Донна Леон - Мера отчаяния
К несчастью, обнаружить удалось немного. Палмьери год назад подался в бега, после того как его опознали в качестве одного из троих преступников, совершивших нападение на бронированный автомобиль. Грабители ранили охранников, но им так и не удалось завладеть деньгами, которые везли в фургоне, а там было больше восьми миллиардов лир.
Брунетти понимал, что полиция не особенно утруждалась, разыскивая Палмьери: ведь никого не убили, ничего не украли. Теперь же речь шла об убийстве.
Брунетти поблагодарил синьорину Элеттру и отправился в кабинет Вьянелло. Сержант склонился над грудой бумаг, подперев голову руками. В комнате больше никого не было, и комиссар некоторое время молча наблюдал за ним. Когда Брунетти шагнул к столу, Вьянелло поднял голову.
— Думаю, мне потребуется кое-какая помощь, — сказал Брунетти без предисловий.
— От кого?
— От ребят из Падуи.
— Хороших или плохих?
— И тех и других. А скольких мы знаем?
Быть может, это «мы» и польстило Вьянелло, но он ничем не выдал своего удовольствия. Подумал и ответил:
— Ну, четверо знакомых, пожалуй, найдется. В сумме, так сказать. О чем их спрашивать?
— Мне бы хотелось получить сведения о Руджеро Палмьери.
Вьянелло осмыслил это имя и задал следующий вопрос:
— Какая конкретно информация вам нужна?
— Мне бы хотелось знать, где он был во время убийства этих людей, — сказал Брунетти, выкладывая на стол Вьянелло бумаги, переданные ему синьориной Элеттрой. — А еще меня интересует, где он находился в вечер убийства Митри.
Вьянелло вопросительно поднял глаза на комиссара, и тот пояснил:
— Я слышал, что он — наемный убийца. У него были проблемы с парнем по фамилии Надруцци несколько лет назад.
Вьянелло кивнул: это имя ему было знакомо.
— Помните, что с ним случилось? — спросил Брунетти.
— Его убили. Только вот не помню как.
— Задушили, вероятно, электрическим проводом.
— А эти двое? — Вьянелло кивнул на бумаги.
— То же самое.
Вьянелло положил документы, принесенные комиссаром, поверх тех, которые он изучал до его прихода, и внимательно прочел.
— Я о них ничего не слышал. Надруцци убили около года назад, верно?
— Да. В Падуе.
Тамошняя полиция, вероятно, обрадовалась, услышав, что Надруцци пришел конец. И до Венеции расследование, разумеется, не добралось.
— Знаете кого-нибудь, кто может нам помочь?
— Есть один человек из Падуи, с которым вы прежде работали.
— Делла Корте, — догадался Брунетти. — Я о нем уже подумал. Вероятно, он может поспрашивать кое-кого из плохих парней. Может, вы еще кого-нибудь знаете?
— Знаю двоих, — ответил Вьянелло, не пускаясь в дальнейшие объяснения.
— Хорошо. Поговорите с ними.
— Что я могу предложить им в обмен на информацию, комиссар?
Брунетти поразмыслил над этим вопросом, перебирая в уме те услуги, о каких может попросить других полицейских, и те, какие готов предложить сам. Наконец он произнес:
— Я буду перед ними в долгу, и перед Делла Корте тоже — на случай, если что-нибудь приключится с ними в Падуе.
— Это не слишком много, — сказал Вьянелло, не скрывая своего скепсиса.
— Большего они не получат.
20
Весь следующий час был заполнен телефонными переговорами с Падуей: Брунетти беседовал с полицией и карабинерами, пытаясь получить информацию за свои прошлые заслуги. Эти звонки он сделал из своего кабинета. Делла Корте согласился навести справки в Падуе и сказал, что готов участвовать в заключенной Брунетти сделке в обмен на помощь, которую комиссар окажет в будущем. После этого комиссар покинул квестуру, отправился к телефонам-автоматам на набережной Рива-дельи-Скьявони и оттуда, воспользовавшись стопкой телефонных карточек по пятнадцать тысяч лир каждая, обзвонил множество представителей преступного мира, мелкую рыбешку и не очень, — тех, с кем имел дело в прошлом.
Он, как и большинство итальянцев, знал, что многие из этих звонков, вероятно, прослушиваются и записываются различными государственными службами, поэтому ни разу не назвал себя по имени и говорил все время очень уклончиво, сообщая лишь, что некое лицо в Венеции интересуется местонахождением Руджеро Палмьери, но при этом не желает с ним встречаться и не хочет, чтобы синьор Палмьери узнал, что о нем наводили справки. Шестой абонент, наркоторговец, пообещал чем-нибудь помочь. Наркоторговец был в долгу перед Брунетти: несколько лет назад, когда он получил свой последний тюремный срок, его сын, совсем еще мальчишка, напал на комиссара, желая отомстить за отца. Брунетти тогда спустил дело на тормозах и не стал арестовывать паренька.
