Амулет сибирского шамана - Наталья Николаевна Александрова
– Открой, дочка! Я вернулся!
Алевтина торопливо набросила на зеркало шаль, подошла к двери и спросила:
– Это вы?
Только теперь она осознала, что не знает, как зовут старого хозяина дома. Она слышала только, что участковый назвал его странным отчеством Сегильдеич…
– Это вы, Сегильдеич? – повторила Алевтина свой вопрос.
– Я, я, открывай! – нетерпеливо проговорили за дверью.
Голос был отдаленно похож на голос старика, но в нем была какая-то искусственность, как будто за дверью стоял опытный имитатор.
– Открывай, тебе сказали! Чего тянешь! – нетерпеливо повторили за дверью.
Теперь Алевтина отчетливо слышала, что это не тот старик, с которым она разговаривала, что кто-то выдает себя за него…
И она догадывалась, кто это.
Она заметалась по комнате в поисках какого-нибудь запасного выхода…
Ничего похожего здесь не было.
А тяжелый крюк, на который была заперта дверь, задрожал, как будто невидимая рука пытается открыть его.
Алевтина придвинула к двери стол, чтобы забаррикадировать ее.
Крюк дрожал все сильнее и сильнее…
И вдруг он сорвался, дверь приоткрылась, и в проеме появилось бледное лицо, поросшее седоватой щетиной.
Страшный человек пытался протиснуться в комнату.
Придвинутый к двери стол затрясся, потом начал понемногу отодвигаться.
Алевтина бросилась к нему, попыталась придвинуть его обратно, но противник был гораздо сильнее.
Он как пушинку оттолкнул ее вместе со столом и ворвался в комнату…
Лицо его странно дрожало и менялось.
Сквозь знакомые невыразительные черты проступало страшное лицо полузверя-получеловека, обрамленное клочьями серо-рыжей шерсти, с маленькими злобными глазками и третьим, кровавым, глазом, горящим посреди лба…
Страшный незнакомец надвигался на Алевтину.
Он стал значительно выше и крупнее, навис над девушкой и пророкотал:
– Отдай то, что тебе не принадлежит!
Алевтина схватила со стола бересту, испещренную странными знаками, словно та могла ее защитить.
И правда, страшное создание, увидев эту бересту, на мгновение забыло о ней. Оно протянуло длинную руку, или лапу, выхватило бересту у Алевтины и принялось бормотать что-то на непонятном языке – может быть, читать начертанные на бересте заклинания.
Воспользовавшись этой передышкой, Алевтина отскочила в другой конец комнаты.
При этом она оказалась перед высоким напольным зеркалом.
Она снова сдернула с зеркала цветную шаль…
И снова, как в прошлый раз, перед ней появилась уходящая вдаль зеркальная галерея.
Только сейчас в глубине этой галереи не было ее собственного отражения…
Там вообще никого не было.
Алевтина не увидела ничего. Зеркальная галерея была пуста. Только само зеркало, многократно повторенное, уходило в бездонную глубину десятками одинаковых копий.
В памяти неизвестно откуда всплыли стихотворные строчки:
Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья…
Алевтина вспомнила поверья, гласящие о том, что в зеркалах не отражаются вампиры и оборотни.
Но она-то нормальный, обычный человек!
И вообще, какой бред приходит в ее голову! Она разумная, современная женщина, опытный практикующий врач, ежедневно сталкивающийся с многообразными проявлениями суровой реальности… как она может всерьез думать о диких средневековых легендах, о таких вымышленных существах, как оборотни и вампиры? Как она может верить в них?
Но в последние дни ей пришлось столкнуться с такими странными и необъяснимыми вещами, что невольно поверишь во что угодно.
Все эти мысли пронеслись в голове Алевтины в ничтожную долю секунды. В следующую долю она ощутила спиной неотвратимое приближение страшного существа, услышала его тяжелые шаги, почувствовала его горячее дыхание…
Деваться ей было некуда, но от страха она шагнула вперед…
И вошла в зеркало. Не ударилась о твердое стекло, а просто вошла в зеркало.
Вошла, как входят в неподвижную, темную торфяную воду лесного озера.
И сразу наступила тишина.
Алевтина изумленно огляделась по сторонам.
Первое, что она осознала, – это то, что за ее спиной нет страшного трехглазого монстра. Она смогла уйти от него…
Но куда она попала?
Алевтина стояла в длинном коридоре, уходящем в обе стороны. Коридор был освещен холодным светом люминесцентных потолочных ламп. Пол покрывал вытертый сотнями ног коричневый линолеум, стены выкрашены унылой бледно-зеленой краской.
По сторонам на равном расстоянии находились одинаковые грязно-белые двери, на каждой из которых стояли номера.
Номера эти были четырехзначные – по левой стороне четные, по правой – нечетные…
Алевтина подумала, что этот коридор больше всего напоминает какую-то огромную больницу, а номера на дверях – номера больничных палат…
Хотя ни в какой самой большой больнице не бывает палат с четырехзначными номерами.
Кроме того, ни в одной больнице не бывает такой оглушающей, неправдоподобной тишины. Больничные коридоры обыкновенно наполнены приглушенными вздохами и жалобами больных, строгими голосами сестер и врачей, ритмичными вздохами аппаратов искусственной вентиляции легких…
Алевтина оглянулась назад, но сзади не было ничего – ни двери, ни окна, такой же коридор. Тогда она пошла вперед по бесконечному коридору и шла по нему долго, очень долго – но ровным счетом ничего не менялось.
Тот же холодный искусственный свет, льющийся с потолка, те же одинаковые двери…
Алевтина поняла, что коридор никуда ее не приведет, и попробовала открыть одну из дверей.
Как ни странно, дверь была не заперта.
Алевтина с опаской шагнула вперед.
Она ожидала увидеть за дверью обыкновенную больничную палату – несколько одинаковых кроватей либо с лежащими на них пациентами, либо, возможно, пустых, аккуратно заправленных, но здесь не было ничего подобного.
Перед ней была почти пустая комната.
Из мебели в ней был только старый письменный стол, покрытый вытертым зеленым сукном с несколькими чернильными пятнами, и два деревянных стула.
На столе лежала голубая картонная папка с завязками, на которой что-то было написано крупными неровными буквами. Рядом с этой папкой лежали старомодные очки в металлической оправе – должно быть, забытые хозяином кабинета.
Еще на стене комнаты висел допотопный радиорепродуктор из черной фанеры, с круглым матерчатым раструбом динамика.
Алевтина поняла, что это такое, потому что видела такой репродуктор в доме Ипатьевны…
Сама Ипатьевна называла эту коробку радиоточкой. Как ни странно, радиоточка работала, иногда по ней передавали прогноз погоды, иногда – радиоспектакли или выпуски новостей.
Позади письменного стола было окно, задернутое плотной темно-синей шторой.
Алевтина подошла к окну и отдернула штору, чтобы понять, куда она попала, при этом подняв тучу пыли. Когда пыль осела, она посмотрела в окно.
Но там была непроницаемая тьма.
Сколько Алевтина ни вглядывалась в нее, она не смогла различить в ней ничего, никакого проблеска света.
Она снова задернула штору, потому что от заоконной тьмы веяло гнетущим страхом. Пыли на этот раз было меньше.
Алевтина взглянула на стол.
Теперь она смогла прочитать надпись
