Евгения Михайлова - Последнее прости
– Ой, ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.
– Я понимаю, что ты совсем не знаешь своего мужа… Извини, в дверь звонят.
Валерий вышел в прихожую, открыл дверь и с изумлением посмотрел на паренька лет двенадцати с хризантемой в руке.
– Привет. Ты к кому?
– Секрет, – важно сказал парнишка и протиснулся в прихожую. – Пусти, дядя, это я не тебе принес.
Он шустро пробежал до гостиной, где на диване сидела Юля, и протянул ей цветок.
– Ты откуда такой взялся? – удивилась она.
– Дорогая Марина, разреши тебя поздравить с днем рождения от имени неизвестного тебе поклонника, – протараторил мальчик заученный текст.
– Парень, – хлопнул его по плечу Валерий. – Ты себя нормально чувствуешь? Может, у тебя корь или коклюш? Какая Марина? Какой день рождения? Ты куда шел вообще-то?
– Че – вы не Марина? – не особенно удивился визитер. – Ну, извиняйте. Я, наверно, этаж перепутал, а может, подъезд. Попросили меня Марине цветок дать.
– А номер квартиры какой?
– Да он сам не знал, этот дяденька. Просто рассказал, как типа найти. Да я найду запросто. Пошел я.
– Да иди, ради бога, купидон ты наш.
– Это вы так ругаетесь? – мальчишка с любопытством взглянул на Валерия.
– Наоборот. Комплимент тебе сделал. Вали. Удачи.
Мальчишка вылетел из квартиры, не стал вызывать лифт, сбежал по лестнице, местами ехал задом по перилам, на первом этаже сунул в коробку для ненужных газет цветок. Пробежал через двор, за оградой радостно, вприпрыжку подскочил к машине с открытой передней дверцей и с удовольствием развалился на переднем сиденье.
– Давайте, – протянул он ладошку.
– Говори сначала, – хмыкнул Николай. – Точно в квартире был? Если нет, денег не получишь.
– Точно. Открыл дяденька такой длинный. Волосы белые. Я туда – как вы велели. Сидит она. Девушка. Ну, я ей все сказал, что мы выучили.
– Девушку опиши.
– Такая, – паренек всплеснул руками, создавая образ. – Ну, в общем, не толстая. Юбка в клетку. Короткая. Ноги в черных чулках. Волосы прям так. Как у Мальвины.
– Бери, – криво улыбнулся Николай и положил мальчику в ладонь пятьсот рублей. – И держись подальше от этих Мальвин, понял?
– Не-а, – довольно сказал мальчик. – А мне она понравилась.
* * *Николай мчался в одном направлении, потом резко разворачивался и летел в другом. Бессвязные мысли проносились в его воспаленном мозгу. Выстроить какую-то линию поведения, обозначить цель, определить, что важно именно сейчас, что можно оставить на потом, не представлялось возможным. Из-под контроля вышло абсолютно все. Дочка в опасности, Светка – дура, мать – сволочь. К Олегу, наверное, действительно лучше не соваться. А куда ему соваться, если эти бандюганы, может, и сейчас за ним следят. Оставался один шанс договориться – Юлина квартира, но она… Она… Острый спазм ярости сжал его грудь, пронзил мозг. «Б…ь, мразь…» Он бормотал ругательства, пока физическая боль чуть-чуть не отступила. Нужно сделать вид, что он ничего не знает. Необходимо провернуть эту сделку с квартирой. С Юлькой и потом можно разобраться. Но как на нее смотреть после всего… Как разговаривать… Он вдруг заметил, что проезжает мимо своей любимой кафешки. Припарковался, вошел, сел за столик. Тут же перед ним выросла официантка, что всегда ему глазки строит.
– Что будем заказывать? – Она просто светилась призывом. Зеленый свет, елы…
– Водку! – буркнул он и посмотрел на нее таким мрачным взглядом, что улыбка слетела с лица девушки.
– Сколько? – испуганно спросила она. – Какая закуска?
– Пол-литру неси. Закуска – никакая. Потом скажу.
Он пил большими глотками, временами прикрывал глаза в ожидании пьяного забытья… Его не было.
– Эй, – махнул он официантке, маячившей неподалеку, – неси еще.
Через полчаса она вместе с третьей бутылкой принесла блюдце с солеными орешками.
– Что за хрень? – тяжело и тупо спросил он.
– Орешки. От заведения. Многие любят…
– Как тебя звать?
– Зина.
– О! Что ни официантка, то Зинка. К чему это, не знаешь?
– Нет, – робко сказала она. – А вы домой на машине поедете?
– А тебе что?
– Может, не надо? Я могу такси вам вызвать.
– Да ты что?! Думаешь, я пьяный? Ты меня пьяным еще не видела… Да я за рулем… лучше, чем… – Николай запнулся, наморщил лоб, пытаясь остановить карусель в голове.
