Евгения Грановская - Код Рублева

Левая рука Вероники скользнула по животу дьякона.

– Нам пора вернуться в комнату, – сказал отец Андрей.

Улыбка Вероники стала кривой.

– Послушайте, дорогуша, хватит корчить из себя недотрогу. Я же знаю, чем монахи занимаются по ночам в своих кельях. Публичный дом в сравнении с этим – просто Диснейленд.

– Вы слишком много выпили, – сказал отец Андрей и отвел ее руку от своего живота.

– А вы слишком мало, – ответила Вероника. – Ладно, черт с вами. Позвоните мне, когда созреете. Мой номер есть у Ларина. Кстати, я знаю пару фокусов, от которых мужики просто лезут на стенку.

– Я это запомню, – сказал дьякон.

– Запомните, дорогуша. Запомните.

Отец Андрей затушил сигарету и подошел к двери. Вероника проследила за ним насмешливым взглядом.

– Замороченный какой-то, – тихо пробормотала она, когда дьякон вышел. – Ну и хрен с ним. – Она прислушалась к звукам, долетавшим из гостиной. – А этот все разглагольствует, – с ненавистью проговорила Вероника, услышав голос мужа. – Болтун несчастный. В постели бы так языком работал.

Вероника взяла со стола пульт и включила телевизор. Рассеянно взглянула на экран, хотела отвести взгляд, но вдруг остановилась. Некоторое время она смотрела на экран телевизора, при этом лицо ее делалось все удивленнее и удивленнее. Поняв наконец, в чем дело, Вероника опасливо покосилась на прикрытую дверь кухни, затем поднесла к глазам телефон и, повторяя шепотом цифры, быстро набрала номер, указанный на экране телевизора.

– Алло… – тихо сказала Вероника в трубку. – Я хочу сообщить про двух людей… Про священника и журналистку, которых вы…

Кто-то крепко взял ее за руку и аккуратно вынул из пальцев телефон.

Вероника испуганно обернулась.

– Ларин! Что ты делаешь?

– Спасаю тебя от неприятных последствий.

Ларин выключил телефон. Положил его на стол. Вероника смерила его холодным взглядом.

– Ты знаешь, что эти двое – бандиты? – спросила она.

Ларин усмехнулся, дунул в патрон папиросы и вставил ее в уголок рта.

– Детка, они такие же бандиты, как мы с тобой.

– Но за тебя не обещали вознаграждение, – возразила Вероника.

– Вознаграждение? Зачем тебе вознаграждение? Твой муж богат.

– Он скуп, и ты об этом знаешь.

Ларин покачал головой:

– Он не скуп. Просто ты слишком много тратишь.

– Может быть, и так. Но иначе я не умею. Мне нужны деньги, Ларин.

– Они всем нужны.

Несколько секунд Вероника молча на него смотрела, ожидая, что он еще что-нибудь скажет, затем тряхнула волосами и решительно произнесла:

– Ладно. Я знаю, что делать.

Она взяла со стола телефон и направилась с ним к ванной.

– Если ты вызовешь милицию, я скажу, что ты звонила по моей просьбе, – сказал ей вслед Ларин. – И по просьбе Барышева. Премию придется разделить на три части, а это не ахти какие деньги.

Вероника остановилась в дверях. Медленно повернулась к Ларину.

– Это нечестно, – сказала она подрагивающим от ярости и обиды голосом.

– В этой жизни все нечестно, – ответил Ларин. – Обещаю тебе, я сделаю все, чтобы ты как можно дольше не видела этих денег. Ты знаешь, это в моих силах.

– Но почему?

– Неважно.

Вероника вгляделась в лицо Ларина, и вдруг ее темные, аккуратные бровки взлетели вверх.

– Ты к ней неровно дышишь! – воскликнула она. – Черт, как это я раньше не замечала! А я думала, такие, как ты, неспособны любить. Интересно, а когда ты развлекался со мной, ты меня тоже любил?

– Я не хочу это обсуждать, – сухо ответил Ларин.

Лицо Вероники стало злым и некрасивым.

– Ладно, не напрягайся, – ядовито проговорила она. – Мне только интересно, почему она? Что такого ты в ней нашел, чего нет во мне?

Ларин несколько секунд молчал, потом ответил с неожиданной серьезностью:

– Она хороший человек.

– Вот как? – Казалось, Вероника не верит своим ушам. – Хороший? С каких это пор тебе стали нравиться хорошие люди? Раньше ты их просто презирал.

На переносице Ларина появилась вертикальная складка.

– Я уже сказал, что не хочу это обсуждать, – произнес он.

Белокурый локон упал Веронике на лоб. Она оттопырила нижнюю губку и яростно на него дунула.

– Ты не можешь мне указывать, – сказала она. – Я все равно сделаю как хочу.

Ларин пожал плечами:

– Пожалуйста. Но тогда я кое-что расскажу твоему мужу, и он вышвырнет тебя на улицу, как блудливую кошку.