— Как там Луиджино? — спросил Брунетти, чтобы показать, что не держит зла.
— Я отправил его в Америку. Изучать бизнес, — ответил любящий отец и повесил трубку.
«Что ж, — хмыкнул про себя Брунетти, — значит, вскорости у меня все-таки будет случай его арестовать. А может, имея в кармане ученую степень по управлению коммерческими организациями, полученную в каком-нибудь престижном американском университете, Луиджино поднимется в организации на значительные высоты и таким образом перейдет на новую ступень. И я, жалкий comissario di polizia из Венеции, уже не смогу до него дотянуться».
Последнюю телефонную карточку Брунетти использовал, чтобы позвонить вдове Митри. Как и на следующий день после смерти Dottore, его приветствовал автоответчик, сообщавший, что подавленные горем члены семьи покойного не могут ни с кем разговаривать. Он переложил трубку к другому уху и нащупал в кармане лист бумаги с телефоном брата Митри, но там тоже выслушал сообщение автоответчика. Тогда он решил наудачу отправиться в квартиру убитого и выяснить, нет ли там еще кого-нибудь из родственников.
Добравшись до Сан-Маркуолы на восемьдесят втором трамвайчике, он без труда нашел дорогу к дому. Комиссар позвонил в дверь, из домофона раздался мужской голос: «Кто там?» Брунетти сказал, что он из полиции, не сообщая имени — только звание. В ответ последовало короткое молчание, потом его пригласили войти. Соль продолжала свою разрушительную работу: чешуйки краски и куски штукатурки, как и прежде, лежали на лестнице.
Наверху, возле открытой двери, стоял мужчина в темном костюме. Он был высокий и очень худой; лицо узкое, волосы короткие, темные, с проседью на висках. Увидев Брунетти, он сделал шаг назад, пропуская комиссара внутрь, и протянул ему руку:
— Сандро Буонавентура, шурин Паоло.
Как и сестра, он говорил по-итальянски, хотя в речи его явно слышался венецианский акцент.
Брунетти пожал ему руку и, по-прежнему не называя своего имени, вошел в квартиру. Буонавентура провел его в большую комнату, расположенную в конце короткого коридора. Комиссар заметил, что пол в ней выстлан не паркетом, а настоящими дубовыми досками; на двойном окне висели шторы «Фортуни».
Буонавентура указал на стул и, когда Брунетти сел, устроился напротив него.
— Моей сестры нет дома, — начал он. — Она с внучкой уехала на несколько дней погостить к моей жене.
— Я надеялся с ней поговорить, — произнес комиссар. — Вам известно, когда она вернется?
Буонавентура покачал головой и сказал:
— Они с моей женой очень близки, как сестры, так что мы пригласили ее пожить у нас, когда… все это произошло. — Он опустил глаза, посмотрел на руки и медленно покачал головой. — Не могу поверить, что это случилось, что это случилось с Паоло! Ведь не было никакой к тому причины, совсем никакой.
— Убийства часто совершаются без причины. Например, когда в дом проникает грабитель, а потом, запаниковав…
— Вы думаете, речь идет об ограблении? А как же записка? — спросил Буонавентура.
— Возможно, преступник выбрал именно его из-за шумихи вокруг туристического агентства. Записку он мог взять с собой, чтобы оставить на месте после ограбления.
— Но почему он выбрал моего зятя?!
Брунетти понятия не имел, что говорить: собственное объяснение казалось ему смехотворным.
— Чтобы мы не искали профессионального вора, — выпалил он наугад.
— Этого не может быть, — произнес Буонавентура. — Паоло убил какой-то фанатик, считавший его ответственным за дела, о которых он даже не подозревал. Жизнь моей сестры теперь кончена. Это безумие. Не рассказывайте мне о ворах, которые носят с собой подобные записки, и не тратьте свое время на их поиски. Вам следует искать сумасшедшего, совершившего это преступление.
— У вашего зятя были враги? — спросил Брунетти.
— Нет, конечно нет.
— Это довольно странно, — заметил комиссар.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Буонавентура, подавшись вперед из своего кресла.
— Пожалуйста, не обижайтесь, синьор Буонавентура. — Брунетти выставил вперед ладонь. — Я хочу сказать, что Dottore Митри был бизнесменом, и весьма успешным. Уверен, что за долгие годы своей карьеры он принимал решения, неугодные многим людям, раздражавшие их.
