Энн Грэнджер - Где старые кости лежат
Она огляделась по сторонам.
Глазам ее предстало необычайное зрелище. Комната была заставлена самой разной мебелью — не совсем еще старой, очень старой и просто ветхой. Стульев и кресел хватило бы человек на двадцать. Все свободное пространство на стенах, комодах и шкафах украшали безделушки — треснутые, поломанные, склеенные. На стене висели часы с кукушкой, которые не шли. Рядом с часами — криво повешенная старая репродукция с ландсировского «Короля Глена», в поломанной рамке, под треснувшим стеклом. Рядом с репродукцией, тоже в рамке, расположились медали с лентами. Должно быть, все эти вещи старик добывал на свалке долгие годы. Кто-то выкинул за ненадобностью, а Финни хранит, холит и лелеет.
Мередит открыла буфет, думая найти там бренди, но увидела лишь стопку старых, рассыпающихся по страницам книг и журналов. Она вышла в кухню.
Несмотря на конец лета, в кухне было ужасно жарко, и неудивительно: старик, видимо, постоянно поддерживал огонь в древней дровяной плите. В общем, кухня оказалась своеобразная, грязно здесь не было, но на всем лежала печать неряшливости. На открытой полке стояли кастрюли с отбитой эмалью; судя по всему, хозяин добыл их на свалке, как и почти все свое имущество. Вдоль стен стояли мешки и ящики с картошкой; от них тянуло сырой землей. Настоящее картофелехранилище!
Мередит открутила кран, налила в стакан воды и вернулась в гостиную. К ее радости, Финни как будто немного оправился и даже порозовел.
Взяв из ее рук стакан, он осушил его и крякнул.
— Давайте я заварю вам чаю, — предложила Мередит. — А продукты разложу по местам.
Выйдя в натопленную кухню, она принялась разбирать немудреные покупки. На плите стоял мятый жестяной чайник, вода в нем оказалась горячей. Вот почему здесь так жарко! Дровяная плита служила Финни не только для приготовления пищи, но и в качестве водонагревателя и вообще источника тепла. Мередит открыла металлическую дверцу и подбросила в топку немного наломанных сучьев, лежащих рядом. Весело заполыхало пламя. Она выпрямилась и вытерла пот со лба. Не приходится удивляться тому, что в прежние времена кухарки часто падали в обморок и получали ожоги.
Тем временем чайник начал тихонько посвистывать. Осмотревшись, Мередит увидела начатую пачку чая, заварочный чайник и кружку. Молока она не нашла.
— Я молоко не пью, — хрипло пояснил Финни, когда она принесла ему черный чай. — Я ведь не младенец какой-нибудь… А сахару вы положили? — Он подозрительно уставился в кружку. — Люблю, когда много сахару. Сладкое — оно ведь сил прибавляет. Помню, как-то давно я слушал передачу по радио, так там один доктор прямо советовал есть побольше сахару.
— Да, я положила две ложки. Вам после потрясения будет полезно.
— Какое еще там потрясение! Это все новый водитель автобуса, — проворчал Финни.
Мередит осторожно, с опаской присела в старое кресло.
— Что он натворил?
— Спросите лучше, чего он не вытворял! Не хочет останавливаться там, где мне нужно! Прежний-то водитель хорошо меня знал и всегда высаживал в аккурат напротив дома. А теперь новый объявился. Совсем сопляк, никакого уважения к старшим! Просвистел дальше, и пришлось тащиться обратно со всеми покупками! Я ему: мол, высади здесь. А он: «Здесь нет остановочного пункта!» Я ему: «Да я ведь здесь всегда выхожу». А он все равно провез мимо. Очень вышло неудобно, вот как!
Финни хлебнул чаю. Он почти оправился и выглядел как обычно.
— Хорошо, что вы мимо проезжали. А вы точно не окружная медсестра?
Старик смерил ее оценивающим взглядом.
— Точно, мистер Финни. И не из совета тоже. Вы меня уже спрашивали.
— Верно, спрашивал. И формы на вас нет. Жаль! Тут ко мне присылали девчушку из полиции. Она вроде вас — рослая, что называется, в теле. Есть за что подержаться. И ноги такие крепкие. У нее и форма есть, и шляпка такая маленькая. Вам бы тоже пошла. Помню, в войну тут через дорогу стояла часть ПВО, вот где девчонок было много! Так и сновали туда-сюда. Шустрые, проворные, и все как одна в форме и пилотках. Просто бальзам для глаз. А сейчас все молодые девчонки хотят быть худыми и тощими. Вы не такая.
— Полицейские уже осмотрели карьер? — Мередит поняла, что старик сделал ей комплимент, но развивать эту тему не хотелось. Поэтому она решительно повернула разговор в другое русло. — Участок дороги по-прежнему обнесен лентой, и объявление висит…
Финни заволновался:
— Да, осмотрели, как же! И объявление после себя оставили. Вот спасибо-то! Значит, пока сюда нельзя сбрасывать мусор. А мне что прикажете делать? Как теперь жить?
