Последний секрет на троих - Галина Владимировна Романова
– Вообще-то я разговаривала с Тониной соседкой. С той, что живет от нее через дорогу. Есения Семеновна ее зовут. Очень наблюдательная особа.
И Соня подозрительно уставилась на Мелихова. Знает он или нет о подозрениях в свой адрес?
Знает, тут же поняла она. Сначала растерялся, принявшись беспричинно двигать все предметы на столе. Она же изучила все его привычки, тут же уловила его растерянность. Потом повертел головой так, чтобы в шейных позвонках хрустнуло. И следом глянул на нее с вызовом.
– И что? Поговорила?
– Так точно, товарищ капитан.
– И что она тебе сообщила? Наверняка какие-нибудь гадости обо мне? – не удержался Мелихов от наводящего вопроса.
– Так точно, товарищ капитан. Она утверждала, что в ночь убийства моей сестры и пожара в ее доме ты был там ночью. Видела, говорит, как на ладони.
– Я? – Ткнул он себя пальцем в грудь.
– Ты, ты. Стоял, смотрел на Тонин дом и держал руки поверх ее калитки. Вот так… – И Соня в точности повторила движение пальцев старой женщины. – В темных одеждах и бейсболке.
– Я их не ношу, Святова! Ты же знаешь!
– Всегда случаются исключения. Если бы тебе надо было замести следы и…
– Не мели чепухи! Меня там не было! Ни в ночь ее убийства и пожара, ни вообще никогда. Чего это мне ночью там делать?
Он принялся покачиваться в рабочем кресле, поглядывая на нее странно, словно требовал поддержки, сочувствия. Но черное поло в подмышках промокло. Мелихов сильно нервничал.
– Вот и я подумала, чего это тебе там делать ночью? Может, тебе стало известно, что Тоня приплатила Уткину за сводничество. И ты решил ей отомстить.
Произнеся это вслух, Соня поняла, каким бредом это звучит. Мотива для страшного преступления у Жени не было. И даже не потому, что он попал в неловкое положение перед своей девушкой, то есть перед ней. А потому, что не такая это большая для него потеря – разрыв их отношений, чтобы пускаться во все тяжкие. И с Настей, как оказалось, он начал крутить еще до той злополучной рыбалки.
– Н-да… Звучит так себе, – скроила Соня кислую гримасу.
Мелихов тоже хихикнул. Совсем не к месту, решила она сердито. Своим хихиканьем он только что свел ценность их прежних отношений к нулю.
– Так кого и когда видела твоя сплетница?
И Соне пришлось рассказать всю историю. Начиная от покупки конфет в магазине, заканчивая горькими слезами старой женщины.
– Нет, ну мужик-то какой-то все же был? Был, правильно я понимаю? – уже без оскорбительного хихиканья заинтересовался он.
– Говорит, был.
– И это было в ночь убийства Кулакова, а не Ишутиной?
– Выходит, так.
– Гм-м… Интересное кино… – Он снова прикусил краешек верхней губы, мгновенно сделавшись родным и нежным. – Тогда этот чел мог видеть убийцу Кулакова. Если сам его не угомонил. Надо твою старую плаксу как следует разговорить, товарищ старший лейтенант.
Глава 19
Когда в товарищах согласья нет…
Согласья нет, когда в товарищах…
Строчка из старой, порядком подзабывшейся басни все утро преследовала ее. Пока принимала душ и сушила волосы. Пока ковыряла вилкой пережаренный омлет и пила кофе. Потом, когда надевала тонкие темные брюки и широкую футболку и обувала кроссовки на измученные накануне новыми туфлями ступни, все время бубнила про себя эту строку.
Что вообще происходит? Этот вопрос она вчера по очереди задала сначала Мелихову, а потом Николаеву и даже Коневу.
– Мы все заинтересованы в том, чтобы преступник был найден и призван к ответу по закону. Разве нет?
Все трое с ней согласились.
– Тогда почему такая разобщенность в следственных действиях?! Никто не делится информацией. Все друг друга подозревают. Почему?
– Не я это начал, Святова. Ты первая, между прочим, начала меня подозревать и бегать по соседкам своей сестры, добывая информацию! – возмутился в ответ Мелихов. – И все почему? Потому что ревновала меня к Насте…
Она отключила телефон, потому что боялась, что расплачется. И из-за несправедливых обвинений. И из-за старой обиды.
Она, между прочим, имела право на ревность. Мелихов же изменял ей! Нагло, почти в открытую! И не рассекреть их отношения убийство в Затопье, может быть, и продолжил бы свой обман…
– Ваш отдел не ведет расследование. Это дело района, – скупо ответил ей по телефону Николаев. – И своей самодеятельностью, София, ты только вредишь. Вот у меня по твоей вине выбыл из строя важный свидетель…
Оказывается, после ее ухода, вдоволь наплакавшись и настрочив на нее жалобу с чьей-то подсказки, Есения Семеновна улеглась в больницу. И попросила врачей никого к ней не допускать.
– Мне надо выздоравливать, – пояснила она свою просьбу медикам.
– Но ты же понимаешь, Денис, что она все перепутала? Она ввела тебя в заблуждение!
– Возможно. Но теперь выяснить это не предоставляется возможным…
Конев начал со скользких встречных вопросов, совсем не желая ей помогать прояснить хоть что-то.
– Вы почему скрыли от следствия тот факт, что ваш психиатр был любовником вашей сестры, старший лейтенант?
– Все не так, как вы говорите! – возмущенно отозвалась Соня. – Вы все перевернули! Это не мой психиатр был любовником моей сестры. А ее любовник, будучи психиатром, помогал мне справиться с детским стрессом. Как же вам…
– Не стыдно? – подсказал, перебивая ее, вкрадчивый голос Конева.
И Соня тут же представила, как он гадко ухмыляется.
– А почему нам должно быть стыдно, старший лейтенант? Вы скрываете от нас информацию.
– Я ничего не скрывала! А вы сразу начали ко мне цепляться, товарищ подполковник. – Она еле сдерживалась, чтобы не накричать на противного Конева. – Начали подозревать в немыслимом!
– Мы ведем расследование доступными нам законными методами. А вы к этому расследованию, мягко говоря, не допущены. И напомню, у вас был бесподобный мотив для того, чтобы избавиться от своей сестры…
Она оборвала с ним разговор. Если бы продолжила, точно наговорила бы гадостей.
Хотела позвонить Илье Федоровичу Давыдову. Очень ей было интересно, о чем с ним разговаривали Николаев с Коневым. Она даже потянулась к телефону. Но вовремя передумала.
А что, если Конев прослушивает ее телефон? Узнает, что она звонит психиатру, и тут же примется ручки потирать.
– Ага! – воскликнет он. – Вот вам и доказательство, что Святова психбольная! От всех скрывает свое заболевание, говорит, что здорова, а доктору звонит. Зачем? А затем, чтобы он выписал ей какие-нибудь
