Евгения Михайлова - Последнее прости
– Ир, – неожиданно спросил Игорь. – А ты никогда не хотела уехать отсюда? Тебя ж никто вроде здесь не держит?
– В другую страну?
– Ну да. Куда-нибудь, где тепло, а не кидает в жар и в холод, где люди днем работают, а вечером отдыхают и знают, что точно так будет и через неделю. Где деньги можно не только украсть или вырвать у кого-то из глотки, а заработать.
– Скажи еще: где воры сидят в тюрьме, а страной правят честные люди…
– Ага, у нас просто песня получилась. Так не хочешь уехать?
– Не-а.
– Почему?
– Березки, блин. А то ты не знаешь? «Огонек» смотрю на Новый год, теперь типа – «Оливье-шоу». Матерюсь на всю катушку. Ах вы, дол…бы. Вы ж это год назад показывали. Знаешь, как-то я в Африку ездила. Понравилось. Подумала: это мое – экзотика, разные страны, разноцветные люди… Возвращаюсь сюда. Первое мая было. Ложусь спать. Ну, колотит и колотит в стенку сосед. Пошла разбираться. Он дверь мне открывает – радостный такой, потный, в трениках, на кухню ведет. «Смотри», – гордо показывает. Ну, смотрю. Водка, селедка. «В чем дело, – говорю, – придурок?» А он на стенку показывает. Забыл, говорит, поменять портрет президента. Вот, наконец, достал. Выпьем, говорит, за него… Вернулась я в свою холостяцкую конуру и думаю: то ли я с дуба рухнула, то ли – родину люблю.
– Классная ты баба. Никогда такой не встречал. Стихи хочешь послушать…
Россия – старое кино.О чем ни вспомнишь,Все равно, на заднем планеВетераны играют в домино.Когда я выпью и умру —Сирень качнется на ветру,И навсегда исчезнет мальчик,Бегущий в шортах по двору.А седовласый ветеранЗасунет сладости в карман:Куда, подумает, девался?А я ушел на первый план.
– Хорошо, – внимательно посмотрела на Игоря Ирина. – Кто написал?
– Отличный парень. Борис Рыжий. Ему было двадцать семь лет… Ушел на первый план. Повесился.
– Понятно. Я что-то такое и предположила… Хорошо с тобой, Игорек, но нам надо кончать торжественную часть. Мне еще кое-что сделать нужно: уколы, то да се. И спать. Полцарства, любую теплую страну отдам за три часа провала. Давай я тебе постелю здесь.
– Я сам. Ты брось только подушку, одеяло…
Перед тем как она повернулась, он взял ее за руку: «Ира, приходи ко мне. На полчаса. Прошу тебя».
Он никогда не изменял Кате. Это было просто невозможно. И он бы никогда не поверил, что ему может быть так хорошо с другой женщиной. Они подходили друг другу – по темпераменту, щедрости в выражении чувств. Они не спасались от своих роковых страстей. Они ни о ком не думали. На ночь, на этот час страсть свела именно их двоих, а все остальное растворилось в сумраке комнаты.
«Какая чудесная ночь», – подумал Игорь, засыпая. Ирина, войдя в свою спальню на цыпочках, чтоб не разбудить Алексея, быстро перекрестилась на маленькую икону на прикроватном столике. «Благодарю тебя, Господи, за эту ночь. Она дала мне силы. Я боялась, что они уже кончились».
Может, эти мужчина и женщина были созданы друг для друга? Но, благодаря судьбу и господа за эту ночь, ни один из них не ждал продолжения. Они просто отдохнули и были готовы отправиться дальше – каждый в свое хождение по мукам.
Глава 2
Они ничего не делали с той ночи, когда вернулись под утро из той страшной, обледенелой лесополосы. Ладони Николая и Лидии были стерты в кровь лопатами, которыми они долбили мерзлую землю. Юля осталась там. Он присыпал снегом ее могилу, повернулся и пошел прочь, шаркая ногами. Лидия постояла, что-то шепча. Сама не знала, что именно: может, молитву, а может, мольбу какую-то. Вдруг сын вернулся одним прыжком, упал на колени, уткнулся лбом в снег и взревел, как раненый зверь.
– Где она???? Где Юлька!!! Скажи мне ты, где Юлька, чертов ты бог!
– Не богохульствуй, – потрясла его за плечо Лидия. – Ты знаешь, что ее больше нет. Теперь надо думать, что говорить людям… Домой поехали. А то как бы и мне тут не остаться. Плохо мне. Платок к голове примерз.
Дома она отмачивала платок от раны под волосами под струей теплой воды. Теряла сознание от боли и потери крови, приходила в себя. Сына не звала. Выползла, держась за стены, посмотрела с порога кухни, как он сидит за столом, положив голову на руки, и пошла к себе. Сколько часов или дней пролежала она в полубессознательном состоянии, сколько просидел он, окаменевший, на кухне – они потом не могли сосчитать. Их жизнь подвела к обрыву, столкнула на дно, а выбраться… Кто из них надеялся? Наверное, Лидия, как всегда.