Он приподнялся со стула и тяжело сел опять. «Встать», – скомандовал он себе и выпрямился. Потом посмотрел на перепуганную Зину, пьяно засмеялся и вдруг стукнул кулаком по столу так, что орешки разлетелись по полу, а блюдце, подпрыгнув, распалось на осколки. «Сука!», – вдруг со страшной злобой взревел он. И улыбнулся, когда к нему подлетели два охранника.
– Ребята, он уходит, – быстро заговорила Зина, – не трогайте его, это боксер.
– Он заплатил? – спросил один из охранников.
– Да, – торопливо сказала Зина.
– Еб… – протянул Николай. – Ты чего врешь? Не платил я ни фига. Щас сделаю из вас отбивные, потом заплачу за удовольствие.
– Не надо, пожалуйста, – Зина повисла у него на руке. – У вас будут неприятности…
– Будут? – Николай хохотал уже во все горло. – Вот чего мне сейчас не хватает – еще чуток неприятностей. Ладно, не переживай. – Он достал бумажник и сосредоточенно выложил на стол все содержимое. Потом вывернул карманы, снял часы…
– Не надо, – умоляюще проговорила Зина. – Здесь очень много денег, я возьму сколько нужно, остальное заберите, пожалуйста. Ребята, – повернулась она к охранникам, – вы лучше отойдите. Мы сами разберемся, клиент уйдет. Ну вы видите, не в себе он. Беда, наверное, у него случилась.
Охранники охотно вернулись на свои места, Николай хмуро посмотрел на Зину.
– Какая еще беда? Никакой беды. Домой я поехал.
Он направился к выходу почти ровной, уверенной походкой, Зина собрала со стола то, что он выложил, догнала его у машины и стала совать все в карманы.
– Беда, говоришь? – он посмотрел на нее долгим, невидящим взглядом. – Может, и беда…
Когда он ввалился в квартиру, Лидия на кухне мыла пол. Она по шуму в прихожей сразу все поняла и почувствовала знакомый, неприятный холодок в сердце. Тяжелый вечер предстоит. Ее сын во хмелю – это трудное испытание. Но она домыла пол и подняла глаза. Он уже стоял на пороге и был мрачнее тучи.
– Есть будешь? – ровно спросила она.
– Выпить дашь?
– А тебе не хватит?
– Ну, если нет, сходи в магазин.
– Я никуда не пойду.
– Значит, я пойду.
Он повернулся, вышел в прихожую, стал влезать в куртку, задевая широкими плечами стены. Лидия пару минут молча наблюдала за ним, потом сказала:
– Вернись. Есть у меня бутылка припрятанная.
– О! Мамаша у меня! Все у нее есть, но все припрятанное.
Потом он пил водку на кухне медленно, отдуваясь, икая. Лидия поставила перед ним тарелку с тушеным мясом, он взял кусок руками, положил в рот, долго жевал, затем выплюнул прямо на пол. Хлопнула входная дверь.
– Жена пришла, – растянул Коля в улыбке мокрый рот. Лидия бросила на него острый взгляд и пошла навстречу Юле.
– Дочка, – быстро проговорила она. – Иди сразу в комнату, ложись спать. Пьяный он сильно.
Юля сняла пальто и послушно проскользнула в спальню. Лидия вернулась на кухню, встретилась взглядом с сыном и сказала:
– Приболела она. Пошла сразу ложиться. А ты давай: доедай, допивай. – Она открыла один из шкафчиков, взяла флакон с феназепамом, который держала на случай бессонницы, достала три таблетки, размяла ложкой прямо на столе и высыпала открыто ему в стакан. Он вроде уже ни на что не реагировал. Пусть уснет. Она посмотрела, как сын допивает водку, и пошла в свою комнату за подушкой и одеялом. Сейчас она его уложит тут, на диванчике, так до утра и перетерпят эту грозу.
Лидия вернулась со спальными принадлежностями в кухню: Николая там не было. Она метнулась к туалету, ванной, затем бросилась в спальню. Юля стояла в халатике, босиком, а Николай одной рукой упирался в стену, на другую наматывал ее длинные волосы.
– Че молчишь? Тебя спросили: давно ты этого хахаля завела? Эту белую вошь недобитую? И чем же вы там занимались? Быстро! Говорить! Я два раза не спрашиваю!
Он видел только два огромных испуганных глаза, чувствовал нежную, податливую кожу под рукой… Он почувствовал… Почти вдохновение: когда его сила превращает человека в дрожащий комок, когда он сам себя не в состоянии остановить… Он бил ее до тех пор, пока не понял: ему что-то мешает. Тяжесть, висящая на правой руке. Он сделал усилие, тяжесть оторвалась, отлетела к соседней стене, он услышал крик, оглянулся. Мать поднималась с пола, распустившиеся жидкие волосы слиплись от крови. Она смогла встать только на четвереньки. Он увидел, разом протрезвев, кровавую рану на ее затылке, синие губы, черные тени под глазами.
– Мама, – бросился он к ней. – Что с тобой?
– Я жива, – прохрипела она. – Ты жену убил.
