хотел украсть деньги, а мне сейчас просто необходим был человек, который вместе со мной встретил бы надвигающуюся лавину.
- Что случилось? - прошептал он, не двигаясь с места. - Ну, говори же, черт побери.
Брат явно не доверял мне; он видел только деньги и меня, ночного взломщика.
- Отец убил Фридриха Мадера!
Его лицо под засыпанной снегом меховой шапкой побелело.
- Ты что, очумел?! - повысил он голос и мгновенно прикрыл дверь. - Как ты докажешь это?
Я взял со стола письмо и фотографию. Подумав, поднял их, показав Фрицу. Он отступил к стене и прислонился.
- Это кровь там, сбоку? - спросил он, пораженный.
Я кивнул. Фриц мелкими шажками приближался к столу.
- Нет, этого быть не может… Нет, не верю, - прошептал он и внезапно протянул руку к письму.
Я успел шагнуть в сторону.
- Дай сюда! - Его лицо перекосилось. - Пока сам не прочту, не поверю.
- Убери руки!
- Почему? Я тоже имею на то право, не меньше твоего.
- Значительно меньше, - сухо сказал я. - Меня все еще подозревают в убийстве. А эти бумаги окончательно доказывают, что я невиновен. Это мое оправдание.
- Ах так… Ну конечно… Я об этом не подумал, - пробормотал он, растерявшись. - Но почему ты с такой нахальной уверенностью подозреваешь отца в этом гнусном деле?
- Письмо и карточка были в нагрудном кармане Мадера, когда мы с ним шли по полю в тот вечер. Кто ими завладел, тот и убил его. Письмо с карточкой я нашел в конверте, вот в этой шкатулке.
- Кажется, Мадер только похлопал себя по нагрудному карману, когда говорил о доказательствах. Чьи это слова, а? Что, не так? - Фриц выпятил подбородок и угрожающе посмотрел на меня.
На какое-то мгновение я остолбенел. Я не ожидал, что он так быстро «включится».
- Я поправился тогда, так как думал, что суд подозревает, будто письмо забрал я, - неторопливо ответил я, взвешивая каждое слово.
- Может быть, отец случайно…
- Нет! Мадер напал на след преступления старика и потому был убит.
- Ну и что ты хочешь делать? - В голосе брата прозвучал страх. Его глаза умоляюще смотрели на меня. - Неужто засадишь родного отца в тюрьму? Подумай!
- Родного отца… Ты гордишься им? Может, мне пожалеть его за то, что он хотел меня погубить? Пятнадцать лет! Да ты понимаешь, что значит просидеть такой срок ни за что?
Фриц опустился в кресло и подпер голову кулаками. Пусть подумает, решил я. Такое не переваришь сразу.
- Тебя оправдают и без этого доказательства.
- Брось! Он сам мне хорошо растолковал, что такое недостаток улик. Нет. Убийца есть убийца - даже если он наш отец.
- Может, нам сходить сейчас за полицией?
Нам?Фриц сказал «нам». Я сразу успокоился оттого, что он понял, как плохо обстоит дело, и что он мне сочувствует.
- Только прошу тебя, Вальтер: я не могу так сразу поверить в это, хотя умом все понимаю… Давай позовем его. Пусть сам скажет. Если признается, один постережет его, другой сбегает за полицией. - Фриц с мольбой поглядел на меня.