— По-моему, у вас и так добра больше чем достаточно, — ответила Мередит, опасливо озирая заставленную комнату. — Больше ничего и не войдет!
— У меня тут красиво! — горделиво возразил Финни. — И книги есть, и все, что нужно для души, — да вы сами видели, в буфете. Читать-то я их не читаю, глаза у меня уже не те. Вот картинки разглядывать еще могу. Там интересные попадаются…
— Значит, все, что у вас тут есть, вы подобрали на свалке в карьере?
— Все до последней мелочи, кроме вон тех медалей на стене.
Мередит внимательнее оглядела медали за боевые заслуги.
— Откуда они у вас?
— Наградили, — просто ответил Финни. — Как всех награждали. В последнюю-то войну я служил на эсминце. В нас попала торпеда с немецкой подлодки, эсминец-то подорвался, а меня выкинуло за борт. Два дня пробарахтался в воде, а потом меня выловили. С тех пор ноги у меня слабые. Меня комиссовали по инвалидности, да только ноги с тех пор так и не восстановились. Да ничего, пока я был моряком, кое-чему научился. Минером был. Вот почему меня взяли на работу в каменоломню. Только там я не торпеды подрывал, а камень.
Финни снова шумно хлебнул чаю. Мередит не знала, что и сказать. Как часто мы не обращаем внимания на стариков! А ведь и они когда-то были молодыми и жили в трудное время. Легче всего считать Финни выжившим из ума инвалидом, который почему-то питает особое пристрастие к женщинам в форме. И куда сложнее представить, как Финни барахтается в ледяной воде среди обломков взорванного эсминца и трупов своих сослуживцев!
— Как вы себя чувствуете? — спросила она наконец. — Может, приготовить вам ужин?
Финни помотал головой:
— Нет, не надо. Картошки я себе и сам наварю.
— Давайте хоть почищу!
— Нет, — так же решительно отказался Финни. — Сам почищу.
В гостиной постоянно слышались какие-то звуки: видно, скрипела и стонала рассыхающаяся мебель. Неожиданно Мередит услышала негромкий стук и шорох. Ей показалось, что за окном что-то движется. Она испуганно повернула голову, но сразу успокоилась. Под окном росли старые, разросшиеся деревья и кустарники; длинные ветки, качаемые ветром, время от времени скреблись в стекло.
— Что там? — спросил Финни.
— Ничего. Просто показалось… Ветка стукнула, только и всего.
— По ночам тут еще не такое услышишь, — сказал Финни. — И найдешь тоже!
Он запустил в кружку короткий палец и выудил остатки сахара, не успевшие раствориться.
— Что услышишь, мистер Финни? — спросила Мередит.
Финни слизывал с пальцев сахар и потому пробурчал что-то неразборчивое.
— Что найдешь? — не унималась Мередит.
— Сейчас покажу. — Старик встал и заковылял к комоду. Он довольно долго рылся в его недрах. Вернувшись, он протянул Мередит раскрытую ладонь, на которой что-то лежало. — Вот, возьмите, дарю. Хорошая брошка! Ее только почистить немного, и все.
Мередит осторожно взяла мятый диск из какого-то желтого металла с простой защелкой-булавкой. От грязи и оттого, что вещица долго пролежала в земле, невозможно было рассмотреть орнамент.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она.
— Там лошадь.
— Что?
— Там, на брошке, лошадь выбита. Присмотритесь, сами увидите.
Мередит повертела брошку в руке.
— Д-да… действительно.
— Ее почистить нужно, и все. — Финни злорадно хихикнул. — Те-то, умники, что роются у нас на холме, тоже небось всякие ценные вещи ищут. А им ни в жисть не найти того, что я нашел!
— А что вы нашли, мистер Финни?
Что-то снова треснуло и постучало в стекло. По спине у Мередит пробежал холодок, ей все больше делалось не по себе. Она снова развернулась к окну, но увидела только листья, дрожащие на ветру.
Видимо, Финни решил больше не откровенничать.
— Что нашел, то и нашел, и это дело мое, а не ваше! — Он наклонился вперед. — И потом, я все это обратно зарыл.
— Да что вы зарыли?! — почти закричала Мередит.
— А вот что нашел, то и зарыл. Давно дело было. Поставил я силки на кролика. Запустил руку в кроличью нору, а он, длинноухий, все глубже зарывается… — Финни покачал головой. — Сейчас-то я мяса почти не ем, разве что на Рождество. Под Рождество я езжу в Бамфорд, там для пенсионеров ужин устраивают. Ужин-то отменный, только за столом одни старые хрычи да старухи. Болтают, болтают… Уши вянут. По мне, так лучше здесь, одному.