Когда смогла, поднялась, приложила к ране компресс с водкой, завязала чистым платком, накапала себе валерьянки, пошла на кухню, заварила крепкий чай. Сын все сидел истуканом. Лидия поставила перед ним стакан с чаем, он посмотрел на нее диким, нечеловеческим взглядом. Лидия невольно перекрестилась.
– Чистый волк ты в капкане. Я видела когда-то. Выпей, пока горячий, чтоб сердце согрелось.
Он послушно глотнул чай, потом залпом выпил весь стакан. Она налила ему еще, села рядом со своей любимой чашкой.
– Коля, ты меня сейчас, наверно, даже не услышишь. Но я скажу. Нам есть ради чего выживать. Выбираться. Время пройдет, другая жизнь у тебя будет. Я обещаю. Пока отсидимся. Отлежимся. Я выйду, соседям скажу: заболели, мол. Грипп сильный. Хорошо, что тебя из твоего бокса выгнали: никто приставать не будет. Картошка, крупы, мука в доме есть. Я потом что-нибудь сготовлю. Сейчас, думаю, ты есть не захочешь. Я тоже.
Прошли еще какие-то часы, может, дни. Он уснул за столом и упал со стула. Она помогла ему подняться, довела до своего дивана, уложила, укрыла одеялом. Сама сидела долго за кухонным столом, потом пыталась переступить порог супружеской спальни, чтобы лечь на их кровать, не смогла. Достала из старого шкафа на балконе тонкий матрас, положила на пол рядом с диваном, постелила себе и легла спать.
Они проснулись вместе оттого, что в спальне запел мобильник. По тому, как страшно расширились глаза Николая, Лидия поняла, что это мобильник Юли. Они встали, медленно вошли в комнату. Мобильник все звонил на столике у зеркала. Николай подошел и взглянул на определившийся номер. Потом повернулся и опять диким взглядом посмотрел на мать.
– Когда перестанет звонить, разбей телефон на кусочки, в пыль. Сим-карту порви. Я вынесу с мусором. И сделай что-нибудь с собой. Тебе нельзя выходить с таким лицом.
Она пошла на кухню и стала чистить картошку. Он вошел и высыпал крошки телефона в мусорное ведро. Она засыпала осколки очистками. Положила картошку на сковородку, стала жарить. Он стоял неподвижно рядом. Когда она снимала сковородку с плиты, позвонил домашний телефон. Ее рука дрогнула, и шипящая сковородка упала на ногу сына. Он не шевельнулся. Звонки продолжались бесконечно. Они вместе вышли в прихожую и посмотрели на определившийся номер. Потом Лидия взглянула на сына.
– Он будет ее искать, – сдавленно произнес Николай. – Он знает, где она работает.
– Не вздумай его трогать, – поспешно сказала Лидия. – Поищет и перестанет. Может, мы все уехали. Я подумаю. На работу ее позвоню.
* * *Олег не раздевался и не спал в эту ночь. Когда на рассвете раздался звонок домашнего телефона, он был уверен в том, чей голос услышит.
– Твоя работа? – просипел голос.
– Эдик, ты про что в такую рань?
– Я спросил: ресторан – твоя работа?
– Не понял. Я с ресторанами не работаю, ты же знаешь. Или случилось что-то с твоим рестораном? Так какие проблемы: у тебя же в ментуре свои люди. Пусть помогут.
– Мои люди помогут. Если я узнаю, что это твоя работа, позвоню. Ты знаешь, что скажу.
Олег напряженно смотрел на трубку, слушая короткие гудки. Этот отморозок предупреждений не понимает. Он попрет, как бык на красное. Олег знал, куда он попрет. Он набрал его номер.
– Эдик, ты забыл сказать «до свидания». А я спросить хотел: у тебя четыре или пять ресторанов за кольцом? Рынка ты вроде два держишь? Притоны твои что-то я не смог пересчитать – на «Киевской», на плешке, в…
– Убью, падла! – задохнулся Эдик.
– Отели неплохие в Турции и Эмиратах, – успел сказать Олег до того, как тот бросил трубку.
«Надеюсь, ему понадобится время, чтобы собрать свои мозги в кучку, с братанами посоветоваться», – подумал Олег. Сел за компьютер, набрал в поиске: «Горящие турпутевки».
Через три часа он уже звонил в квартиру Веры. Она открыла, зевая.
– Ой, какие люди пожаловали. Вы б предупредили, Олег Витальевич. А то у нас не убрано.
– Ничего, Вера. Ерунда. Стас дома?
– Так он в это время только первый сон смотрит. Раньше двух они не встают.
– Пошли, разбудим.
– Ну, если у вас срочность, пошли.
В комнате Ани царил жуткий бардак. На полу одежда, тарелки, бутылки, диски, стол вокруг компьютера завален пакетами от чипсов, бумажками от конфет, шелухой семечек. Стас и Аня лежали на большом диване посреди скомканных простыней, одеял, подушек. Стас храпел.
– Видели? – сварливо произнесла Вера. – Вот так они и живут. А я что: из-под них выгребать должна? У меня работа, ребенок… А эти… С вашим Стасом и Анька на работу перестала ходить. Валяются. Говорят, вы им сказали – из дому не показываться. Я думаю, вы все с ума посходили.
