Хорошие девочки тоже лгут - Карен М. МакМанус
– Намекаешь, что я устраиваю сцену? – хмурится Люк, со стуком опуская стакан на стол.
– Не намекаю. Утверждаю.
– Поищу, где здесь туалет, – громко говорю я и бочком пробираюсь к двери.
Маленькие помещения и без того меня угнетают. От перепалки Люка и Баррета станет только хуже.
На самом деле в туалет мне не нужно, и я просто брожу по коридору, заглядывая в пустые комнаты, которыми, судя по виду, никто никогда не пользовался. Возможно, после вечерних событий глупо ходить одному, но я не ощущаю никакой опасности. У входа в здание стоят охранники, территорию поместья наверняка уже прочесывают в поисках убийцы Паркера. Пока что я не слышал никаких предположений на этот счет. Даже Люк не выдвинул ни одной версии.
Пусть я знал его всего ничего, высокомерный, снисходительный Паркер мне уже ни капли не нравился. Вполне вероятно, он успел нажить себе множество врагов. Но убить Сазерленда вот так, прямо в разгар праздника по случаю дня рождения его отца? Для этого нужно обладать непомерной дерзостью. Ну или находиться в глубоком отчаянии.
Кто же мог так сильно желать смерти Паркера?
Дохожу до конца коридора, где нет ничего, кроме огромной вазы. Двойные двери ведут наружу. Наверное, нужно возвращаться в комнату к Люку и Баррету. Однако на глаза попадается еще одна дверь – закрытая в отличие от всех прочих. Берусь за дверную ручку, чтобы проверить, заперта ли она. Изнутри вдруг доносится знакомый голос.
– Можешь валить отсюда и поскорее.
Я застываю на месте. Огастес? Значит… Сазерленды здесь? Я-то думал, они в доме Росса. Из комнаты слышится легкий хлопок, потом грохот.
– И ты иди на хрен, никчемный кусок дерьма! – бросает Огастес.
Ему никто не отвечает. Скорбь Огастеса больше похожа на агрессию, но кто я такой, чтобы судить? Меня здесь вообще быть не должно. Не дай бог кто решит, что я подслушивал. Отхожу от комнаты и чуть не сталкиваюсь с Люком, который торопливо выскакивает из гостиной.
– Я к Россу, – сообщает он. – Хочу быть поблизости, когда закончится семейное собрание.
– Семейное собрание, – повторяю я и поворачиваюсь к комнате, из которой только что слышал голос Огастеса. – А разве… оно не здесь?
– Конечно, нет, – пренебрежительно фыркает Люк, проходя мимо меня.
Он выходит на улицу через двери в конце коридора, а я возвращаюсь к закрытой комнате. Неужели мне уже мерещится от страха, или…
Хлоп.
– Ты все такой же немыслимо отстойный, – вновь звучит голос Огастеса.
Не-а. Это не глюк.
Я напрягаю слух, стремясь понять, с кем он разговаривает; изнутри не доносится никакого ответа. Наверное, лучше его сейчас не трогать, но… Огастес потерял дядю и явно расстроен, а его собеседник, кем бы он ни был, не стремится общаться.
– Огастес? – зову я, легонько стуча в дверь. – Это Лиам. Ты… – Ну и что спросить? «Ты в норме»? Естественно, нет. – Тебе что-нибудь нужно?
Пару мгновений в коридоре царит тишина, потом Огастес сообщает:
– Не откажусь от более приличных… – Остаток фразы теряется в шуме открываемой двери. В проеме возникает Огастес, без пиджака и галстука, в рубашке навыпуск с закатанными рукавами. Темные круги под голубовато-серыми глазами напоминают синяки. – У тебя есть?
Он отходит в сторону, чтобы пропустить меня внутрь.
– Что именно? – уточняю я и, войдя, оглядываюсь в поисках других Сазерлендов или хотя бы одного-двух охранников. В комнате Огастес один.
– Дротики, – поясняет он, поднимая один. – Эти отстойные. Слишком тупые.
И прежде чем я успеваю ответить, разворачивается и бросает дротик через всю комнату в прикрепленную к стене мишень для игры в дартс. Тот попадает точно в центр мишени, зависает там на мгновение, а потом со стуком падает на паркетный пол.
– Иди в зад, – почти непринужденно советует Огастес дротику.
Похоже, эту комнату изначально отвели под рабочий кабинет. Или под библиотеку. В две стены встроены книжные полки, вдоль третьей тянутся шкафы для бумаг. Угол занимает массивный письменный стол с вращающимся глобусом и стопкой мраморных лотков. Компьютера, правда, нет, так что, похоже, здесь никто не работает. Возле отделанного каменными плитами камина примостились два кресла, у стены горкой сложены поленья. Вдруг на улице похолодает, а кто-нибудь из Сазерлендов решится забрести сюда и, скажем, поиграть в дартс.
Пол под мишенью усеян красными и черными дротиками. Интересно, почему Огастес здесь совсем один? Впрочем, не стоит сейчас лезть к нему с расспросами.
– Ты очень меткий, – замечаю я, пока Огастес собирает упавшие дротики.
Совершенно бессмысленные слова, но, возможно, так даже лучше. После смерти мамы некоторые друзья и товарищи по команде старательно меня избегали, потому что боялись сказать что-нибудь не то. И я вдвойне ценил тех, кто держался рядом, несмотря на неловкие ситуации.
– Эти дротики – пустая трата времени. Вот, держи. – Огастес протягивает мне три черных дротика. – Попробуй. Страдать лучше в компании.
Во многих отношениях.
Я прицеливаюсь и бросаю дротик. Он ударяется о внешнее кольцо доски и тут же падает на пол.
– Вот видишь? – вздыхает Огастес. – Проблема не во мне.
– Не в тебе.
Я отступаю на шаг. Он посылает в центр мишени еще дротик, потом второй, ругаясь всякий раз, как они падают на пол. Набравшись все же смелости, я говорю:
– Ужасный вечер. Мне очень жаль твоего дядю.
– Он урод, – грубо бросает Огастес, подбирая дротики. Настоящее время. Затем исправляется: – Однако был нашим уродом.
– Мне жаль, – повторяю я и снова бросаю дротик. На этот раз он ударяется в мишень гораздо ближе к центру и падает на пол. И, несмотря на то что у нас есть проблемы посерьезнее, этот факт отчего-то расстраивает.
Я делаю последний бросок и собираю с пола дротики, раздумывая, что сказать дальше. Младший Сазерленд тем временем уныло опускается в одно из кресел у камина.
– Они меня не пустили, – признается он, вертя в руке дротик.
– Э-э… кто? – уточняю я.
– Мои родные. – Огастес надавливает большим пальцем на кончик дротика, на котором, что не удивительно, не остается крови. – Когда вы ушли из убежища, Клайв рассказал нам, что случилось. Я словно оцепенел и решил, что нужно сообщить отцу. Пошел в туалет, чтобы ему позвонить, но он не взял трубку. К тому времени, как я вернулся, охранники уже ушли, а дедушка и тети вместе с Клайвом сгрудились посреди комнаты. «Такая смерть вызовет множество вопросов», – услышал я