Лицо Вероника одеревенело. Она прищурила глаза и медленно процедила сквозь зубы:

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю, – спокойно ответил Ларин.

Несколько секунд Вероника размышляла, потом кивнула своим мыслям и произнесла с холодной усмешкой:

– Кажется, я поняла.

– Что ты поняла?

– Ты хочешь сам заграбастать все денежки. Поэтому и запрещаешь мне звонить.

Ларин брезгливо поморщился.

– Мне плевать на деньги.

– Тогда зачем? Неужели все это для того, чтобы затащить эту сучку в постель?

Ларин ничего не ответил.

– Эй! – послышался из гостиной зычный голос Барышева. – Вы где там? Решили уединиться, голубки?

Вероника повернул голову на голос, затем посмотрела на Ларина и сказала с холодной отчетливостью:

– Берегись, Ларин. Я тоже умею быть злой.

– В этом с тобой никто не сравнится. – Ларин швырнул папиросу в раковину и небрежно обнял Веронику за талию. – Пойдем в комнату, детка, нас уже заждались.

– Ну тебя и развезло, Ларик, – насмешливо сказала Марго спустя полчаса. – Ладно Барышев напился, он хоть художник, а ты-то куда?

– Художник! – криво ухмыльнулся Ларин. – Художник – это человек, который при слове «масло» вспоминает о холсте, а не о бутерброде.

– Однако я тебя не понимаю, Артур, – пьяно заговорил Барышев. – Ты хочешь сказать, что я плохой художник?

– Дерьмо ты, а не художник, – ответил ему Ларин.

Барышев слегка побледнел. Облизнул губы и кивнул:

– Ясно. Значит, я дерьмо. А ты – герой. Послушай, герой, а ты не боишься, что я дам тебе по роже?

– Ты? – Ларин покачал головой. – У тебя кишка тонка. Еще тоньше, чем единственная извилина в твоей корпоративной башке.

Ларин вдруг напрягся и громко рыгнул. Барышев презрительно усмехнулся и изрек, показывая на Ларина вилкой:

– Полюбуйтесь, господа, вот он – человек. Мыслящее существо. «Я мыслю, значит, я существую»!

– Пускай другие мыслят… – проговорил Ларин. – Мне достаточно того, что я существую. И вообще я… никогда… потом… и вообще…

Он тяжело вздохнул, закрыл глаза и спустя несколько секунд захрапел.

– Барышев, не обращай на него внимания, – примирительно сказала Марго. – Он просто напился.

Барышев грустно покачал головой:

– Нет, Марго, он просто свинья. Я всегда это знал. Он плюет на людей. Они для него игрушки, средство против скуки. Думаешь, он сейчас не соображал, что говорил? Прекрасно соображал. Он наблюдал за мной. Ему было интересно, как я себя поведу.

– Не выдумывай.

– Попомни мое слово, Марго, ты еще дождешься от него сюрпризов. И что-то мне подсказывает, что сюрпризы эти не будут приятными. Ладно, нам пора. Дорогая, ты как? – обратился он к жене. – Способна шевелить ногами или сдать тебя в вытрезвитель?

– Очень смешно, – хмыкнула Вероника. (После похода на кухню она была молчаливой и задумчивой.)

– Ну тогда хватай сумочку и пошли. Мы и так уже засиделись в этом разбойничьем шалмане. Прости, Марго, к тебе и дьякону это не относится.

Вслед за мужем Вероника встала из-за стола. Прощаясь, она как-то странно смотрела на Марго и отца Андрея, словно пыталась разглядеть за их чистыми лицами какую-то грязную, порочную изнанку, которую, возможно, постоянно ощущала в своей собственной душе. Но Марго и дьякон были слишком уставшими, чтобы обратить внимание на этот странный взгляд.

Закрыв дверь за гостями, Марго и отец Андрей вернулись в комнату. Дьякон посмотрел на храпящего Ларина и сказал:

– По крайней мере, в одном он нас не обманул.

– В чем? – не поняла Марго.

– Обещал надраться и надрался.

Марго улыбнулась.

– Вы его недооцениваете, батюшка. Держу пари, что через полчаса он проснется и будет трезв как огурчик.

В глазах дьякона застыло сомнение, но Марго оказалась права. Уже через двадцать минут Ларин поднялся и сиплым, невнятным голосом потребовал себе кофе. А выпив чашку, протрезвел настолько, что потребовал вторую.

– Я думал, водка отключит вас до утра, – сказал ему дьякон.

– Я для нее слишком крепкий орешек, – изрек Ларин и сунул в рот папиросу.

Взгляд у него был еще довольно мутный, но вторая чашка кофе исправила и это. Пока Ларин разделывался с кофе, отец Андрей достал из сумки альбом Джотто и принялся неторопливо его листать. Взгляд дьякона был задумчивым и сосредоточенным.

Марго некоторое время поглядывала на него, потом не выдержала и спросила:

– О чем вы думаете?

– О наших поисках, – ответил дьякон. – Последняя подсказка – это крест и солнце.